мысль могла бы быть более утешительной. Мой товарищ по плену
разделял все мои опасения. Мы лежали рядом и могли
переговариваться между собой. Сравнив наши предположения, мы
обнаружили, что они полностью совпадают.
Вскоре у нас уже не оставалось никаких сомнений. Над
нашими ушами прозвучало приказание, отданное грубым голосом.
Оно заставило женщин разбежаться в разные стороны. Сзади
раздались тяжелые шаги, и прямо передо мной остановился
человек. В следующее мгновение его тень упала на мое лицо. Я
увидел, что передо мною стоит сам Желтый Джек!
Несмотря на краску, скрывавшую естественный цвет его лица,
несмотря на вышитую бисером рубашку, пояс и узорчатые штаны,
несмотря на три черных пера, качавшихся над его головой, я
сразу узнал мулата.
Глава ХСII. ЗАКОПАНЫ И СОЖЖЕНЫ
Мы оба уже были готовы к встрече с ним. Общий крик
"Мулатто-мико" и затем голос, который мы услыхали, предупредили
нас об этой встрече. Мне казалось, что при одном взгляде на
него я содрогнусь от ужаса. Но, как ни странно, произошло
обратное. Я вовсе не испугался, а, напротив, почувствовал нечто
похожее на радость при виде этих трех черных перьев над его
хмурым лицом.
Я не слыхал его злобных насмешек, не замечал его гневных
взглядов. Я не спускал глаз со страусовых перьев. Они были
путеводной звездой всех моих мыслей. То, что они находились на
уборе короля-мулата, разъясняло многие тайны. Ложные подозрения
были вырваны из моей груди. Спаситель и герой, которым я
восхищался, не был изменником. Оцеола не был изменником! Думая
об этом, я почти забыл об угрожавшей мне опасности. Но голос
мулата снова вернул меня в реальный мир.
-- Черт вас возьми! -- закричал он, и в его голосе
послышалось злобное торжество. -- Наконец-то я отомщу! И обоим
сразу, черному и белому, господину и рабу, моему мучителю и
моему сопернику! Ха-ха-ха! Они привязали меня к дереву, --
продолжал он с хриплым смехом, -- и хотели сжечь, сжечь живьем!
Но теперь настала ваша очередь! Деревьев здесь хватит. Но нет,
у меня другой план. Черт побери, да! Гораздо лучший план. От
костра пленники иногда убегают. Ха-ха-ха! Нет, прежде чем сжечь
вас, мы вам кое-что покажем... Эй, вы, -- обратился он к своим
людям, -- развяжите им руки, поднимите их обоих и посадите
лицом к палаткам... Достаточно, достаточно, так, хорошо... Ну,
белый мерзавец и черный мерзавец, смотрите! Что вы там видите?
По его приказанию несколько человек вынули из земли
колышки, отвязали наши руки, приподняли нас и посадили лицом к
лагерю.
Уже совсем рассвело, и солнце ярко светило. Мы ясно видели
лагерь, палатки, лошадей и пеструю толпу людей.
Но мы смотрели не туда. Только две фигуры приковали все
наше внимание: это были моя сестра и Виола. Они опять застыли в
той же позе, как и тогда, когда я увидел их первый раз ночью.
Виола сидела с опущенной головой, а Виргиния положила ей голову
на колени.
Волосы у обеих были распущены, и черные косы сплетались с
золотыми локонами. Вокруг стояла охрана. Девушки, по-видимому,
не замечали, что мы здесь.
Вскоре предводитель послал одного из своих слуг, чтобы
сообщить пленницам о нас. Мы видели, как они вздрогнули, когда
посланный подошел к ним. Глаза их обратились в нашу сторону.
Раздался пронзительный крик: они нас узнали.
Обе девушки закричали вместе. Сестра назвала меня по
имени. Я ей ответил. Она вскочила, отчаянно всплеснула руками и
пыталась броситься ко мне. Но стражи схватили ее и грубо
оттащили в сторону. О, это было страшное зрелище! Мне легче
было бы, вероятно, умереть!
