Когда тяжелая дверь закрылась, Солли спросила у Тейео:
- Это какой-то пароль?
- Разве ты не знаешь человека по имени Старая Музыка?
- Знаю. А он что, твой друг?
- Почти.
- Он работает на Уэреле с самого начала. Наш первый наблюдатель. Очень уважаемый и умный человек. Да, он сделает все, чтобы вытащить нас отсюда... Что-то я вообще уже не соображаю. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Лежать на берегу небольшого ручья в красивой маленькой долине. Лежать и пить проточную воду. Весь день. Просто вытягивать шею и пить. И чтобы вода серебрилась в сиянии солнца. О Боже, Боже! Я тоскую по солнечному свету. Тейео, мне так тяжело. Еще тяжелее, чем вчера или позавчера. Сижу и верю, что у нас действительно появилась надежда выбраться отсюда. Я пытаюсь отбросить ее, но у меня ничего не получается. О, как я устала от этого плена!
- Который теперь час?
- Половина девятого. Уже стемнело. О, как я хочу побыть в темноте!
Послушай... А мы чем-нибудь можем прикрыть эту чертову биопластину? Давай устроим себе ночь и день.
- Ты можешь дотянуться до нее, если станешь мне на плечи. Но как мы закрепим ткань? Они с минуту смотрели на пластину.
- Не знаю, что и придумать, - сказала Солли. - А ты заметил, что маленькое пятно на ней увеличилось? Похоже, эта биопластина умирает. Может быть, нам не стоит тревожиться? Если мы задержимся здесь, темноты у нас окажется предостаточно.
- Ладно, - сказал Тейео с какой-то странной застенчивостью. - Я устал.
Он поднялся, потянулся и взглядом спросил разрешения войти на ее территорию. Попив воды, Тейео вернулся к топчану, снял китель и обувь, подождал, пока Солли не отвернется, затем снял брюки и укрылся одеялом. Его губы по привычке прошептали знакомые с детства слова: "О Камье всемогущий, позволь мне сохранить твердость ради благородной цели". Но он не заснул. Он слышал ее легкие движения: она сходила в туалет, попила воды и, сняв сандалии, легла на топчан.
Прошло какое-то время.
- Тейео.
-Да.
- А тебе не хочется... Наверное, это неправильно с моей стороны... Особенно в таких условиях... Скажи, ты хочешь меня? Он долго не отвечал.
- В таких условиях не очень, - чуть слышно произнес Тейео. - Но там, в другой жизни... Он смущенно замолчал.
- Короткая жизнь против длинной, - прошептала она.
-Да.
Наступило долгое молчание.
- Нет, все это только слова, - сказал он и повернулся к ней.
Они сжали друг друга в объятиях. Их тела сплелись, жадно и страстно, в слепой спешке, в порыве истосковавшихся сердец. Вместе с рычанием и стонами с их уст на разных языках срывалось имя Бога, как благодарность за минуты счастья, как гимн всепобеждающей любви. А потом они прижимались друг к другу - истощенные, липкие, потные и в то же время обновленные и возрожденные нежностью тел. О, это древнее и бесконечное открытие! Неудержимый полет в новый мир!
Тейео просыпался медленно и легко, наслаждаясь близостью ее тела. Он мог коснуться губами розового соска или руки, которая гладила его волосы, шею и плечо. Он упивался счастьем, осознавая только этот ласковый ленивый ритм и прохладу гладкой женской кожи под своей щекой.
- Я вдруг поняла, что не знаю тебя, - сказала Солли. Ее голос исходил наполовину из груди, наполовину из уст. - Мне хотелось бы услышать историю твоей жизни. - Она прижалась к его лицу губами и щекой.
- А что ты хочешь узнать?
- Все-все. Расскажи мне, кто такой Тейео(
- Какой простой вопрос. Это тот мужчина, который держит тебя в объятиях.
- О Господи! - рассмеялась она и на миг спрятала лицо в зловонном одеяле.
- О ком ты говоришь? - спросил он лениво и сонно.
Они говорили на языке Вое Део, но Солли часто использовала слова альтерранского наречия. В данном случае она употребила слово "Сеит", и поэтому Тейео спросил:
- Кто такой Сеит?
