ОРУДа регулярно сообщали о пути его следования. По просьбе прокуратуры
уголовный розыск осуществлял наблюдение за преступником таким образом, что
у него создавалось впечатление абсолютной свободы.
Николай Тимофеевич не арестовывал Крошина совсем не из-за боязни
ответственности. Следователь хотел сбить преступника с толку, снять с него
маску героя, сверхчеловека, которую Крошин старательно удерживал. Будучи
арестованным, он, безусловно замкнется, начнет разыгрывать невинно
пострадавшего, даже поверит в это. Оставаясь формально на свободе, Крошин
постепенно сдавал свои позиции. Он уходил из кабинета, когда ему об этом
говорили, возвращался к назначенному часу, даже ждал в коридоре.
Доказательством его устное признание не являлось, и Крошин, зная об этом,
не придавал своим беседам с Николаем Тимофеевичем особого значения. Однако
атмосфера, созданная следователем в кабинете, оказывала на психологию
Крошина серьезное влияние. Главное, он внутренне признал себя
преступником. И хотя бессонной ночью, продумывая вновь и вновь всю
ситуацию, он пришел к выводу, что доказательств против него не хватает,
радости Крошин от данного вывода не испытывал. Что-то в нем треснуло, у
него выбили из рук рулевое управление. Он перестал быть хозяином
положения.
Утром он послушно явился в отдел кадров и подал заявление об
увольнении. Сам ходил к директору, в местком, наконец получил трудовую
книжку. Он пошел в милицию и попросил опечатать квартиру, в которой
когда-то жила Наташа, и оставил для хозяев ключи. Он уже подумывал продать
"волгу". Крошин, не отдавая себе отчета, готовился к аресту.
Следователь лишил Крошина зрителей, оставив его одного. Не
арестовывая, Николай Тимофеевич лишил Крошина и позы великомученика.
Бороться не с кем, героя и властелина изображать не перед кем. Крошин
невольно расслабился, ездил по городу без всякой цели, поглядывая на часы,
скорее бы два.
Неожиданно он вспомнил последний вопрос следователя, на который так и
не дал ответа. Когда вы совершили свое первое преступление? Вспомнив, он
даже обрадовался, есть о чем подумать.
В институте учился, как большинство, - не хуже, не лучше. Получал
стипендию, выигрывал в преферанс. Крошин отлично играл, - и половина курса
ходила у него в должниках. Роскошной жизни не вел, однако не нуждался,
прирабатывать, как некоторым, не приходилось. Он был лидером, ему
подчинялись, многие с большой охотой. Но все это не выходило за рамки
обычной студенческой жизни. О распределении он как-то забыл, когда же
получил направление... Куда его направили? Крошин силился, но не мог
вспомнить. В общем, он считал, что это место не для "белого" человека. Он
не поехал. Он стал преступником потому, что не поехал по распределению?
Отнюдь.
Он снял комнату, нужны были деньги, и тут подвернулись ребята,
которые скупали у иностранцев различное барахло. Крошин сносно знал
английский, умел хорошо держаться, нравился людям. Началось с покупки
какого-то костюма, очень быстро Крошин сориентировался и переключился на
валюту. Какое преступление! Одни хотят продать, другие купить. Он помогает
и тем и другим, ни государство, ни людей не грабит. Появились деньги.
Увеличивались операции и доходы. Ребят, с которыми начинал, он полностью
подчинил себе. Так все и катилось, обрастая, как снежный ком. Деньги -
власть, большие деньги - большая власть. Он опьянел от азарта, но рассудка
не терял и принял меры безопасности. Незаметно, исподволь в нем росло
чувство собственного величия, он создавал миф о своей Неуязвимости.
Крутившиеся вокруг девочки и мальчики смотрели на него с обожанием. Когда
же гром грянул и он оказался за решеткой, спасла его предусмотрительность.
Валюту, золото и деньги Крошин хранил сам, выдавал участникам группы
понемногу. Он установил такой порядок, чтобы полнее чувствовать свою
власть. Арестованные не назвали Крошина, не дали против него показаний.
