в познании прелестей мира. Максима Гете "In der Beschrankung zeigt sich
erst der Meister" /1/ в приложении к сметливым конструкторам приобретала
неожиданный смысл похвалы, переходившей в язвительный укор, ибо ведь не
себя решили они ограничить, но дело рук своих. Разумеется, Пиркс никогда
не решался высказать вслух подобную мысль, потому что отдавал себе отчет в
том, как бы она смешно прозвучала; автоматы не были обездоленными, не были
они и объектом безудержной эксплуатации, все было проще и вы то же время
хуже - с моральной точки зрения сложнее для критики; их возможности
ограничили еще прежде, чем они появились, - на листах чертежей.
В тот день, накануне их отлета, работы, собственно, были уже
окончены. Однако, когда стали пересчитывать ленты, на которых были
отражены результаты экспедиции, оказалось, что одной недостает.
Просмотрели машинную память, потом перерыли все тайники и ящики, причем
Крулль дважды советовал Пирксу лучше следить за собственными вещами - от
этого совета разило ехидством, потому что Пиркс вообще не имел никакого
отношения к пропавшей ленте, да и не стал бы прятать ее в чемодан. У
Пиркса даже язык зачесался - так ему захотелось ответить, тем более что до
сих пор он обычно отмалчивался и старался находить любые оправдания
вызывающему, даже оскорбительному поведению Крулля. Но он сдержался и на
этот раз и только заметил, что если необходимо повторить наблюдения, то он
охотно сделает это сам, взяв Анела в помощники.
Однако Крулль решил, что Анелу помощь Пиркса будет совершенно ни к
чему, поэтому они навьючили на робота аппарат, кассеты с фотопленкой и,
вложив в кобуру пояса реактивные патроны, послали Анела к вершинам горного
массива.
Робот вышел в восемь утра - Массена вслух высказал уверенность, что
он управится с делами до обеда. Однако прошло два, три, четыре часа,
наконец сгустились сумерки, но Анел не возвращался.
Пиркс сидел в углу и при свете лампы читал изрядно потрепанную книгу,
которую взял еще на Базе у какого-то пилота, но почти ничего не понимал.
Сидеть было не очень удобно. Рифленая алюминиевая стенка давила ему на
спину, надувная подушка спустила, и он чувствовал, как сквозь
прорезиненную ткань в тело врезаются острые гайки. Однако он не изменял
положения, поскольку неудобная поза удивительно гармонировала с растущей в
нем злостью. Ни Крулль, ни Массена до сих пор, казалось, не замечали
отсутствия робота. Крулль, который отнюдь не был шутником и даже не
пытался острить, непонятно почему с первого же дня упорно величал Анела
Ангелом или даже Железным Ангелом, иначе к нему не обращался, и такая, по
сути, мелочь уже столько раз раздражала Пиркса, что за одно это он
невзлюбил космографа. У Массены отношение к роботу было профессиональное:
все интеллектроники знают или, во всяком случае, делают вид, будто знают,
какие молекулярные процессы и токи вызывают те или иные реакции или ответы
автомата, и поэтому отвергают любые предположения о какой-либо их
разумности как абсолютную чушь. Тем не менее к Анелу он относился так же,
как хороший механик к своему дизелю: не позволял перегружать, любил за
исполнительность и заботился о нем, как мог.
В шесть терпение у Пиркса лопнуло, потому что у него занемела нога, и
он стал потягиваться так, что кости затрещали, шевелить ступней и сгибать
ногу в колене, чтобы ускорить кровообращение, а потом принялся расхаживать
из угла в угол, прекрасно зная, что это лучший способ досадить Круллю,
погруженному в проверку вычислений.
