ничего уже не могли сделать, ему оставалось не более шести месяцев. А
самое главное: только последние три года своей жизни он достиг заметных
успехов и стал выделяться среди других. Поэтому и мы обратили на него
внимание слишком поздно.
Дейку потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.
Наконец, он беспокойно зашевелился. Мэри присела рядом с ним.
- Мне нужно так от многого отказаться, - сказал Дейк. - От лояльности
к своей стране. Это очень трудно, ты же понимаешь. И теперь я знаю, что
она была ослаблена из-за... того, что мы сделали.
- Приятно услышать это слово. Мы. Теперь ты стал гражданином Империи.
А сейчас ты вот о чем должен подумать. Количество новых рекрутов из каждой
страны прямо пропорционально количеству трудностей, которые эта страна
переживает. Когда в Индии была нищета, голод и смерть, мы нашли там
множество подходящих для нас людей. А во времена процветания в Соединенных
Штатах было трудно найти людей, закаленных тяжелыми испытаниями. Сталь
закаляется в огне. Цивилизации расцветают и гибнут. Страны, переживающие
период расцвета, крайне редко порождают достойных лидеров. Видишь, тебе
придется изменить все твои взгляды, Дейк. Добро становится слабостью. Зло
- силой.
- Не слишком ли такой подход рационалистичен?
- Жизнь так устроена. Только такой подход позволяет выжить.
Они пошли назад к хижине, ступая по песку, серебристому под светом
звезд. Где-то далеко завыл койот, завыл с непередаваемой горечью и тоской.
Дейк почувствовал, как вздрогнула Мэри.
- Утром мы отправимся назад, - спокойно сказала она.
- Да, завтра утром, - ответил Дейк.
Они остановились перед входом в хижину, чтобы посмотреть на звезды.
Он держал ее за руку, чувствуя мягкое прикосновение ее разума. Они стояли,
снова слившись в одно целое, и он впервые почувствовал себя посвященным.
Он начал постигать новое мироощущение и новую философию, которая должна
будет поддерживать его среди жестокости все долгие годы служения
труднодостижимой мечте.
17
Шофер такси был полный, раздраженный и разговорчивый.
- Похоже, ребята, вы были на западе. Это видно по загару. Здесь, или
во Флориде никогда такого загара не будет. Господи, ну и жара здесь стояла
в августе. А влажность! Как бы я хотел оказаться там, где нет такой
влажности.
- Да, там жара гораздо легче переносится, - сказала Мэри.
- Это уж точно, леди. Этот город летом сходит с ума. Все алкаши
начинают спать в парках. Банды любителей проно шныряют по городу и режут
всех подряд. Началась новая война между продавцами фленга, они знай
бросают друг в друга бомбы. Боже, что это был за месяц! Слышите, как
стучит движок? Приходится заправляться керосином, да и керосин совсем
паршивый.
Водитель выругался и стал отчаянно крутить руль, чтобы не столкнуться
с большим, красивым автобусом с туристами из Пак-Индии.
- Они думают, что им принадлежит все, - злобно сказал он. Потом пожал
плечами, и мрачно добавил. - Может, так оно и есть, если подумать.
- И много туристов летом? - спросил Дейк.
- По мне, так даже слишком. Я не знаю, зачем они сюда приезжают. У
меня есть приятель со связями. Он все старается эмигрировать. Хочет
держать такси в Бомбее, с партнером-сикхом. Но у него ничего пока не
получается. У них на таксистов маленькие квоты, туда почти невозможно
попасть.
- А вы хотели сделать то же самое?
Водитель повернулся назад и сердито посмотрел на них.
- А почему бы и нет? Что я здесь забыл? Только три дня в неделю у
меня есть топливо. У меня четыре пустых поездки на одну по делу. И даже
эта развалина не принадлежит мне. А какое здесь будущее? Я у вас
спрашиваю. Когда я был мальчишкой, все было по другому. Мой старик имел
шесть машин. И он держал их в порядке. А бензину было - залейся. - Он
остановился перед светофором и, повернувшись к Дейку, вопросительно
посмотрел на него. - Что с нами случилось? Вы когда-нибудь пытались
понять? Куда все исчезло?
