вибраций, потому что она могла взорваться вблизи от каменного основания.
Но все висело на волоске.
И наконец он принялся перекачивать озеро. И он закачивал его в
пустоты, и вода поступала глубже, чем они рассчитывали. В конце дня он
дрогнул и приказал пока что прекратить перекачку.
Затем он переложил трубы вокруг большой территории Штаб-квартиры на
возвышенности в которой находились хранилища с топливом. И здесь он
распорядился вести выемку грунта без единого удара молотка, кирки или
лома. Он вставил в отверстия трубы. И затем стал заполнять пустоты морской
водой. И только то, что почва была илом создало возможность проделать все
это. Трубы прошли через ил, и остановились на каменном основании и лежали
здесь, размывая туннели и эти туннели моментально наполнялись водой.
Из этих туннелей огромное количество морской воды впитывалось в почву
вблизи от каменного основания. Но вода была соленой. Она была сильно
минерализованной. Особенность морской воды состоит в том, что она является
электролитом и одним из свойств электролитов является то, что они являются
коагулирующими коллоидами и осаждают суспензию в свою очередь тоже
являющуюся коллоидом. Фактически, вода океана Канна-3 превращала почву в
твердый устойчивый ил, который уже не сохранял свойств мыла и уже не
подвергался соскальзыванию.
Юный Барнс наблюдал за этой частью операции, с самого ее начала. Он
заражал приданный ему персонал службы Надзора своей убежденностью в
успехе.
- Он знает, что делает, - говорил он твердо. - Посмотрите! Я беру эту
флягу. Это пресная вода. А здесь находится мыло. Намочите ее пресной водой
и мыло станет скользким. А теперь попытаемся опустить его в соленую воду!
Попытаемся! Видите? Для приготовления мыла в кипящий раствор добавляется
немного соли, чтобы получить мыло кусковое! - Он узнал это от Бордмана. -
Соленая вода не сможет размягчить землю. Никогда! Пойдемте и поставим
новую трубу, чтобы она закачивала новые порции соленой воды под землю!
Его рабочие не понимали, для чего все это делается, но они работали,
потому что здесь была хоть какая-то надежда... А внизу вода из
искусственного озера медленно стекала вниз в форме грязи. И новая труба
появилась из моря. Это была довольно маленькая труба и персонал был
поражен. Потому что опреснительные растения были доставлены сюда и пресная
вода текла прямо в море, в то время как тяжелая, пропитанная морскими
солями из океана, на которой невозможно было вырастить пшеницу
использовалась для наполнения небольшого искусственного озера.
На второй день Сэндрингхем снова вызвал Бордмана и снова Бордман
появился перемазанный на экране визора.
- Да, - сказал Бордман. - Вытекающее топливо начинает превращение. Я
пытаюсь выяснить концентрацию измеряя гравитацию воды в озере и почвы и
затем суну туда электроды. Топливо вызывает жуткую коррозию. И создает
совершенно отличную картину резонанса. Она намного выше чем почва с водой
той же концентрации. Я думаю, что ситуация под контролем.
- Вы хотите начать выборку? - спросил Сэндрингхем.
- Вы можете начать выдавливать его сквозь скважины, - сказал Бордман.
- Как барометр?
- Упал еще на три десятых сегодня утром. А так - стабильно.
- Черт побери! - воскликнул Бордман. - Я подготовлю нагреватели.
Заморожу их в пластиковых пакетах размером с отверстие скважины и они
пройдут. А когда они заморозятся, то пройдут и глубже.
Сэндрингхем заметил мрачно:
- Здесь придется еще очень много проделать технической работы с
топливом, прежде чем придет время начинать. Но помните, что все должно
быть готов, даже если будет с водой! Его чувствительность снижается, но
еще не исчезла окончательно!
- Если бы можно было, - сказал Бордман мечтательно, - пригласить сюда
гражданское население и пусть они переждут. Около сорока тонн топлива в
этом озере мне удалось выкачать, но осталось не менее пяти тысяч тонн. Мы
не разговариваем громче чем шепотом, когда находимся поблизости. Мы
работаем в ночных тапочках и я никогда не видел, чтобы люди были так
вежливы! Мы начинаем замораживать.