- Сеит для меня такое же божество, как Туал Милосердная или Владыка Камье. Я часто произношу это имя без должного повода. Дурная привычка, от которой мне никак не избавиться. А ты веришь в своих богов? Прости меня, Тейео! Рядом с тобой я чувствую себя глупой девчонкой. Все время сую свой длинный нос в твою душу, верно? Мы, пришельцы, как орды захватчиков, несмотря на то что кажемся такими мирными и самодовольными...
- Могу ли я выразить свою признательность уважаемой посланнице Экумены? - шутливо спросил Тейео, принимаясь гладить ее грудь.
- О да, - дрожа от страстного желания, ответила она. - Да! Да-а!
Как странно, что секс почти ничего не меняет в жизни, размышлял Тейео. Все осталось прежним, хотя их заключение начало казаться менее стеснительным и мрачным. У них появился постоянный источник наслаждений, но и он зависел от количества воды и пищи, потому что требовал сил и настроения. Тем не менее секс дал ему что-то новое, и ни одно из слов - удобство, нежность, любовь и доверие - не могло вместить в себя это емкое и интимное чувство. Оно брало начало в единстве их тел и было огромным, как космос. И в то же время оно ничего не меняло в этом мире - даже в таком крохотном и жалком, как тюремная камера. Они по-прежнему находились в заточении. Они по-прежнему голодали и изнывали от жажды. И они все больше и больше боялись своих истеричных и злых тюремщиков.
- Я должна стать настоящей леди,- говорила Солли. - Хорошей девочкой. Подскажи, как это сделать, Тейео.
- Мне не хочется, чтобы ты отказывалась от самой себя. - Увидев слезы в ее глазах, он обнял Солли и прошептал: - Оставайся гордой. Не теряй твердость духа!
- Хорошо.
Когда в камеру приходили Кергат или другие патриоты, Солли вела себя спокойно. Она отворачивалась к стене или закрывала глаза, тем самым как бы отстраняясь от разговора мужчин. Глядя на нее в такие минуты, Тейео чувствовал унижение от такой покорности, но знал, что она права. Загремели засовы, и дверь со скрипом открылась, вырывая его из кошмара, навеянного жаждой и голодом. К ним еще никогда не приходили так рано. В поисках уюта и тепла он и Солли заснули, прижавшись друг к другу. Увидев презрительную усмешку Кергата, Тейео испугался. До сих пор пленникам удавалось скрывать свою сексуальную близость. Полусонная Солли все еще цеплялась за его шею.
В комнату вошел второй мужчина. Кергат молчал. Тейео потребовалась почти минута, чтобы узнать Батикама. Но и после этого рега остался невозмутимым. Он лишь прошептал имя макила и умолк.
- Батикам? - прохрипела Солли. - О мой Бог!
- Какой волнующий момент, - произнес Батикам бархатистым голосом.
Заметив на нем одежду гатайца, Тейео понял, что актер не был трансвеститом.
- Я не хотел смущать вас, посланница. И тем более вас, уважаемый рега.
Я пришел сюда, чтобы предложить вам свою помощь. Надеюсь, вы не против? Тейео протянул руку и достал свои грязные брюки. Солли спала в рваных кальсонах, которые ей дали тюремщики. Подвальный холод заставлял их спать в одежде.
- Вы были в посольстве, Батикам? - спросила она, надевая сандалии. - Ее голос дрожал от надежды и волнения.
- О да. Сгонял туда и обратно. Извините, что это заняло так много времени. Боюсь, я не вполне понимал серьезность вашего положения.
- Кергат помогал нам, как только мог, - сдавленным голосом сказал Тейео.
- Да-да, я вижу. Огромный риск. Но теперь вам не о чем волноваться.
Если только... - Актер посмотрел Тейео в глаза. - Рега, ваша гордость позволит вам отдаться в руки Хейма? Возможно, у вас есть какие-то возражения?
- Батикам, - оборвала его Солли. - Доверяйте ему, как мне!
Тейео завязал шнурки, поднялся с топчана и сказал:
- Все мы в руках Камье всемогущего. Батикам ответил ему красивым вибрирующим смехом, который Тейео запомнил с первой встречи.
- Хорошо, я поправлюсь: не в руки Хейма, а в руки Камье всемогущего,
- сказал макил и повел их из комнаты.
