Станислав Лем. Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие восьмое
Станислав Лем. Звездные дневники Ийона Тихого.
Путешествие восьмое.
Stanislaw Lem. Dzienniki gwiazdowe.
Podroz osma (1966)
___________________________________________
File from Sergey Grachyov
http://www.private.peterlink.ru/grachyov
ПУТЕШЕСТВИЕ ВОСЬМОЕ
Итак, свершилось. Я стал делегатом Земли в Организации Объединенных
Планет, вернее, кандидатом, хотя и это неточно, ведь Генеральной Ассамблее
предстояло рассмотреть кандидатуру всего человечества, а не мою.
В жизни я так не волновался. Пересохший язык деревяшкой стучал о
зубы, а когда я шел по расстеленной от астробуса красной дорожке, то не
мог понять, она так мягко пружинит подо мной или подгибаются мои колени.
Следовало быть готовым к выступлению, а я слова не вымолвил бы через
спекшееся от волнения горло; поэтому, заметив большой автомат с
хромированной стойкой и прорезью для монет, я поспешно бросил туда медяк и
поставил под кран предусмотрительно захваченный с собой стаканчик от
термоса. Это был первый в истории человечества межпланетный
дипломатический инцидент: мнимый автомат с газировкой оказался
заместителем председателя тарраканской делегации в парадной форме. К
счастью, именно тарракане взялись представить нашу кандидатуру на сессии,
чего я, однако, еще не знал, а то, что этот высокопоставленный дипломат
заплевал мне ботинки, счел дурным знаком, и совершенно напрасно: то были
всего лишь ароматные выделения приветственных желез. Я сразу все понял,
приняв информационно-переводческую таблетку, любезно предложенную мне
одним из сотрудников ООП; звучавшее вокруг дребезжанье тотчас же
превратилось в совершенно понятную речь, каре из алюминиевых кеглей на
конце мягкой ковровой дорожки обернулось ротой почетного караула,
встретивший меня тарраканин, прежде походивший на громадный рулет,
показался старым знакомым, а его наружность - самой обычной. Только
волнение не отпускало меня. Подъехал небольшой самовоз, специально
переоборудованный для перевозки двуногих существ вроде меня, я сел, а
тарраканин, втиснувшись туда с немалым трудом и усаживаясь одновременно
справа и слева от меня, сказал:
- Уважаемый землянин, должен извиниться за маленькую организационную
неполадку; к сожалению, председатель нашей делегации, который, в качестве
специалиста-землиста, мог бы лучше всего представить вашу кандидатуру,
вчера вечером был отозван в столицу, так что мне придется его заменить.
Надеюсь, дипломатический протокол вам знаком?..
- Нет... у меня не было случая...- пробормотал я, безуспешно пытаясь
устроиться в кресле этого экипажа, все-таки не вполне приспособленного для
человеческого тела. Сиденье напоминало почти полуметровую квадратную яму,
и на выбоинах колени врезались в лоб.
- Ладно, как-нибудь справимся... - сказал тарраканин. Его одеяние с
хорошо проглаженными, гранеными, металлически поблескивающими складками
(недаром я принял его за буфетную стойку) чуть звякнуло, а он,
откашлявшись, продолжал: - Историю вашу я знаю; человечество, ах, это
просто великолепно! Конечно, знать все - моя прямая обязанность. Наша
делегация выступит по восемьдесят третьему пункту повестки дня - о
принятии вас в состав Ассамблеи в качестве ее действительных, полных и
всесторонних членов... а верительные грамоты вы, случаем, не потеряли?! -
спросил он так внезапно, что я вздрогнул и усиленно замотал головой.
Этот пергаментный рулон, уже слегка размякший от пота, я стискивал в
правой руке.
- Хорошо, - сказал он. - Итак, я выступлю с речью - не так ли? -
обрисую блестящие достижения, дающие вам право занять место в Астральной
Федерации... вам понятно, конечно, это всего лишь архаическая
формальность, вы ведь не ожидаете оппонирующих выступлений... а?
- Н-нет... не думаю... - пробормотал я.