- Могли бы и потише! - сказал наконец Крулль, обращаясь к ним обоим,
словно не видел, что ходит один Пиркс, а Массена, надев наушники и
развалившись в пневматическом кресле, с увлечением слушает какую-то
передачу. Пиркс открыл дверь - его обдало могучим потоком западного ветра
- и, когда глаза немного привыкли к темноте, прислонился спиной к гудящей
под напором ветра стене из листового алюминия и стал смотреть в ту
сторону, откуда должен был появиться Анел. Он видел только редкие звезды,
дрожавшие в воздухе, порывы ветра холодным потоком обрушивались ему на
голову, спутывали волосы, а ноздри и легкие прямо-таки распирало от ветра
- скорость была метров сорок в секунду. Он постоял, а когда ему стало
холодно, вернулся в дом, где Массена, зевая, снимал с головы наушники и
расчесывал пятерней волосы. Крулль же, сморщенный, сухой, терпеливо
складывал бумаги в папки, постукивая по столу пачкой листов, чтобы
подравнять их.
- Нет его! - сказал Пиркс и сам удивился, как это прозвучало - почти
как вызов. Крулль и Массена, видимо, заметили, каким тоном это было
сказано, потому что Массена быстро взглянул на Пиркса и бросил:
- Это ничего, дойдет, хоть и темно; вернется на инфракрасном...
Пиркс посмотрел на него, но ничего не ответил. Проходя мимо Крулля,
он поднял с кресла брошенную книжку и, усевшись в своем углу, притворился,
что читает. Ветер усиливался. Звуки за окном нарастали, вздымались,
переходили в вой. Что-то мягко шлепнуло о стену - или это ветка? - и опять
потянулись минуты молчания. Массена, явно ожидавший, что всегда уступчивый
Пиркс возьмется готовить ужин, наконец встал и начал вскрывать банки
саморазогревающихся консервов, каждый раз внимательно читая надписи на
этикетках, словно надеялся найти следы запасов какое-нибудь неизвестное до
сих пор лакомство. Пирксу есть не хотелось. Точнее, он был голоден, но ему
не хотелось двигаться с места. Постепенно его начало охватывать недоброе,
холодное бешенство, он ополчился бог весть почему на обоих товарищей,
которые вообще-то были не худшими из возможных.
Считал ли он, что с Анелом что-то приключилось? Что робот, скажем,
подвергся нападению "таинственных жителей" планеты, в которых не верит
никто, кроме сказочников? Если б был хоть один шанс на сто тысяч, что
планету населяют какие-то существа, они наверняка не сидели бы так,
погрязнув в мелких делишках, а немедленно предприняли бы все возможные
шаги, предусмотренные правилами в пунктах втором, пятом, шестом и седьмом
восемнадцатого параграфа, а также третьем и четвертым разделами правил
специального поведения. Но такого шанса не было; не было вообще никаких
шансов. Скорее взорвется солнце Йоты. Да, это гораздо вероятнее. Так что
же могло случиться с Анелом?
Пиркс ощущал, как непрочно спокойствие, царящее в доме, который
содрогался под порывами ветра. Не один Пиркс делал вид, что читает и не
хочет ужинать. Остальные тоже включились в игру, сначала незаметную, но
все более явную по мере того как уходило время.
По линии технического обслуживания Анел находился в подчинении у
Массены как интеллектроника, Крулль же, будучи начальником группы,
командовал им как членом экспедиции. Так что виноватым мог оказаться любой
из них. Может, Массена чего-то не досмотрел, а может, Крулль неточно
указал трассу, по которой должен был пройти Анел? В конце концов выяснить
это было не так трудно и не из-за этого росло и нагнеталось молчание.
Крулль с самого начала помыкал роботом, награждал его презрительными
кличками и не раз давал поручения, от чего остальные члены группы
воздерживались хотя бы потому, что универсальный робот - не лакей. И делал
он это, видимо, затем, чтобы, унижая Анела, тем самым досадить Массене,
прямо задирать которого не решался.
Теперь шла борьба нервов - первый, кто проявит беспокойство о судьбе
Анела, тем самым как бы признает себя побежденным. Впрочем, Пиркс
чувствовал, что и он оказался втянутым в это молчаливое соревнование,
столь дурацкое и одновременно столь напряженное. Он подумал, с чего бы
начал он сам, будь он руководителем. Наверно, с немногого - в такую ночь
нельзя отправляться на поиски. Так или иначе, оставалось ждать до утра, а
сейчас разве что попытаться установить радиосвязь, впрочем с минимальными
шансами на успех, так как радиус связи на ультракоротких волнах в сильно
пересеченной горной местности был невелик.