- Это война.
- Так все говорят. Не знаю. Но, похоже, если у нас дела пойдут
получше, нам опять дадут по мозгам. Что-то нам все время мешает. Кто-то
все время мешает. Кто-то все время раскачивает лодку.
- Но потом ведь кто-то собирает осколки? - спросила Мэри, улыбаясь.
- Леди, в этом мире ты должен помогать себе сам. - Он снова медленно
поехал, ругаясь на проезжающие мимо машин. - Вы знаете, что я понял?
- Что же? - послушно спросила Мэри.
- Я понял, что мы теперь можем рассчитывать только на этих парней,
которые строят атомные ракеты. Они работают день и ночь. Что нам не
хватает - так это ресурсов. Возьмем, скажем, Марс или Венеру. Могу
спорить, что там полно угля, нефти, железа, меди и всего, что только нам
может потребоваться. Необходимо лишь первыми добраться туда и застолбить
это дело. Тогда с нами все будет в порядке.
- А если нам никогда не удастся покинуть Землю?
Плечи таксиста опустились. Он сказал устало:
- Вы знаете, мистер, я даже и думать об этом не хочу. Это будет
означать, что мы застрянем здесь. Но теперь все совсем не так, как было
раньше. Мой старик часто брал меня на стадион. И орал там так, что голос
срывал. А я могу теперь? Кто будет болеть за этих пустоголовых девиц,
играющих в софтбол, я вас спрашиваю? Это прекрасное старое время прошло,
поверьте мне. У нас было телевидение, и бейсбол, и бензину сколько хочешь.
Всякий раз, когда я вижу этих индийцев, я чувствую, как будто мы какие-то
дикари, у которых из носа торчат кольца. Мы для них - экзотика, мистер.
Некоторое время они ехали молча. Когда они уже подъезжали к дому,
водитель сказал:
- Когда кругом были летающие тарелки, мой старик говорил, что пришло
время марсианам брать власть. Старик кое-что понимал, не так ли? Знаете о
чем я думаю?
- Что? - спросил Дейк.
- Я думаю, что марсиане посмотрели на нас как следует и сказали друг
другу: ребята, давайте-ка свалим от греха подальше, а вернемся этак через
десять тысяч лет и посмотрим, может быть тогда они немного повзрослеют.
Мистер, а тут опасно. Вам здесь остановить, посередине квартала?
- Да, здесь, справа, - сказала Мэри.
- Классное местечко. Кажется в этом доме жил этот знаменитый рэкетир?
Ларнер? Миг Ларнер?
- Да, именно здесь.
Они вышли. Водитель взял деньги и усмехнулся.
- Я и не сомневался, что вы заплатите как следует. Я это всегда
чувствую. Ну, счастливо. И не прозевайте марсиан.
Они вошли в прохладный вестибюль. Джонни вышел из-за стойки,
протягивая Дейку руку.
- Ну теперь, я полагаю, ты к нам надолго, Дейк?
- Надеюсь.
- Он оказался упрямым, да, Мэри?
- Нас не было слишком долго?
- Вы последние, дорогая. Мартин Мерман вчера вдруг заинтересовался
вашим местонахождением.
Мэри улыбнулась.
- Он ужасный тип. Чего он не знает, о том он догадывается.
Джонни вернулся назад, к своему столику.
- Вы оба будете жить в номере 8-С?
(Перестань так ужасно краснеть, милый.)
- Да, Джонни, - ответила за них обоих Мэри.
- Тогда он даст общее задание. Из вас получится сильная команда.
Шарду будет нелегко подыскать вам достойных противников. Ну, а теперь
Мартин ждет вас для короткой, но торжественной церемонии.
Они спустились в сад-диораму, где Дейк впервые встретился с Мигелем
Ларнером. Мерман встал, его юношеское лицо с глазами старика улыбалось,
его рукопожатие было теплым и твердым.
Он сказал:
- Этого мы не могли тебе дать, Дейк. Это ты должен был найти сам. И
ты нашел, с помощью Мэри. Ты готов принять нас?
- Да, полностью.