- Ну конечно! Да и с чего бы? Итак, простая формальность, не так ли,
и все же не помешали бы кое-какие данные. Факты, подробности, вы
понимаете? Атомной энергией вы, конечно, уже овладели?
- О да! Да! - с готовностью подтвердил я.
- Отлично. Ага, и верно, у меня это есть, председатель оставил мне
свои заметки, но его почерк... гм... итак, как давно вы овладели этой
энергией?
- Шестого августа 1945 года!
- Превосходно. Что это было? Атомная электростанция?
- Нет, - ответил я, чувствуя, что краснею. - Атомная бомба. Она
уничтожила Хиросиму...
- Хиросиму? Это что, астероид?
- Нет... город.
- Город?.. - переспросил он с легкой тревогой. - Тогда, как бы это
сказать... Лучше ничего не говорить!- вдруг решил он. - Да, но какие-то
основания для похвал все же необходимы. Подскажите-ка что-нибудь, только
быстрее, мы уже подъезжаем.
- Э-э... космические полеты... - начал я.
- Это само собой, иначе бы вас тут не было,- пояснил он, пожалуй,
слишком бесцеремонно, как мне показалось. - На что вы тратите основную
часть национального дохода? Ну, вспомните - какие-нибудь крупные
инженерные проекты, архитектура космического масштаба, пусковые
гравитационно-солнечные установки, ну? - быстро подсказывал он.
- Да-да, строится... кое-что строится, - подтвердил я.- Национальный
доход не слишком велик, много уходит на арми...
- Армирование? Чего, континентов? Против землетрясений?
- Нет... на армию...
- Что это? Хобби?
- Не хобби... внутренние конфликты... - лепетал я.
- Это никакая не рекомендация! - заявил он с явным неудовольствием.-
Не из пещеры же вы сюда прилетели! Ваши ученые давно должны были
рассчитать, что общепланетное сотрудничество безусловно выгоднее борьбы за
добычу и гегемонию!
- Рассчитали, рассчитали, но есть причины... исторические причины,
знаете ли...
- Не будем об этом! - перебил он. - Ведь я тут не для того, чтобы
защищать вас как обвиняемых, но чтобы рекомендовать вас, аттестовать,
подчеркивать ваши достоинства и заслуги. Вам понятно?
- Понятно.
Язык у меня онемел, словно замороженный, воротничок фрачной рубашки
был тесен, пластрон размяк от пота, лившего с меня ручьем, верительные
грамоты зацепились об ордена, и верхний лист надорвался. Тарраканин - вид
у него был нетерпеливый, а вместе с тем высокомерно пренебрежительный и
как бы отсутствующий - заговорил неожиданно спокойно и мягко (сразу было
видно матерого дипломата!):
- Лучше я расскажу о вашей культуре. О ее выдающихся достижениях.
Культура-то у вас есть?! - резко спросил он.
- Есть! И превосходнейшая!- заверил я.
- Вот и хорошо. Искусство?
- О да! Музыка, поэзия, архитектура...
- Ага, архитектура все же имеется! Отлично. Это я запишу. Взрывные
средства?
- Как это - взрывные?
- Ну, созидательные взрывы, управляемые, для регулирования климата,
перемещения континентов или же рек, - есть у вас?
- Пока только бомбы... - сказал я и уже шепотом добавил: - Зато самые
разные - с напалмом, фосфором, даже с отравляющим газом...
- Это не то, - сухо заметил он. - Будем держаться духовной жизни. Во
что вы верите?
Этот тарраканин, которому предстояло рекомендовать нас, не был, как я
уже догадался, сведущ в земных делах, и при мысли о том, что от
выступления существа столь невежественного зависит, быть или не быть нам
на галактическом форуме, у меня, по правде сказать, перехватило дыхание.
Вот невезенье, думал я, и надо же было как раз сейчас отозвать настоящего
специалиста-землиста!
- Мы верим во всеобщее братство, в превосходство мира и
сотрудничества над ненавистью и войнами, считаем, что мерой всех вещей
должен быть человек...
Он положил тяжелый присосок мне на колено.