До сих пор они еще никогда не посылали Анела одного, тем более что
правила, не запрещая этого, обусловливали подобный шаг бесчисленными
параграфами, полными оговорок. А впрочем, черт с ними, с параграфами!
Пиркс считал, что Массена, вместо того чтобы раздраженно выковыривать из
банки остатки пригоревшего мяса, мог бы все-таки попытаться вызвать робота
по радио. Он раздумывал, что было бы, если б он сделал это сам. С Анелом
наверняка что-то случилось. Может ли робот сломать ногу? Никогда ни о чем
подобном ему слышать не приходилось.
Он встал, подошел к столу и, чувствуя на себе скрытые под маской
равнодушия взгляды товарищей, стал внимательно изучать карту, на которой
Крулль собственноручно вычертил маршрут Анела. Не выглядит ли это так,
будто он контролирует руководителя? Пиркс быстро поднял голову, встретил
взгляд Крулля, который явно хотел ему что-то сказать и уже раскрыл было
рот. Но, когда холодный взгляд Пиркса упал на него, он только кашлянул и,
сгорбившись, продолжал сортировать бумаги. Видимо, Пиркс здорово
подействовал на него своим взглядом, впрочем сам того не сознавая, -
просто в такие минуты в нем просыпалось что-то, от чего на борту ракеты
его слушались и уважали, но отчасти побаивались.
Он отложил карту. Трасса доходила до большой скалистой стены с тремя
словно подмытыми потоком утесами и дальше огибала их. Мог ли робот не
выполнить задания? Это было невероятно.
"Но ведь можно повредить ногу, даже попав в маленькую трещину!" -
подумал Пиркс. Нет, это глупо. Робот, такой как Анел, может упасть и с
сорокаметровой высоты. И не из таких положений они выходят целыми и
невредимыми. Металл, из которого они сделаны, покрепче, чем хрупкие
человеческие кости. Так что же случилось, черт побери?
Он выпрямился и с высоты своего роста взглянул сначала на Массену,
который, оттопырив губу, дул, потягивая слишком горячий чай, потом на
Крулля, наконец, демонстративно отвернувшись, пошел в крохотную спальню,
где, пожалуй, с излишней резкостью выдернул из стены складную кровать и,
привычно, в четыре приема скинув одежду, забрался в спальный мешок. Он
знал, что ему вряд ли заснуть, но сидеть с товарищами было уже невмоготу.
Впрочем, кто знает, останься он с ними подольше, пожалуй, он бы
высказался, причем наверняка зря, потому что все равно завтра им предстоит
расстаться; с того момента как они войдут в корабль, оперативная группа
Йоты Водолея прекратит существование.
Ему уже начало мерещиться то да се, полусеребряные ручейки стекали
из-под век, пушистые светлячки манили ко сну, он перевернул подушку на
другую, более прохладную сторону - и вдруг словно воочию увидел, перед
собой Анела, такого, каким он ему запомнился за несколько минут до ухода.
Массена как раз опоясывал автомат связкой ракетных патронов, которые
позволяли, словно бы наперекор гравитации, несколько минут продержаться в
воздухе; впрочем, это устройство применяли все, разумеется при
обстоятельствах, учитываемых предусмотрительными инструкциями. Странная
это была сцена - всегда странно смотреть, как человек помогает роботу.
Обычно бывает как раз наоборот. Однако Анел не мог дотянуться рукой до
кобур, укрепленных под торчащим словно горб, набитым до отказа рюкзаком.
Он нес груз, достаточный для двух человек. Правда, это не приносило ему
вреда - в конце концов он был просто машиной и в случае необходимости
благодаря микроскопической стронциевой батарее, заменявшей ему сердце,
развивал мощность в шестнадцать лошадиных сил. Однако сейчас Пирксу в