- Как вы справитесь с обстановкой? - спросил Сэндрингхем
сочувственно.
- Почва замерзнет при минус тридцати, - сказал Бордман. - При одном
проценте концентрации всего лишь пять процентов чувствительности если
температура будет минус девятнадцать. Так что мы берем за основу минус
девятнадцать. Я думаю, что придется погружаться глубже и уменьшать
температуру.
Он помахал перепачканной в иле рукой и отключился.
В этот день вездеходы начали концентрироваться вокруг Штаб-квартиры
Надзора. Они очень мягко съехались вокруг а за ними тянулся туман из
замороженного воздуха. Наконец появились люди в тяжелых перчатках
вытаскивающие длинные предметы, похожие на колбасы из вездеходов,
развязывали концы и направляли их в скважины проделанные в верхних слоях
почвы. Затем люди из Надзора заталкивали эти замороженные колбасы под
землю используя колья с тщательно обмотанными и замороженными концами. И
отправлялись к следующим скважинам.
На первый день пятьсот подобных колбас были загнаны под землю и
заполнили их. На второй день было опущено уже четыре тысячи. На третий
день восемь тысяч. На четвертый день содержание топлива в почве озера было
настолько мало что даже приборы не могли уловить этого. Субстанция уже не
была илом. раствор тек до самого каменного основания оставляя ил, потому
что соленая вода способствовала образованию суспензии. То есть получился
подлинный коллоид. И соленая вода заставляла его коагулировать.
И в почве уже не оставалось топлива. Бордман связался с Сэндрингхемом
и сообщил ему об этом.
- Я могу теперь связаться с гражданскими, - сказал Сэндрингхем. - Вы
ликвидировали утечку! Это не могло быть сделано...
- Оно здесь, твердо лежит на каменном основании, уже ручное, -
согласился Бордман. - Так что можно отсортировать его. Я хочу сбросить еще
немного топлива для остатка наших скважин.
Сэндрингхем колебался.
- Двадцать тысяч скважин, - устало сказал Бордман. - В каждой из них
шестьсот фунтов замороженной грязи в котором растворено один фунт топлива.
Мы сделали это. Так что следует закончить. Как барометр?
- На десятую поднялся, - сказал Сэндрингхем. - И похоже, продолжает
подниматься.
- Тогда давайте, действовать, Сэндрингхем!
Сэндрингхем все еще колебался. И затем сказал:
- Действуйте.
Бордман махнул рукой своим коллегам, которых он бесконечно уважал,
несмотря на всю свою усталость, потому что они всегда были готовы
работать, когда это было нужно, и не останавливались практически ни на
секунду в течении последних пяти дней. Он объяснил, что осталось только
три мили скважин, которые следует заполнить и затем они выберут топливо и
заменят его на жидкий ил который потом заморозят соответствующими
колбасами...
Юный лейтенант Барнс сказал:
- Да, сэр. Я позабочусь об этом.
Бордман сообщил:
- Барометр повышается на десятую. - Он никак не мог заставить себя
сконцентрировать взгляд. - Все в порядке, лейтенант. Давайте. Вы подающий
надежды юный офицер. Отличный. А я пока минутку посижу.
Когда барнс вернулся, то Бордман спал. И последние сто пятьдесят
колбас с илом и топливом появились из Штаб-квартиры в течении часа. И
наступила тишина после того как было все закончено.
Юный Барнс сел рядом с Бордманом, готовый растерзать каждого, кто
посмеет побеспокоить его. Когда Сэндрингхем попытался связаться с
Бордманом на экране появился Барнс.
- Сэр, - сказал он с предельной вежливостью, - мистер Бордман не спал
уже пять дней. Его работа сделана. Я не буду будить его, сэр!
Сэндрингхем вскинул брови.
- Значит, не будете?
