мелкая, уже исчезающая ярко-алая сыпь. Даже несильное телекинетическое
воздействие не проходит для человека бесследно.
- Только при родителях не проговорись, - попросил Тимми, натягивая
шорты и футболку. - Ага? А то они не понимают, что мне нужна тренировка, и
ругаются...
Дверь беззвучно открылась, и мы увидели Игоря. С ослепительной
улыбкой, с торчащими во все стороны прядями волос. И со словами:
- Привет, роддэры, старые и молодые!
За завтраком миссис Эванс все пыталась нас развеселить. Подтрунивала
над Тимми, который совсем не обижался на это, тормошила грустного и
задумчивого Дэйва. Мы с Игорем понимали, почему Рыжик старается даже не
смотреть на миссис Эванс, особенно, когда та обнимает Тимми, и злились. Но
миссис Эванс не прекратила беспечного разговора и после того, как Рыжик
торопливо, давясь словами, сказал: "А у моей мамы оладьи никогда не
получались..." И Дэйв, к нашему удивлению, постепенно повеселел. В конце
концов они с Тимми и миссис Эванс отправились в сад - посмотреть пруд и,
может быть, искупаться. Мы остались - Игорь заявил, что нам нужно заказать
кое-какие вещи и еду по линии снабжения.
Разговор я начал, едва закрылась дверь, а Игорь ленивой походочкой
подошел к дисплею.
- Командир, пора сматываться.
- Что за новый чин? - удивленно-наигранно поинтересовался Игорь. - И
в чем причина спешки?
- Я не знаю, - честно ответил я. - Но не стоит тут оставаться.
- Чинга, - уже серьезно продолжил Игорь. - Как только я пойму, что
Тимми решил уйти в роддэры, мы отсюда слиняем.
- Что он тебе так сдался? Захочет и сам уйдет.
- Я его не пойму, Чинга. Обычно сразу видно, станет человек роддэром
или нет. А Тима я не пойму. Интересно побороться.
Мне вдруг стало все равно.
- Как знаешь, Игорь. Я тебя предупредил.
Игорь сосредоточенно сопел, нажимая кнопки на терминале доставки.
- Хочешь икру? - неожиданно спросил он. - Закажем пару коробок.
- Не люблю синтетику, - резко ответил я. Игорь, похоже, пытался
помириться.
- Какая синтетика? Это дом полноправных членов общества, их снабжение
не лимитировано.
- Нечестно, - упрямо возразил я.
- Тогда пошли искать хозяина. Поблагодарим за гостеприимство.
На какое-то мгновение я поверил, что Игорь все-таки согласился со
мной и хочет уйти.
- Пошли.
Свою ошибку я понял, едва мы ступили в кабинет. Великолепный кабинет
- кучи книг в шкафах, груды распечаток возле информационного терминала,
заваленный бумагами и дискетами стол. Красота! Сразу видно, что здесь
по-настоящему работают. Не потому, конечно, что вокруг был беспорядок.
Пустите нас с Игорем в любой приличный дом, мы за полдня устроим то же
самое. А вот атмосфера работы у нас не получится. Никогда...
- Вот как трудятся полноценные люди, - торжествующим шепотом произнес
Игорь. Я схватил его за руку, потянул к двери. Но Тиммин папа, сидевший к
нам спиной, уже обернулся.
- А, роддэры... Идите сюда.
Игорь с радостной улыбкой двинулся вперед. За ним, поневоле, я.
- Спасибо, - усаживаясь в свободное кресло и стараясь не слишком уж
привставать на цыпочки, ответил Игорь. Ну и кресла! Словно специально для
издевательства над роддэрами. Пытаясь утвердиться на необъятном кожаном
сидении, я особенно остро осознал, что росту во мне метр сорок девять, а
веса не хватает и для этих сантиметров.
- Мы вас на минутку оторвем от дел, если вы не очень заняты, - самым
вежливым из своих голосов сказал Игорь. - У нас вышел маленький спор с
Мишей. Помогите разобраться, пожалуйста.
Мистер Эванс кивнул, выключая мерцающий на столе дисплей. Давал
понять, что временем не ограничен.