- Только так и мы можем... принять тебя в нашу семью. Без всяких
сомнений и колебаний. Подними, пожалуйста, правую руку. Повторять за мной
не обязательно. Просто скажи: "Я согласен", когда я закончу. Согласен ли
ты, Дейк Лорин, с чистым сердцем, разумом и духом, оставаясь в вечном
долгу перед Землей, твоей родной планетой, обеспечивать лидеров для
Империи? Согласен ли ты выполнять все порученные тебе задания, зная, что
их выполнение приведет к тому, что Земля, твоя родная планета, будет
оставаться в диком и отсталом состоянии, когда ни дальнейший прогресс, ни
регресс будут невозможны? Обещаешь ли ты использовать для выполнения этих
заданий все ресурсы своего разума и духа, причем не только те, которыми ты
овладел, обучаясь у нас, но и те, которые ты приобрел еще до знакомства с
нами?
Глаза Мартина Мермана были внимательны и серьезны.
- Да, я согласен, - сказал Дейк.
- Во имя будущего всего человечества, - сказал Мартин Мерман.
- Во имя будущего всего человечества, - повторила Мэри тихо.
- Теперь ты один из нас, Дейк. И с этих пор я по сто раз в году буду
разбивать твое сердце. Иногда тебе будет больно, ты будешь презирать нас и
себя. Тебе придется делать вещи, которые ты, в своей предыдущей жизни
считал отвратительными. Но ты будешь их делать. Холодно. Неотвратимо.
Потому что цель ясна. - Неожиданно Мартин улыбнулся. У него была
удивительно мальчишеская улыбка. - Что-нибудь еще, Мэри? - спросил он.
- Еще одна... маленькая церемония, Мартин.
(Ну, а теперь, кто стал похож на помидор?)
- Это наша собственная, фирменная церемония, Дейк, - сказал Мартин. -
Единение. У нее нет официального статуса. Только моральный и
эмоциональный. Любой из вас может в любой момент расторгнуть этот договор,
для этого достаточно просто сформулировать такое пожелание. Однако за всю
нашу историю ни один подобный договор не был расторгнут. Ведь это, если вы
простите мне мой неудачный каламбур, любовь разумов. И здесь не может быть
никакого обмана, никакого досадного непонимания, никаких секретов друг от
друга. Вы будете жить и работать вместе, как одна необычайно сыгранная
команда. Вы будете радоваться успехам друг друга и утешать друг друга при
неудачах. Если у вас будут дети, их заберут от вас, и они будут жить в
одном из центральных миров Империи, а вы воссоединитесь с ними только
тогда, когда все ваши дела здесь будут закончены. Они все еще будут детьми
и по-прежнему будут нуждаться в вас. И ваши должности в Империи будут
также взаимосвязаны, как и здесь. Вы согласны?
- Если Мэри согласна, - ответил Дейк.
Мэри молча кивнула. Мартин улыбаясь сказал:
- Тогда нам нужны свидетели.
Послышался слабый шум, и рядом с ними появилась Карен. А потом и
Джонни, и Уоткинс, а следом один за другим и все остальные товарищи по
обучению. И люди, которых он видел в вестибюле той далекой страшной ночью.
И множество других, незнакомых. Они разбились на группы в этом тихом,
благоухающем саду, и их лица отражались в воде бассейна.
Дейк всегда был одиноким человеком. У него никогда не было своей
компании, за исключением месяцев, проведенных на Базе Т. Там он впервые
испытал чувство локтя, общность интересов. И, теперь, тепло всех этих
собравшихся людей окружило и поглотило его. У них были гордые лица,
честные глаза, и было в них еще что-то... сверхчеловеческое, что ли.
Сверхсущества, которые жили среди людей с грустью, гордостью и смирением.
Он почувствовал удивительное единение со своей группой, он стал ее
частью. Он понял, что никогда более он не будет одиноким.
Он стоял долгие мгновения, ощущая окончательное, полное единение с
ними, чувствуя трудность задач, которые за долгие годы ему предстоит
решить, зная, что с этого момента по-настоящему началась его служба.
Он взял сильную загорелую руку Мэри и повернулся так, что они с ней