- Никак нет, сэр! - ответил юный Барнс.
Сэндрингхем кивнул.
- К счастью, - заметил он, никто не слышит нашего разговора. Вы
совершенно правы.
Он отключился. И тут юный Барнс обнаружил, что он посмел не
подчиниться Главе Сектора, и совершил нечто гораздо более страшное чем
другой младший офицер, когда-то объяснявший Главе сектора, как тому
следует пользоваться скафандром.
Но через двенадцать часов Сэндрингхем снова связался с ним.
- Барометр падает, лейтенант. Я обеспокоен. Я получил сообщение о
надвигающемся шторме. Не все соберутся возле нас, но большая часть
населения. Я пытался объяснить, что химикалии, которые мы ввели в почву
могли еще не закончить реакцию. Так что если Бордман проснется, то
сообщите ему.
- Слушаюсь, сэр, - сказал Барнс.
Но он не собирался будить Бордмана. Бордман проснулся сам после
двадцати часов сна. Он замерз и закоченел и во рту был такой привкус вроде
бы там дрались коты. Усталость может вызывать похмелье.
- Как барометр? - спросил он, едва только открыв глаза.
- Падает, сэр. Сильный ветер. Глава сектора открыл территорию для
гражданских лиц, на тот случай, если они захотят перебраться сюда.
Бордман принялся что-то подсчитывать на пальцах. Естественно, ему был
нужен более сложный прибор для расчетов. На пальцах не так-то легко
подсчитать, насколько однопроцентная концентрация топлива в замороженном
иле может выпасть в осадок и как, после проникновения сквозь стоящее вверх
тормашками болото с давлением сорока футов почвы оно поведет себя.
- Я думаю, - сказал Бордман, - что все в порядке. Кстати, они убрали
трубы ирригационных систем?
Барнс не знал ответа. Он помчался добывать новую информацию. И
вернулся принеся Бордману кофе и пищу. Бордман выглядел недовольным.
- Глупости, - сказал он. - Вы думаете, что с протекшим топливом все в
полном порядке. Несмотря на то, что оно может взорваться, как тысячи тонн
ТНТ. Я лично хотел бы знать, что такое было ТНТ, когда не было другого
измерения энергии? Вы думаете, что это взорвется в одном месте и все будет
кончено. Но не забывайте, что взрыв произойдет под болотом перевернутым
вверх тормашками. Сотни тысяч миль перевернутого болота. Вы ведь знаете
лейтенант, что на Сорисе-2 мы вливали в почву ракетное топливо когда
хотели осушить болото? Мы позволили ему впитаться в тот день, когда был
сильный постоянный ветер.
- Да, сэр, - с уважением ответил Барнс.
- А затем мы взорвали его. У нас концентрация была гораздо меньше. Не
один процент, а тысячная доля процента. Никто не мог определить степень
выделения тепла при взрыве ракетного топлива. Но мы подсчитали по
концентрации. Она не равна скорости звука. Она выше. Это чисто
температурный феномен. В воде ракетное топливо нагревает воду всего чуть
ниже точки кипения. И не детонирует, когда оно достаточно ионизировано. У
вас есть еще немного кофе?
- Да, сэр, - сказал Барнс. - Сейчас принесут.
- Мы растворили ракетное топливо над болотом, барнс и оставили его
так. Произошла диффузия. Оно прошло в ил... И наступил день, когда ветер
был нужного нам качества. Я сунул раскаленный до красна прут в болотную
воду где находилось ракетное топливо. Это было самым невероятным зрелищем,
которое я когда-либо видел!
Барнс налил ему новую порцию кофе. Бордман потягивал кофе обжигающее
рот.
- Она вскипела, - сказал он. - Болотная вода в которой было
растворено ракетное топливо. Оно не взорвалось. Они потом подсчитали, что
оно двигалось со скоростью сотен футов в секунду. Можно было видеть, как
волна жара двигалась по болоту. Это было невероятно! И облако дыма,
которое уносил ветер. И вся вода в болоте испарилась, а все ядовитые