Для этого существовало две причины. Раз ценности не обнаружены,
преступников судили как мелких фарцовщиков. Кроме того, после освобождения
они рассчитывали получить у Крошина свои доли. Крошин освобождение
приписал целиком и полностью собственному уму и силе. Раз я победил МУР,
значит, я могу все, решил он. Несмотря на такой вывод, из Москвы он уехал.
Временно. Приехав сюда, он устроился на работу. Людей на стройках не
хватало, его приняли.
Существовал в биографии Крошина еще один факт, о котором он старался
не думать, считал, что никому об этом ничего не известно.
Ровно в два Крошин вошел в кабинет следователя. Николай Тимофеевич
был один, что-то писал, увидев Крошина, сказал:
- Садитесь, пора с вами кончать. У меня дел накопилось невпроворот, -
он был сегодня сух и деловит. От вчерашней неторопливости не осталось и
следа. Гурова следователь попросил не приходить, так как собирался
предложить преступнику капитуляцию. В подобной ситуации зрители были
совершенно ни к чему.
Крошин приготовился к спокойной беседе, заготовил рассказ о своей
жизни в Москве, о превратностях судьбы и незаконном аресте. И такое начало
сбило его с толку.
- Значит, так, Крошин, - следователь отложил свои бумаги. - Я никогда
не меняю решений. Вы мне верите?
Крошин посмотрел на следователя и молча кивнул.
- Вы берете бумагу, садитесь вон там, - следователь указал на столик
в углу, - и пишете подробно и правдиво обо всем. О московском деле и об
убийстве Логинова. Согласны?
- Никогда, - ответил Крошин.
- Не бросайтесь словами. У вас есть два пути. Я рекомендую явку с
повинной. Если я начну допрос, будет поздно.
Это "поздно" прозвучало для Крошина, как гудок уходящего поезда.
- Допрашивайте, - упрямо сказал он.
- Хорошо, - следователь положил перед собой бланки допросов. - Прежде
я коротко обрисую ваше положение. Делаю это не из-за вас. Жалко вашу мать,
она, видимо, этого не перенесет.
- Вы знаете? - спросил Крошин и удивился собственной глупости.
Николай Тимофеевич не ответил. Реакция Крошина доказала правоту
следователя. Фраза о матери должна была прозвучать неожиданно и между
прочим. Тогда она могла сработать, и она сработала. Уж конечно, Крошина
потрясла не жалость к старушке-матери.
Несколько дней назад полковник Турилин сказал следователю
прокуратуры, что по непонятным причинам Крошин указывает во всех анкетах,
что его мать скончалась в шестьдесят пятом году. Старушка же проживает в
Ленинграде и понятия не имеет, что родной сын ее похоронил. Крошин человек
расчетливый и рациональный, просто так ничего не делает. Уклоняется от
уплаты алиментов? Не похоже, при всех своих недостатках Крошин человек не
скупой, да и шестьдесят-семьдесят рублей в месяц для него не расход.
Сопоставляя даты, они выяснили: Крошин "похоронил" мать в период расцвета
своей валютной деятельности. Сделал он это тонко, получил из Ленинграда
телеграмму, которую показывал своим партнерам по бизнесу. Ездил в
Ленинград на "похороны". Смерть матери Крошина не вызвала у работников
уголовного розыска в Москве сомнений, тем более что "произошла" она много
лет назад. Проверка московских связей Крошина ничего не дала, золото и
валюта обнаружены не были.
Так появилась версия, что Крошин хранит свою "казну" у матери в
Ленинграде. Как данную версию проверить? Везти в Ленинград Крошима,
разоблачить перед старой женщиной и устроить обыск? А если ошибка? Если
ничего обнаружено не будет, Крошин вновь выскользнет из рук правосудия. А
его мать? Если семидесятилетняя женщина, пережившая блокаду, честно
трудившаяся всю жизнь, не выдержит удара и умрет? Кто возьмет на себя
такую ответственность? Можно ли ради изобличения преступника рисковать
жизнью человека?
