Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Фэнтези - Логинов С. Весь текст 112.16 Kb

Замошье

Предыдущая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10
     - Здравствуйте, - сказал Василий. - Я тут шел мимо и решил  зайти.  Я
сосед ваш буду.
     - Да, я знаю, - ответила женщина.
     Василий присел на  край  скамейки.  Плохая  была  скамейка,  хлипкая.
Закурил. Потом спохватился:
     - Это ничего, что я курю?
     - Нет, нет, курите.
     - Напугал вас давеча, - начал разговор Василий. - Вы меня не бойтесь,
я сам всех боюсь, и вас тоже.
     - Нас-то зачем  бояться?  -  женщина  уже  успокоилась,  но  говорила
нарочито громко, чтобы услышали, наконец, в доме.
     - Я в совхозе работаю, на хлебе, -  говорил  Василий.  -  Зарабатываю
хорошо. Могу и больше, но не хочу ломаться.  Телевизор  купил  цветной,  -
Василий вдруг испугался, что его  уличат  во  вранье,  и  добавил:  -  Как
антенну поставлю, приходите смотреть. Ни у кого в деревне цветного нет.
     - Спасибо. Только нам в городе телевизор житья не дает.
     - А вы здесь отдыхаете...
     - Да, в отпуске.
     - Большой отпуск?
     - Сорок восемь дней.
     Василий присвистнул.
     - Это кому же столько дают?
     - Учителям.
     - И муж тоже?
     - И муж.
     Василий прикурил от окурка вторую папиросу. Учительница,  значит.  Он
посмотрел на пухлые руки соседки, перебиравшие в  тазике  детские  одежки.
Сам бы и не догадался. Культурная, значит. А он-то разлетелся...
     Из дома вышел муж, тоже поздоровался, присел на другой конец скамьи.
     - Поговорить зашел, по соседски, - сообщил Василий.
     Дачник вопросительно посмотрел на него.
     - Вот вы ходите, - продолжал Василий, - знать меня не хотите...
     - Почему же, мы со всеми здороваемся.
     - Это вы так, а я по человечеству. Я  такой,  прогоните,  уйду  и  не
подойду больше никогда...
     - Разве вас гонят? - сказала женщина.
     Василий, не докурив, смял папиросину, достал новую.
     - Я ведь тутошний, - сказал он, забыв, о чем говорил  только  что,  -
вот вы уедете, а я останусь. Если что надо  достать  или  привезти,  то  я
запросто, вы только скажите.
     - Спасибо.
     - На всю деревню только я, да нюркин Иван. Но Иван ничего  делать  не
станет, не надейтесь. А я могу!.. Все!.. И если меня кто  обидит,  я  тоже
никогда не прощу. Ничего не скажу, но не прощу. Я тут  остаюсь  в  деревне
единственный. Меня уважать надо, а то я и поджечь могу...
     Сказал и сам испугался своих слов, поняв, что не  туда  завел  пьяный
язык. А  дачник  словно  не  обратил  внимания.  Пожал  плечами,  спокойно
спросил:
     - За что же нас жечь? Мы, кажется, никому зла не сделали.
     Василий встал, держась за столбик ограды.
     - Пойду я, - сказал он, - у меня еще дела по хозяйству. А  вы,  когда
надо, сразу мне говорите, я помогу.
     Войдя в дом, Василий зажег свет и обвел взглядом большую комнату, ту,
в которой жил. Дощатый стол, рядом одинокая табуретка, тюфяк  с  сеном  на
кровати, вот и вся обстановка. Даже простыней нет, а он - гостей звать! Да
какие там простыни, веника в доме и то  нет...  Василий,  шаркая  по  полу
стоптанными кирзачами, принялся сгонять в угол, валяющиеся  всюду  окурки.
Но тут же остановился, пораженный простой мыслью: а ведь позови он  сейчас
соседей в дом, они бы не пришли. Мужик, может, и зашел бы из  приличия,  а
она - нет.
     - Культурные!.. - пробурчал он, косо  сел  за  стол  и  потянулся  за
бутылкой.


