делать. С самого начала, еще до того, как из Эренранга были получены
относительно моей персоны официальные указания, со мной обращались хорошо.
Моя кархайдская "темница" представляла собой нормально меблированную комнату
в башне того дома, где жил сам губернатор Сассинотха; у меня были камин и
радиоприемник; меня пять раз в день вполне сытно кормили. Комфорта, правда,
не было никакого. Постель жесткая, одеяла тонкие, пол голый, в комнате
собачий холод - впрочем, как и в любом жилище Кархайда. Зато ко мне
прислали врача, чей голос и прикосновения рук вселили в мою душу значительно
больше надежды и столь необходимой мне уверенности, чем я когда-либо
испытывал в Оргорейне. По-моему, после его прихода дверь в мою комнату так и
осталась незапертой. Я помню, что она все время приоткрывалась и мне даже
хотелось, чтобы ее покрепче заперли - из-за леденящего сквозняка,
проникавшего сюда из вестибюля. Но у меня не хватало ни сил, ни мужества
выбраться из теплой постели и как следует захлопнуть дверь собственной
тюрьмы.
Врач, молодой мрачноватый парень, обращавшийся со мной с материнской
заботливостью, сказал добродушно и уверенно:
- Вы недоедали и испытывали чрезмерную физическую нагрузку по крайней
мере месяцев пять-шесть. Вы израсходовали себя. Больше сил у вас не
осталось. Лежите и отдыхайте. Лежите спокойно, спите, как спят подо льдом
реки в зимних долинах. И ни о чем не беспокойтесь: ждите.
Но стоило мне заснуть, как я снова и снова оказывался в том грузовике,
и наши обнаженные тела сплетались в единый дрожащий вонючий комок, и мы все
теснее жались друг к дружке в поисках тепла. Все, кроме одного. Он один
лежал в стороне, на холодном ледяном полу, захлебываясь собственной кровью.
Он ушел в одиночку, бросив нас, бросив меня. Я просыпался, полный ярости,
бессильной, бросающей в дрожь ярости, которая оборачивается бессильными
слезами.
По всей видимости, я был серьезно болен - помню ощущение сильного
жара, помню, как врач целую ночь просидел возле меня, а может, и не одну. Не
могу вспомнить, сколько ночей провел он у моего изголовья, но помню, как
говорил ему, слыша в собственном голосе истерические нотки:
- Он ведь мог остановиться. Он видел людей с ружьями. Но бежал прямо
на них, на пули(
Некоторое время молодой врач молчал. Потом спросил:
- Неужели вы считаете, что он совершил самоубийство?
- Может быть(
- Страшно говорить такие вещи о своем друге. Да я и не поверю, что
Харт рем ир Эстравен мог сделать такое.
Я как-то не подумал об особом отношении гетенианцев к самоубийству -
позорному поступку, с их точки зрения. Такое право выбора люди имеют у нас;
но не у них. Для них это, наоборот, отказ от выбора, предательство по
отношению к самому себе. Для кархайдца, прочитавшего, например, наше
Писание, преступление Иуды не в его предательстве Христа, а в том, что он
был заклеймен собственным отчаянием и, отрицая возможность получить
прощение, возможность каких-либо перемен, возможность самой жизни, совершил
самоубийство.
- Значит, вы не называете его Эстравен-Предатель?
- Никогда этого не делал. Многие не верили обвинениям, выдвинутым
против него, господин Аи.
Но я не в состоянии был даже в этом найти хоть какое-то утешение и лишь
выкрикнул с болью:
- Но тогда почему они застрелили его? Зачем? На это он не ответил мне
ничего, да и не было на это ответа.
По-настоящему меня ни разу не допросили. Меня просто спрашивали, как я
бежал с Фермы Пулефен, как потом попал в Кархайд, а еще - куда и зачем я
послал свою радиограмму. Я сказал им все. Информация была немедленно
передана прямо в Эренранг, королю. Сведения о корабле, очевидно, решено было
держать в тайне, однако новость о моем спасении из орготской тюрьмы, о моем
путешествии через Ледник Гобрин среди зимы, мое появление в Сассинотхе
свободно комментировались в радиопередачах. Роль Эстравена в этих передачах
не упоминалась. Как и его смерть. И все же об этом стало известно всем.
Соблюдение секретности в Кархайде в очень большой степени зависит от
благоразумия каждого, от некоего согласованного и осознанного всеобщего
молчания. Они, так сказать, избегают задавать вопросы, но готовы слушать
ответы. В сводках новостей сообщалось только о Посланнике, господине Аи, но
каждому было известно, что именно Харт рем ир Эстравен выкрал меня с Фермы в
Оргорейне и прошел со мной вместе через Великие Льды до кархайдской границы,
оставив Комменсалам Оргорейна на память вопиющую ложь о моей внезапной
смерти от лихорадки хорм прошлой осенью в Мишнори... Эстравен довольно точно
предсказал реакцию на мое возвращение; он ошибся лишь в том, что, пожалуй,
немного недооценил своих соотечественников. Из-за одного-единственного
инопланетянина, больного, безучастного и слабого, который безвыходно лежал в
своей комнате в Сассинотхе, за десять дней пали целых два правительства.
Разумеется, падение правительства Оргорейна означало лишь то, что одна
группировка Комменсалов сменила другую на основных постах в правительстве
Тридцати Трех. Чьи-то тени стали короче, чьи-то, напротив, длиннее - так
говаривали в Кархайде. Сарф, который сослал меня на Ферму Пулефен, держался
крепко, несмотря на то что уже не впервые был пойман на лжи, приводившей к
общественному скандалу, до тех пор, пока Аргавен публично не заявил, что
планете в самом ближайшем будущем грозит прибытие Звездного Корабля, который
приземлится в Кархайде. В тот же день партия Обсла - Партия Открытой
Торговли - захватила большинство мест в правительстве. Так что в конце
концов я им на что-то сгодился.