Тут же возникла и вторая версия. При выяснении биографии Логинова
было установлено, что он после войны жил пять лет в Ленинграде и чуть ли
не ежегодно ездил туда в отпуск к племяннице. Племянница проживает в одном
доме с "покойной" матерью Крошина. Логинов знал мать Крошина, знал, что
старушка жива. Если все это звенья одной цепи? Если истинный мотив
убийства не месть, а стремление убрать опасного свидетеля? Почему Крошин
"похоронил" мать?
Один из братьев Птицыных вылетел в Ленинград, передал старушке привет
от сына, почитал его письма. Мать готова была рассказывать о сыне с утра
до вечера. Сейчас он "знаменитый строитель", разъезжает по стране.
Три-четыре раза в год навещает старушку-мать. Он внимателен и помогает
деньгами. Детство у Сашеньки было трудное, но он всегда был очень
талантлив. Инспектор с последним согласился, сказал между прочим, что
Крошин просил привезти ему кое-какой инструмент, хранившийся в оставленном
у матери чемодане. Робкая попытка обнаружить ценности успеха не принесла.
Но когда инспектор уголовного розыска заговорил о соседке и сказал, что
случайно знаком с ее дядей, старушка сообщила, что тоже знает старого
наездника, весной он вновь приезжал На несколько дней в гости.
Предположение, что Крошин хранит в доме своей матери валюту и
ценности, стало совсем реальным. Цепь почти замкнулась, оставалось
чуть-чуть.
Весь вчерашний разговор был прелюдией, подготовкой. Сегодня
следователь так резко сменил тон и ритм беседы, так легко, как о само
собой разумеющемся, произнес фразу о матери, что Крошин невольно выдал
себя.
- Из-за вашей матери я и не арестовываю вас, - сказал следователь. -
Нам известно, что валюту и прочие ценности, приобретенные вами в Москве,
вы храните у матери. - Крошин впервые за все время опустил голову,
следователь понял, что победил, и, как о само собой разумеющемся, сказал:
- С вами в Ленинград полетят два наших товарища, вы заберете свою "казну",
скажете матери, что улетаете на Крайний Север...
- Вы не сказали?..
- Не изображайте из себя любящего сына... - перебил Крошина
следователь. - Мы не сказали.
В воскресенье над ипподромом развевались разноцветные флаги.
Разыгрывался главный приз сезона.
В ложе Лева тоном бывалого человека давал пояснения отцу, матери и
несколько растерявшейся от суматохи и шума Клаве. Генерал был при параде,
Саша настояла, пришлось надеть форму и все ордена. Когда Лева убежал на
конюшню, в ложе появился работник ипподрома и спросил:
- Простите, товарищ генерал, вы отец Льва Ивановича?
- Что? - генерал не понял вопроса. - Я генерал-лейтенант...
- Вижу, что генерал, - перебил мужчина и виновато улыбнулся. - Но вы
папаша инспектора уголовного розыска Гурова?
- Папаша, папаша, а я мамаша, - сказала мама и рассмеялась.
Работник ипподрома исчез, явился через минуту со стульями, расставляя
их, говорил:
- Будьте любезны, садитесь, пожалуйста. - Он разместил четыре стула,
спросил: - Программа у вас есть? Хотите бинокль? У меня есть собственный,
цейсовский.
- Спасибо, не надо, - ответила мама, глядя на кипевшего от
негодования генерала.
Клава, которая, казалось, и не слышала ничего, села на стул, одернула
юбку и солидно сказала: - Это ты у себя генерал, Иван, а в жизни ты Левы
Гурова отец. Садись уж, - и она отвернулась.
Лева держал Гладиатора. Рогозин и Николай запрягали. Нина сидела на
погнутом колесе, мяла в руках пустой пакет из-под молока и задумчиво
смотрела себе под ноги.
- Нашел время, когда явиться, - шипел на Леву Рогозин. - Большой
приз, понимать должен. Двухлетка!
Нина села в "американку", приняла от Рогозина вожжи, скользнула на
Леву безразличным взглядом.