- Ну, почему же именно человек? Впрочем, оставим это. Ваш перечень
состоит из одних отрицаний - отсутствие войн, отсутствие ненависти... Ради
Галактики! У вас что, нет никаких положительных идеалов?
Мне было невыносимо душно.
- Мы верим в прогресс, в лучшее будущее, в могущество науки...
- Ну, наконец-то! - воскликнул он. - Так, наука... это хорошо, это
мне пригодится. На какие науки вы расходуете больше всего?
- На физику, - ответил я. - Исследования в области атомной энергии.
- Это я уже слышал. Знаете что? Вы только молчите. Я сам этим
займусь. Выступлю, и все такое. Положитесь во всем на меня. Ну, в добрый
час!
Машина остановилась у здания. Голова у меня кружилась, перед глазами
плыло; меня вели хрустальными коридорами, какие-то невидимые преграды
раздвигались с мелодическим вздохом, я мчался вниз, вверх и опять вниз,
тарраканин стоял рядом, огромный, молчаливый, в складках металла; вдруг
все замерло; стекловидный пузырь раздулся передо мной и лопнул. Я стоял на
нижнем ярусе зала Генеральной Ассамблеи. Девственно белый амфитеатр,
отливая серебром, расширялся воронкой и уходил вверх полукружьями скамей;
далекие, крошечные фигурки делегатов расцвечивали белизну спиральных рядов
изумрудом, золотом, пурпуром, вспыхивали мириадами таинственных искр. Я не
сразу смог отличить глаза от орденов, конечности от их искусственных
продолжений, я видел только, что они оживленно жестикулируют, пододвигают
к себе кипы документов, разложенных на белоснежных пюпитрах, и еще - какие-
то черные, сверкающие как антрацит таблички; а напротив меня, в нескольких
десятках шагов, обнесенный справа и слева стенами электрических машин,
восседал на возвышении перед целой рощицей микрофонов председатель. В
воздухе носились обрывки бесед на тысяче языков сразу, и диапазон этих
звездных наречий простирался от самых низких басов до птичьего щебета. С
таким чувством, словно пол подо мною проваливается, я одернул свой фрак.
Раздался протяжный, нескончаемый звук - это председатель включил машину,
которая молотком ударила по пластине из чистого золота. Металлическая
вибрация ввинтилась в самые уши. Тарраканин, возвышаясь надо мной, показал
мне наши места, голос председателя поплыл из невидимых мегафонов, а я,
прежде чем сесть перед табличкой с названием родной планеты, обвел глазами
ряды, все выше и выше, в поисках хотя бы одной братской души, хоть одного
человекообразного существа, - впустую. Огромные клубни приятных, теплых
тонов; завитушки какого-то смородинового желе; мясистые плодоножки,
опершиеся на пюпитры; обличья темно-коричневые, как хорошо заправленный
паштет, или светлые, как рисовая запеканка; присоски, прищупки, вцеплялки,
держащие судьбы звезд, ближних и дальних, проплывали передо мной словно в
замедленной съемке, в них не было ничего кошмарного, ничего вызывающего
отвращение, вопреки всему, что думали мы на Земле, словно это были не
звездные чудища, а творения ваятеля-абстракциониста или кулинара с буйной
фантазией...
- Пункт восемьдесят второй, - прошипел мне на ухо тарраканин и сел.
Сел и я. Надел наушники, лежавшие на пюпитре, и услышал:
- Как отмечается в протоколе специальной подкомиссии ООП, устройства,
которые, согласно договору, ратифицированному этим высоким собранием, были
поставлены, с точным соблюдением всех пунктов означенного договора,
Альтаирским Содружеством Шестерному Объединению Фомальгаута, проявляют
свойства, не могущие быть результатом незначительных отклонений от
технологических требований, апробированных высокими договаривающимися
сторонами. Хотя, как справедливо отметило Альтаирское Содружество,
договором о платежах между обеими высокими договаривающимися сторонами
нами предусматривалось, что произведенные Альтаиром просеиватели излучения
и планеторедукторы будут наделены способностью к воспроизводству машинного