     К декабрю работы на току закончились, и Василия отправили  сначала  в
отпуск, а потом в отгулы, которых он  много  заработал  в  пору  сенокоса.
Свободное время Василий сидел дома. Скучал. От тоски даже пробовал  искать
баб-машин клад: рылся на чердаке, ковырял землю в пустом  подполе.  Ничего
не нашел. Потом съездил в Доншину, постоял возле винного. Водку давали  по
талонам, а свои талоны он пропил давным-давно. Вернулся домой ни с чем.
     И дом уже не радовал Василия. Неуютен  был  и  гадок,  весь  провонял
грязным бельем и табачной копотью. Главное же, не принес ни  уважения,  ни
счастья. Тысячу раз прав был Селеха. Лучше без  дома,  да  на  людях.  Как
когда-то: он стоит среди клуба, а парни, теперь уж почти все разъехавшиеся
в Дно, Псков, а то и в Ленинград, толпятся вокруг, уважительно задают один
и тот же вопрос:
     - У тебя чо, верно трактор в бочажине утоп?
     А он отвечает, сплевывая на пол:
     - Спрашиваешь тоже...
     Знала бригадирша, чем достать его. Упекла в гнилое Замошье.  И  не  в
деревню даже, а на выселки. Где тут деревня?
     Василий вышел из дому. Вроде не поздний час, а на улице темень и тихо
как на кладбище. Спят старухи. Им теперь до  самой  могилы  больше  делать
нечего.
     На  огороде  в  рассеянном  свете,  пробивающемся   через   застрехи,
шевельнулась тень, красными искрами мелькнули глаза. Никак, волк? К самому
дому вышел, не боится. Василий попятился к дверям. Тень  пропала.  На  том
конце деревни смертно затосковал, заливаясь, Рыжок - ванькин пес. Господи,
далеко как! Сквозь ветви облетевших слив  смутно  угадывается  фешин  дом.
Давно уж заперт, уехал дачник, сейчас,  небось,  в  городской  квартире  с
женой жирует... А дальше одна пустошь за другой, камни да одинокие  старые
ивы, когда-то посаженные  у  окон.  За  ними  опять  заколоченные  дома  с
завьюжинами снега вдоль стен. Лишь затем настин дом - и снова пустыри. Дом
Маши-хромоножки, панькина изба - редкие с промежутками островки тепла, и в
каждом одинокий человек среди четырех стен. А  самый  одинокий,  последний
человек - он. За ним только лес и  мох,  ветер  метет  снежную  крупку  по
натянутой простыне болота, и волки выходят к дому, словно здесь никогда не
было людей.
     Василий понял, что больше так не выдержит.  Ему  надо,  чтобы  вокруг
были люди, стояли, смотрели на него, с криком бежали со всех сторон.
     - Я тут! - хотел крикнуть он, но горло не издало звука. Отвык.
     Василий спешно вернулся в избу,  выдернул  из  кучи  ветоши  в  сенях
какую-то тряпку, щедро смочил ее керосином из канистры и пошел через сад к
соседнему дому.
     - Я же тебя упреждал, - бормотал он. - Я же говорил...
     Приставил  к  стене  случайный  чурбачок,  взгромоздился   на   него,
пропихнул тряпку в  застреху  и  чиркнул  спичкой.  Керосин  сразу  взялся
большим пламенем. Волк, шедший за Василием следом, шарахнулся в сторону.
     Василий бегом вернулся к себе.  Ничего,  следы  в  саду  затопчут,  и
тряпка прогорит, следа не останется. Василий спешно мыл руки,  ежесекундно
ожидая за домами до  озноба  знакомый  крик.  Торопливо  намыливал  пальцы
затвердевшим хозяйственным мылом, оттирал с ладоней  предательский  запах,
смывал ледяной водой. Покрасневшие пальцы задубели и  не  гнулись.  Сквозь
узкое оконце в сенях давно уже врывался красный пляшущий свет,  а  деревня
все молчала, ни единого звука не долетало  к  нему,  словно  и  впрямь  он
оставался последний человек.
Предыдущая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама