что-то, чего вчера здесь не было.
Это была громоздкая книга с золотым обрезом. Бун встал, подошел туда
и провел пальцами по прекрасной коже переплета. Он поднес книгу поближе к
огню и раскрыл.
Внутри были наклеенные на страницы старые фотографии. Бун знал, что
Эрик любил фотографии. Стены первого этажа были оклеены фотографиями
времен Эрика. Но скоро стало ясно, какого рода были эти фотографии.
Желудок Буна непроизвольно сжался.
Это были фотографии трупов.
Солдаты, понял Бун. Застывшие во всевозможных позах смерти. Здесь
были фотографии, сделанные на поле битвы, в полевых госпиталях и моргах.
Были крупные планы солдат, запутавшихся в колючей проволоке или
разорванных на части на дне грязных окоп. Были тела, почти совершенно
лишенные мяса, разорванные на куски пехотными минами или гранатами,
вдавленные в землю грузовиками или танками. Насколько Бун мог судить по
военной форме и вторым планам, это была жатва первой мировой войны. На
другой серии фотографий были обезглавленные тела, за ними следовали головы
и обрубки. Бун пристально смотрел на смерть во всех ее страшных
проявлениях, и, хотя огонь был достаточно сильным и жарким, он
почувствовал, что покрылся гусиной кожей.
В книге было несколько сотен фотографий. Некоторые, отклеясь, падали
к ногам Буна. Эрик любил фотографии, подумал Бун. И, возможно, это те
фотографии, которые он любил больше всего.
Где-то в Лоджии что-то хлопнуло. Бун от неожиданности подпрыгнул.
Дверь, подумал он. Мысли с трудом ворочались в его голове. Кто-то хлопнул
дверью?
И тут до него с пугающей и трезвой ясностью дошло: захлопнулась
входная дверь.
Бун стоял тихо и прислушивался. На него смотрели изуродованные трупы
с лицами молодых ребят. Бун уронил книгу на пол, отступил от нее и вытер
руки о штаны. Затем взял фонарь и вышел в коридор.
В Лоджии, казалось, стало намного холоднее. Он видел, как у него изо
рта идет легкий пар. Он пошел обратно тем же путем, каким пришел сюда.
Затем внезапно остановился.
- Нет, - прошептал он, и эхо его голоса вернулось к нему: _н_е_т_,
н_е_т_...
Свет фонаря упал на стену из грубого камня. Когда Бун шел сюда,
никакой стены тут не было. Он приблизился и дотронулся до нее. Камни были
холодные и совершенно реальные. Пораженный, он отступил и попытался
сообразить, как ее обойти. Осторожней, старик Буни, сказал он себе. Нет
проблем. Надо просто вернуться в кабинет Эрика, верно?
Он подошел к открытой двери кабинета и остановился у порога. Его
фонарь высветил внутреннее убранство лифта. Кабинет исчез.
Он заглянул в комнату напротив и обнаружил, что это музыкальный салон
с большим белым фортепьяно, фисгармонией и арфой. На потолке было
изображено голубое небо с перистыми облаками. Ни разу за все время,
которое Бун тут провел, он не видел этой залы. Следующая арочная дверь
вела в большой салон, украшенный женскими побрякушками и расписанный
бледно-розовыми цветами. На его карте, которую он развернул трясущимися
руками, такой комнаты на первом этаже не было. Потрясенный Бун стоял перед
лифтом, где несколько минут назад был кабинет. Ладно, сказал он себе.
Неувязочка. Нет проблем. Я буду идти, пока не найду комнату, которая
покажется знакомой, а затем соображу, как мне отсюда выбраться.
Коридор вел его вперед, петляя, заворачивая и разветвляясь. Он
проходил мимо лестниц, которые уходили туда, куда не добирался свет его
фонаря. Из дюжины комнат, которые увидел Бун, он не узнал ни одной. Его
ладони взмокли, а на лице застыла кривая недоверчивая ухмылка. У него
кружилась голова, и он был совершенно дезориентирован. Он понял: то, что
случилось с Риксом, могло случиться и с ним. О, Боже, подумал он. Я должен
найти выход!
После последнего поворота налево коридор заканчивался широкой
лестницей, которая поднималась в темноту.