В "Аркамье" говорится: "Жить просто- это самое сложное в жизни". Солли потребовала оставить ее на Уэреле и после длительного отпуска на одном из морских курортов была послана наблюдательницей в Южное Вое Део. Тейео уехал домой, так как его отец находился при смерти. После кончины отца он уволился из охраны посольства и прожил в родном имении два года, пока не скончалась его мать. За это время он и Солли виделись всего лишь несколько раз.
Похоронив мать, Тейео дал вольную всем рабам семьи, переписал на них поместье, продал на аукционе фамильные ценности и уехал в столицу. На встрече со Старой Музыкой он узнал, что Солли тоже приехала в посольство. Рега нашел ее в небольшом кабинете правительственного особняка. Она выглядела более зрелой и элегантной, хотя и немного усталой. Визит Тейео удивил ее, но она и шагу не сделала, чтобы подойти и поприветствовать его.
Вместо этого Солли тихо сказала:
- Меня отправляют на Йеове. Первым послом Экумены.
Тейео стоял и молча смотрел на нее.
- Я только что беседовала с главой нашей миссии на Хайне... - Она закрыла лицо руками. - О Боже! Что я говорю?
- Прими мои поздравления, Солли, - сказал Тейео и повернулся к двери.
Она подбежала к нему, обвила руками его шею и заплакала:
- Ax, милый. Я только сейчас узнала, что твоя мать умерла. Прости меня. Я никогда... Никогда... Я думала, мы будем вместе... Что ты собираешься делать дальше? Хочешь остаться здесь?
- Я продал всю свою собственность и теперь свободен как птица, - ответил Тейео. Ему хотелось прижать Солли к груди, но он сдержался. - Думаю вернуться на службу.
- Ты продал свое имение? А я даже не видела его!
- Я тоже не видел тех мест, где ты провела свою юность.
Наступила неловкая пауза. Солли разжала руки и отошла от Тейео. Они растерянно посмотрели друг на друга.
- Ты придешь еще? - спросила она.
- Приду, - ответил Тейео.
Через несколько лет Йеове вошла в союз Экумены. Посланница-мобиль Солли Агат Терва была направлена на Терру, а позже отозвана на Хайн, где, получив ранг стайбаиля, служила в дипломатическом корпусе союза. Во всех командировках и путешествиях ее сопровождал супруг, красивый и представительный мужчина, отставной офицер уэрелианской армии. Людей, знавших их достаточно близко, всегда поражали страстная нежность, гордость и верность этой пары. Солли часто говорила, что она одна из самых счастливых женщин на свете. У нее была прекрасная работа, награды за труд и любимый муж. Да и Тейео не выглядел печальным. Конечно, он скучал по своей далекой планете, но хранил твердость духа ради благородной цели.
МУЖ РОДА СТСЕ
Вместе с отцом сидел он на берегу большой запруды. Словно разгорающиеся в ранних сумерках светлячки, перед глазами порхали невесомые искристые крылышки. Легкие круги на воде то и дело возникали, ширились и, набегая друг на друга, мелкой рябью угасали на безмятежной глади.
- Почему вода ведет себя так чудно? - спросил он у отца чуть ли не благоговейным шепотом и получил столь же негромкий ответ:
- Это арахи - когда пьют, крылом касаются поверхности.
Вот тогда и постиг он, что центр, образующая каждого такого круга - неутоленное желание, жажда. Затем настало время возвращаться домой, и мальчик, вообразив себя стремительно летящим арахой, помчался в сумерках впереди отца навстречу ярко освещенным уступам близкого городка на склоне холма.
Полное его имя звучало так: Маттин-Йехедархед-Дьюра-Га-Мурускетс Хавжива. "Хавжива" означало "обручальный агат" - небольшой камень с кварцевым пояском. Испокон веку в Стсе в чести названия камней. Все мальчики рода Неба, Иного Неба, потомки Незыблемого Скрещения, по древней традиции получали имена в честь камней или определенных мужских достоинств - таких, как отвага, терпимость, милосердие. Семья Йехедархед стойко придерживалась родовых обычаев. "Если не ведаешь, какого ты роду-племени, то не знаешь, кто ты сам", - говаривал Гранит, отец Хавживы. Тихий и любезный человек, с неуклонной серьезностью исполнявший отцовские обязанности, он любил изъясняться поговорками.