Дальше нам смотреть не дали. Нас снова опрокинули на спину
и привязали к колышкам. Мулат стоял над нами, осыпая нас
презрительными прозвищами. Но, что еще хуже, он позволял себе
мерзкие намеки на сестру и Виолу. О, как ужасно было мне
выслушивать все это! Если бы нам в уши влили расплавленный
свинец, мы, вероятно, не испытывали бы таких мучений.
Для нас было почти облегчением, когда он замолчал.
Начались приготовления к казни. Нам была уготована какая-то
ужасная смерть, но какая именно, мы еще не знали.
Мы недолго оставались в неведении. Туда, где мы лежали,
подошли несколько человек с лопатами и кирками в руках. Это
были негры -- старые работники с плантаций; они знали, как
обращаться с этими орудиями. Негры остановились около нас и
начали копать яму. О, боже, неужели нас закопают живыми? Эта
мысль первой мелькнула у нас. Она была ужасна, но оказалась
ложной. Чудовище готовило нам еще более страшную смерть.
Молча, с серьезным и торжественным видом могильщиков негры
продолжали работать. Мулат стоял рядом и давал указания. Он был
полон неудержимого веселья, то издеваясь над нами, то хвастаясь
тем, какое искусство он проявит, выступив в роли палача.
Женщины и воины, собравшиеся кругом, смеялись над его остротами
и сами иногда пытались внести свой вклад в это зловещее
остроумие, после чего раздавались взрывы демонического смеха.
Мы легко могли представить себе, что находимся в аду, среди
гримасничающих дьяволов, которые каждую минуту наклонялись над
вами и ухмылялись нам прямо в лицо, как будто находили особое
удовольствие в наших мучениях.
Мы заметили, что между ними мало семинолов. Здесь были
индейцы с почти черным цветом кожи. Они принадлежали к племени
ямасси, некогда покоренному семинолами и растворившемуся среди
них. Большинство присутствующих были негры, самбо, мулаты --
потомки испанских маронов(80), а также беглые с американских
плантаций. Последних было, видимо, очень много, потому что
теперь то и дело слышалась английская речь. Несомненно, в этой
пестрой толпе были и наши рабы, но они не подходили близко, а я
видел только лица тех, кто нагибался ко мне.
Менее чем в полчаса работа могильщиков была окончена. В
землю вбили специальные столбы для сожжения на костре, и нас
потащили к месту, где они были установлены.
Как только я сумел повернуться, я взглянул туда, где
раньше видел сестру и Виолу, но их уже не было. Их увели в
палатку или в кусты. Девушек пощадили -- им не придется увидеть
ужасное зрелище, хотя трудно было предполагать, что злодей
удалил их отсюда именно по этой причине.
Перед нами зияли две черные, глубокие ямы. Но это были не
могилы. А если это и могилы, то, очевидно, нас собирались
похоронить в вертикальном положении. Если необычайной и
странной была форма могил, то такой же была и цель, с которой
их вырыли. Вскоре все стало ясно.
Нас подвели к краю могилы, схватили за плечи и опустили в
землю. Ямы оказались нам как раз по горло. Негры быстро
забросали ямы землей и притоптали ее. Теперь на поверхности
оставались одни наши головы.
Положение было действительно нелепое. Мы сами могли бы
рассмеяться, если бы не знали, что находимся в своих могилах.
Толпа дьяволов с интересом наблюдала за нами, разражаясь
по временам взрывами дикого хохота.
Что же дальше? Пришел ли конец нашим пыткам и нас оставят
умирать здесь ужасной, медленной смертью? Голод и жажда вскоре
прикончат нас. Но, боже мой, сколько часов будут продолжаться
эти страдания? Сколько дней страшных мучений нам суждено еще
пережить, прежде чем последняя искра жизни угаснет в нас, --
дней ужаса и отчаяния? Но нет, врагам еще и этого было мало.
Такая смерть, какой мы ожидали, казалась еще слишком
легкой. Ненависть злодея, который придумал эти пытки, далеко не
иссякла -- у него были еще для нас в запасе иные, более
страшные мучения.
-- Отлично! -- кричал мулат, восторгаясь собственной
изобретательностью. -- Это лучше, чем привязывать их к дереву.
Великолепная мысль, а? Отсюда они не убегут, черт их побери!
Давайте сюда огня!
Огня! Значит, нас еще будут пытать огнем! Мы услышали
ужасное, леденящее душу слово. Нам суждено умереть в пламени!