Бун сверился с картой. Исследуя первый этаж, он обнаружил десять
лестниц, но этой никогда раньше не видел. Если он не знал, где сейчас
находится, карта была бесполезна. Я вернусь обратно, решил он, и буду
сиднем сидеть перед лифтом, пока кто-нибудь не увидит мою машину у входа.
Нет проблем.
Бун сделал всего несколько шагов, и ноги у него подкосились. Он
испустил тихий испуганный стон.
Дорогу преграждала другая стена, украшенная старой фотографией Лоджии
в рамке.
Он нервно рассмеялся, и отголосок его сдавленного смешка слабо
прозвучал рядом с ним. Этой стены здесь раньше не было. Коридор сам
запечатался за его спиной. Но фотография указывала на то, что эта стена
могла стоять здесь уже лет пятьдесят.
Воздух становился отчаянно холодным, и Бун видел, как клубится пар от
его дыхания. Он направил свет вверх. На рамке фотографии лежал толстый
слой пыли. Он стукнул кулаком по кирпичам, но, как и все остальное в
Лоджии, стена была сделана на века.
Теперь оставалось одно: подняться наверх. Но вернувшись к лестнице,
он обнаружил, что она изменила направление и теперь _с_п_у_с_к_а_л_а_с_ь в
глубины Лоджии.
Он схватился за перила и крепко зажмурил глаза. Когда он снова их
открыл, лестница по-прежнему вела вниз. Заблудился, подумал он, готовый
вот-вот удариться в панику. Заблудился, как крыса в лабиринте! Бун понял,
что лабиринт, по которому он идет, постоянно видоизменяется. Было ли у
Рикса такое много лет назад? Перегораживающие сами себя коридоры, меняющие
направления лестницы и передвигающиеся за минуту комнаты?
У него внутри все горело. Я должен выйти, мысленно крикнул он.
Единственной доступной ему дорогой была лестница, и он начал спускаться
вниз.
Зубы Буна стучали от холода. Лестница, изгибаясь, уходила в темноту,
и Бун крепко держался за перила, чтобы не упасть, когда ступеньки
становились круче. Внизу фонарь высветил стены, пол из шероховатого
гранита и арочный выход в коридор, который заворачивал в темноту. К стенам
были прикреплены безжизненные электрические лампочки. Над ними, там, где
раньше были факелы, виднелись следы сажи.
Бун знал, что он на одном из верхних уровней подземелья. Здесь,
внизу, было холоднее, чем наверху лестницы. Это был пронизывающий кости
жгучий холод, какого Бун не испытывал за всю свою жизнь. Он не мог его
выносить и решил, что лучше подняться по ступенькам наверх. Дрожа от
холода, он опять двинулся вверх.
На восьмой ступеньке он внезапно стукнулся головой о потолок.
Лестница закончилась.
- О, Боже, - хрипло сказал Бун. Попался, пронеслось в его голове.
Лоджия закрыла его, и он был пойман! - На помощь! - заорал он, и его голос
сорвался.
Лоджия издевательски молчала.
Он стукнул кулаком по потолку. Его тут не было, подумал он. Этой
чертовой штуки не может тут быть! Слезы застилали Буну глаза, он стоял,
пытаясь понять, что с ним происходит, и вдруг почувствовал над собой
огромную тяжесть Лоджии, похожей на громадного, безжалостного зверя.
- Я люблю тебя, - прошептал он в темноту. Слезы катились у него по
щекам и замерзали на кончике подбородка.
Бун стоял у подножия лестницы, где начинался коридор, и гадал, куда
он ведет. Опять лестницы, холлы и комнаты, которые будут изменяться за его
спиной? Я могу ждать здесь до тех пор, пока кто-нибудь меня не найдет,
сказал он себе. Рано или поздно кто-нибудь выведет меня отсюда!
Но он замерзал и знал, что должен продолжать двигаться. Его суставы
уже начинали каменеть, а воздух проходил в легкие со скрипом. У него не
было другого выбора, кроме как войти в коридор. Свет его фонаря проник в
темноту впереди.
Он прошел ярдов двадцать, когда подумал, что слышит вдали слабый
ритмичный стук, напоминающий вибрацию мотора. Но здесь не было
электричества! Как он мог работать? Пройдя дальше по извилистому коридору,
Бун почувствовал сквозь подошвы вибрацию, медленную и устойчивую, как стук
большого сердца. Что-то работало под ним, одним уровнем ниже.