- Один из нас, - продолжал Игорь, - считает неэтичным пользоваться за
ваш счет предметами роскоши. Ну, заказывать килограммами икру, приобретать
персональные гравитаторы, делать заказ на строительство такого же дома,
как ваш. А другой говорит, что вы такой же бездельник, как и любой роддэр.
Только прикрываетесь видимостью работы.
Меня передернуло. Да, эпатаж - это непременная черта любого роддэра.
Но зачем Игорь так построил фразу, что непосвященному в роддэрский сленг
человеку покажусь хамом именно я.
- Как я понял, бездельником меня считаешь ты.
С добродушной улыбкой мистер Эванс разглядывал Игоря.
- Резонируешь, - одобрительно кивнул Игорь.
- По пяти плоскостям, - немедленно отозвался мистер Эванс.
Этого я уже не понял. Сленг меня мало интересует. Но Игорь
уважительно развел руками.
- Я восхищен. Серьезно, вы отличный знаток. Но зачем ваши знания, а?
Кому они нужны, когда достаточно выучить три-четыре языка и общаться с
любым, любым человеком в мире?
- Можно неплохо прожить, зная лишь один язык, - подтвердил Эванс.
- Тогда зачем нужны вы? Кому поможет ваше знание арабского или,
скажем, диалекта гамбургских мафиози начала двадцать первого века?
- Не знаю. Скорее всего - никому.
Игорь вздохнул.
- Значит, прав... Мы живем - или доживаем? - в мире машин и
компьютеров. Они вытесняют людей отовсюду, и с этим ничего не поделаешь,
это прогресс. Настоящей работой занято меньше двадцати процентов
населения. Остальные либо уходят в роддэры, либо... - Игорь сделал паузу,
- имитируют бурную деятельность. В тех областях, конечно, где это возможно
- литературе, живописи, истории, археологии, филологии... Можно
размалевать синей краской полсотни фанерок, развесить их по стенам
специально выстроенной картинной галереи и считаться самобытным
художником. Общество позволит, оно богатое. Роддэры для общества опаснее,
но, в сущности, и они терпимы...
Мистер Эванс слушал его вполне серьезно. И внимательно.
- Ты молодец, дружок, - тихо сказал он. - Мыслишь вполне здраво. Одна
беда - с позиции одиночки.
- Это как? - заинтересовался Игорь. - Ваше обращение "дружок" я
принимаю...
- По поводу биовозраста, - без улыбки закончил мистер Эванс. - Ты
прав, мы живем в трудное время. Время беззаботности. Мир всегда двигали
вперед считанные проценты людей. Из звериных пещер к далеким звездам мир
вытащили гении. Те, кто придумали колесо и тормоз для колеса. Пенициллин и
многоступенчатые ракеты. Генную инженерию и компьютеры...
Меня словно холодной водой облили. Не надо про генную инженерию!
Дискеты компьютера ударили мне в лицо жесткой коричневой лентой запаха.
Пузырек с лекарством на столе - удушливым искрящимся облаком. Не надо!
А Тиммин отец, не замечая болезненной гримасы на моей физиономии,
продолжал:
- Раньше находилось занятие для всех. Но сейчас не нужны тысячи
людей, чтобы построить придуманный гением ракетоплан. И не нужны еще
сотни, чтобы прокормить гения и строителей. И десятки тех, кто лечил,
развлекал сотни и тысячи - тоже не слишком-то нужны...
- Киберюмористов пока не существует, - возразил вдруг Игорь.
- Да, но это мелочи. Так что в посылках ты прав. Выводы получились
неверные.
Мистер Эванс больше не смотрел на Игоря. Он вертел в руках авторучку
и негромко, словно самому себе, говорил:
- Таланты могут найтись у каждого, только пока это у нас не очень-то
получается. Но есть и другой выход. Заниматься своим делом, даже если
таланта в тебе - миллионная доля, а остальное - просто труд и терпение.
Заниматься, зная, что никогда не сотворишь чуда, что на всю жизнь
останешься одним из миллиона бесталанных, которые пользы-то принесут как
один-два настоящих гения.
- Вы имеете в виду себя? - жестко, не колеблясь, спросил Игорь.
- Да.
Мистер Эванс отложил в сторону несчастную авторучку, выгнувшуюся в
его пальцах затейливым вензелем.