Теперь наш ужас достиг крайних пределов. Что еще могло
быть страшнее, когда принесли вязанки хвороста и, как кольцом,
окружили ими наши головы, когда принесли факелы и подожгли
хворост, когда пламя стало разгораться все ярче и ярче и
нестерпимый жар охватил наши головы... Вскоре нашим черепам
суждено будет сгореть дотла и превратиться в головешки, как эти
разгоревшиеся ветки.
Нет, больше страдать мы уж были не в силах! Мера наших
мучений переполнилась, и мы жаждали смерти, которая должна была
положить конец нашим мукам. Эти муки усиливались от криков,
которые доносились с противоположной стороны лагеря. Даже в
этот страшный час мы узнали голоса Виргинии и Виолы.
Безжалостное чудовище велело привести их сюда, чтобы они были
свидетельницами нашей казни. Мы не видели их, но их дикие и
жалобные вопли говорили о том, что ужасная картина предстала
перед их глазами.
Все жарче и жарче разгорался огонь, все ближе и ближе
подбирались и уже лизали нас языки пламени. Волосы на моей
голове начали скручиваться и обгорать.
Все предметы поплыли у меня перед глазами, деревья
заколебались и зашатались, весь земной шар закружился с бешеной
скоростью.
От страшной боли мой череп, казалось, был готов лопнуть.
Мозг как бы ссыхался... Я был почти без сознания...
Глава XCIII. ДЕМОНЫ ИЛИ АНГЕЛЫ
Неужели я уже умер и терплю муки, уготованные мне в ином
мире? Неужели это дьяволы зловеще ухмыляются и лопочут вокруг
меня?
Но что это? Они вдруг рассыпались и отступили. Кто-то
подошел к нам и отдает им приказания. Неужели это Плутон?(81)
Нет, это женщина. Женщина -- здесь! Прозерпина?(82) Если это
женщина, она сжалится надо мной.
Напрасная надежда -- в аду нет милосердия! О, мой мозг!
Какой ужас!
Это две женщины, и взгляды их не враждебны. Это ангелы.
Быть может, ангелы милосердия? Да, это они. Вот один из них
подходит к огню и поспешно разбрасывает горящий хворост. Кто же
она, эта женщина?
Если бы я был жив, я назвал бы ее Хадж-Евой. Но теперь,
когда я уже умер, это, должно быть, ее дух.
Рядом с ней еще одна женщина -- моложе и красивее. Если
существуют ангелы, это самый прекрасный ангел на небесах.
Неужели это дух Маюми?
Как попала она в этот ужасный вертеп к дьяволам? Это не
место для нее. Она не совершила преступлений, за которые ее
могли бы сюда низвергнуть.
Где я? Не сон ли это? Только что я был весь в огне, теперь
пылает только мой мозг. Мое тело овеяла прохлада. Где я?
Кто ты, склонившаяся надо мной и дарующая мне прохладу?
Неужели это ты, Хадж-Ева, безумная королева? Чьи это нежные
пальцы касаются моих висков? О, какое блаженство приносит мне
их легкое прикосновение!.. Нагнись, чтобы я мог взглянуть в
твое лицо и поблагодарить тебя... Маюми! Маюми!
x x x
Я не умер. Я жив. И я спасен. Сама Хадж-Ева, а не дух ее,
лила на меня прохладную воду. Сама Маюми смотрела на меня
своими прелестными, блестящими глазами. Неудивительно, что я
принял этих женщин за ангелов.
-- Проклятие! -- раздался хриплый от бешенства голос. --
Уведите прочь этих женщин! Разожгите снова костер!..
Сумасшедшая королева, прочь отсюда! Ступай к своему племени.
Это мои пленники! Твой вождь не имеет права... К черту! Нечего
тебе мешаться в мои дела!.. Разожгите костер!
-- Ямасси! -- воскликнула Хадж-Ева, обращаясь к индейцам.
-- Не слушайте его! А не то страшитесь мести Уикомэ! Его дух
разгневается и покарает вас. Куда бы вы ни пошли, читта-мико
будет всюду преследовать вас! Шум его хвоста будет вечно
звучать у вас в ушах! Он будет кусать вас за пятки, когда вы