Его фонарь высветил еще один проход с аркой, сделанный в стене справа
от него. Бун боялся оглянуться, боялся, что путь, по которому он пришел,
закрылся за его спиной. Если бы это произошло, он бы сошел с ума. Он
понял, что Лоджия вела его. Она толкала его и манипулировала им. Поступала
ли она так же и с Риксом?
Он вспомнил, зачем они с Риксом пришли в Лоджию: поиграть в прятки с
Дьяволом. Он сказал это, чтобы напугать брата, но теперь что-то в Лоджии
играло в прятки с ним _с_а_м_и_м_, и он понял, что эта игра стала
смертельной.
Он прошел под аркой и попал в огромную залу, полную зверей.
Свет отражался от глаз львов, тигров, медведей, леопардов, пум, зебр,
пантер и антилоп. Вся комната была заставлена застывшими в атакующих позах
зверями, собранными в жуткий зверинец. Их молчаливый оскал был, казалось,
адресован Буну, который после первого шока понял, что это кладовка,
забитая чучелами охотничьих трофеев Эрика.
В комнате были сотни зверей, их тени при движении фонаря Буна ползли
по стенам. Он отступил и повернулся, чтобы выйти.
Но проход с аркой пропал, как будто его и не было.
Колени Буна подкосились.
Сзади донесся шорох чьего-то дыхания.
Бун резко обернулся, водя лучом света во всех направлениях. Между
чучелами не было никакого движения.
- Я Бун Эшер! - заорал он, и эхо - _Э_ш_е_р _Э_ш_е_р _Э_ш_е_р_ -
закружилось вокруг него в морозном воздухе.
Неожиданно сидевший на задних лапах тигр наклонился вперед и упал. Он
по-прежнему скалился, а его лапы были неподвижны. За ним, перед тем как
оно метнулось в сторону, фонарь высветил что-то темное.
Бун зарыдал.
- Я Бун Эшер, - шептал он. - Черт возьми, послушай меня... - под
глазами намерзали слезы. Он прислонился к стене и, тихо плача, соскользнул
вниз. Его нервы совсем сдали. Еще один зверь перевернулся, а за ним и
третий. Между ног Буна стало мокро. Он сжался в комок, светя фонарем прямо
вперед.
Шум чьего-то дыхания слышался все ближе, надвигаясь сразу со всех
сторон.
И тут нечистое холодное дыхание коснулось его щеки.
Бун быстро повернулся в ту сторону, нацелив туда фонарь.
Менее чем в пяти футах от него неподвижно стояла ужасная черная
пантера с ярко горящими зелено-золотыми глазами. На мгновение Бун подумал,
что это еще одно пыльное чучело, но ее пасть медленно, очень медленно
раскрылась, и оттуда появился черный, раздвоенный язык.
Пантера наблюдала за ним. Вдоль ее черепа шла красная полоса, похожая
на ожог.
Бун попытался закричать, но не смог выдавить из себя ни звука. Он
вжался спиной в каменную стену, и его лицо исказилось от ужаса.
Пантера, не спуская с него глаз, села. Раздался высокий скребущий
звук - ее хвост медленно переместился туда и обратно.
Замерзшие слезы склеили веки Буна. Он засмеялся, потом заплакал,
потом опять засмеялся - ужас проделал в его сознании трещину, откуда стало
сочиться безумие.
Пантера бесшумно прыгнула.
Она обхватила челюстями лицо Буна и сомкнула их на нем. Мозг и кровь
брызнули на стену. Из рук Буна на пол упал фонарь. Пантера вонзила когти в
плечи Буна, прижимая к полу бьющееся тело, и начала обгладывать голову.
Затем вцепилась в горло Буна, оборвав на середине его пронзительный крик.
Она вгрызалась в его грудную клетку, ее клыки проникали сквозь ткани и
кости, и наконец она обнаружила бьющееся сердце. Быстрым движением
массивной головы пантера вырвала сердце из груди Буна и сожрала его в один
присест.
От трупа поднимался пар. Пантера жадно лизала растекавшуюся лужицу
крови, а затем принялась рвать тело Буна на куски и обгладывать кости. От