- Я занимаюсь программой "Конвергенция". Это создание единого языка,
основанного не на смеси самых известных и простых языков, как эсперанто, а
на принципе логем.
- Логем?
- Да. Логема - это логическая единица речи, звукосочетание, которое
на любом мировом языке имеет одинаковый смысл.
Игорь рассмеялся.
- Чушь. Этого не может быть.
- Может. Выделено уже шестьдесят три логемы. Они понятны без перевода
любому человеку в мире. И каждая из этих логем - на счету
лингвистов-гениев, лингвистов от природы, от бога. Возможно, даже
наверняка, что в их труде есть доля таких же, как я, есть и мой вклад. Но
вычислить его невозможно - настолько он мал.
Мистер Эванс кивнул на книжные шкафы, на дискеты с записями.
- Я изучаю эволюцию имен собственных и местоимений в латышском языке
двадцатого века. Чем и как это поможет Шарлю Дежуа или Чери Сайн, я не
знаю. Но, возможно, поможет.
- Шарль Дежуа - это тот, кто расшифровал сигналы Маяка Пилигримов? -
задумчиво спросил Игорь. Не дожидаясь ответа, попросил: - А вы не можете
произнести хоть одну логему?
- Могу.
Мы с Игорем замерли. А отец Тимми скорчил какую-то гримасу, словно
разминая щеки, набрал воздуха и произнес... что-то короткое, отрывистое,
почти не запоминаемое. И абсолютно бессмысленное...
- Конечно, непонятно, - засмеялся Игорь. - Вот так логема! На
роддэров не действует.
- Нет, не понял, - с некоторым сожалением ответил я. И тут до меня
дошло, что я отвечаю на словно бы и не произносившийся вопрос. Через
мгновение это понял и Игорь.
- Вот так, - улыбнулся мистер Эванс. - Я произнес вопросительную
логему понимания. Она показалась вам бессмысленной, но содержащийся в ней
вопрос вы уловили.
- Хорошо, - после некоторой паузы признал Игорь. - Я беру назад свои
слова про бездельника. Но ведь и это не для всех. Многие, очень многие не
смогут работать, не видя результатов труда. Им-то что делать? Их будет все
больше и больше...
- А им надо держаться. Жить. Хоть роддэром, хоть
художником-абстракционистом. До тех пор, пока человек не сможет управлять
самой сложной на свете машиной.
- Какой это машиной?
- Самим собой. Пока обруганная и приевшаяся всем наука не даст
каждому возможность преобразиться.
- Телепаты-телекины... Люди-молнии, бессмертные, ясновидящие... Так,
что ли?
- Так. У человечества переходный возраст. А для него тоже есть свои
болезни: роддэрство, нелюбимый тобой авангардизм...
- Это мной-то? - Игорь рассмеялся, тряхнув семицветной гривой.
Они смотрели теперь друг на друга почти мирно. Но меня это не
радовало. Во мне клокотала ярость.
- Значит, преобразимся? - спросил я. - Расширение возможностей
человека - как лекарство от болезней человечества? А вы не слыхали, что
есть лекарства опаснее, чем сама болезнь?!
Мистер Эванс удивленно повернулся ко мне.
- Конечно, без случайностей не обходится... Ты имеешь в виду что-то
конкретное?
- Я имею в виду вашего сына.
У Игоря глаза полезли на лоб. Он-то ничего про Тимми не знал... У
мистера Эванса исказилось лицо.
- Да, Тим - психокинетик. И разрешение на генную операцию давал я. Но
ничего плохого ему эта способность не принесла.
- Вы видели взрослых психокинетиков? - тихо спросил я.
Он покачал головой.
- А я знал одного. Почти полная потеря зрения, руки в язвах до самых
локтей. Ему было двадцать семь, он выглядел на пятьдесят.
Мистер Эванс прикрыл глаза. Сейчас и он выглядел на пятьдесят, не
меньше.
- Я знаю. Слышал... Да меня и предупредили врачи из Центра. Это
бывает, если очень сильно перегружаться. Очень... Но что я могу поделать?
Вы же теперь все взрослые... Не надо дожидаться пятнадцати... или сколько
там было раньше, лет. Сдал экзамен - и можешь распоряжаться собой. Если вы
сможете уговорить Тимми - я буду только рад. Пусть оперирует хотя бы