В Кархайде смена правительства наиболее часто означает лишение
королевской милости и отставку премьер-министра в сочетании с перестановками
в составе киорремии; хотя также возможны - и довольно часто случаются -
убийства, отречение короля от престола и открытый мятеж. Мой теперешний
авторитет в международной "игре шифгреторов" плюс реабилитация (до известной
степени) Эстравена, который был моим сообщником и другом, давали мне такой
существенный перевес, что Тайб подал в отставку, как я узнал позднее, еще до
того, как правительство в Эренранге узнало, что я вышел на связь с кораблем.
Тайб действовал в соответствии с полученной от своего агента Тессичера
информацией и, едва узнав о том, что Эстравен погиб, сразу подал в отставку.
Он и проиграл, и отомстил - все сразу.
Аргавен, будучи осведомленным обо всем, немедленно послал мне вызов,
точнее, приглашение как можно скорее приехать в Эренранг; вместе с этим
приглашением я получил весьма великодушное предложение не стеснять себя в
средствах. Город Сассинотх, проявив не меньшее великодушие, отправил в
качестве моего сопровождающего молодого врача, поскольку я еще далеко не
поправился. Ехали мы в автосанях. Я помню только отдельные эпизоды этого
путешествия; ехали мы плавно, неспешно, с длительными остановками, поджидая,
пока снегоуплотнители сделают свое дело, и ночуя в гостиницах. Все
путешествие заняло от силы два-три дня, но показалось мне чрезмерно длинным;
я не особенно хорошо его помню, отчетливо помню только, как мы въехали в
Эренранг через Северные ворота и сразу оказались на его глубоких улицах,
полных снега и теней.
Я почувствовал, как сердце мое сразу ожесточилось, а мозг, напротив,
заработал удивительно четко. До этого момента я был как бы в разобранном
состоянии, я разваливался на куски, мне трудно было даже просто
сосредоточиться. Но теперь, несмотря на усталость, вызванную этим, в
общем-то, очень легким путешествием, я почувствовал, как во мне пробудилась
некая неистребимая сила. Сила привычки скорее всего, потому что этот город я
действительно хорошо знал, здесь я жил и работал почти два года. Мне были
знакомы эти улицы, башни, мрачные дворы и фасады дворцовых зданий. Я точно
знал, что должен сделать, прибыв сюда. Тем не менее впервые мне стало
совершенно ясно: раз мой друг умер, я должен довести до конца то дело, ради
которого он умер. Я должен построить ворота и возложить замковый камень.
У дворцовых ворот меня поджидал приказ короля: следовать в одно из
зданий, специально предназначенных для гостей и находящихся во Внутреннем
Дворце Это была Круглая Башня, что означало высшую степень королевского
расположения, милости и уважения к моему шифгретору. Причем, скорее не
столько даже расположение, сколько признание королем моего и без того уже
высокого статуса. Здесь обычно селили послов дружественных держав. Что ж,
добрый знак Чтобы попасть в Круглую Башню, однако, нам пришлось миновать
Угловой Красный Дом, и я посмотрел на узкие ворота с аркой, на обнаженное
дерево, склонившееся над серым ото льда прудом, на сам дом, который так и
стоял пустой.
В дверях Круглой Башни меня встретил человек в белом хайэбе, алой
рубахе и с серебряной цепью на груди- то был Фейкс, Ткач из Цитадели
Отерхорд. Увидев его доброе, красивое лицо - первое знакомое мне лицо за
много-много дней, - я вдруг почувствовал облегчение, жестокая решимость моя
несколько смягчилась. Когда Фейкс взял обе моих руки в свои - а в Кархайде
нечасто употребляют это приветствие - и поздоровался со мной как с самым
близким другом, я тоже испытал прилив дружеских чувств.
Оказалось, что еще ранней осенью он был послан в киорремию Кархайда как
представитель округа Южный Рир. Избрание членов Королевского Совета из числа
Обитателей Цитаделей Ханддары - дело не такое уж необычное, хотя для Ткача
не совсем обычно принять должность государственного чиновника, и, я полагаю,
Фейкс отказался бы от нее, если бы был искренне обеспокоен деятельностью
Тайба и тем, куда это может завести страну. А потому он снял свою золотую
цепь Ткача и надел серебряную - цепь советника и члена киорремии Ему не
потребовалось много времени, чтобы занять подобающее положение в
правительстве уже в месяце Терн он был избран членом Хескиорремии, или
Внутреннего Совета, который как бы уравновешивал деятельность
премьер-министра Назначил его на этот высокий пост сам король. По всей
видимости, он был теперь на пути к тому высокому посту, который менее года
назад занимал в Кархайде Эстравен. Политические взлеты и падения в этом
государстве внезапны и стремительны.
В Круглой Башне, холодном, помпезном и не слишком просторном доме, мы с
Фейксом смогли поговорить наедине, прежде чем пришлось встретиться с другими
людьми или делать какие-то официальные заявления Он спросил, глядя на меня
своими ясными глазами.
- Значит, сюда летит Звездный Корабль и будет садиться здесь, и этот
корабль значительно больше, чем тот, на котором ты приземлился на острове
Хорден три года назад? Верно?
- Да Это так Я связался с ними, и они должны были подготовиться к
посадке.
- Когда прилетит корабль9
Только тут я понял, что не знаю даже, какой сегодня день, а значит, я
действительно был очень и очень болен. Пришлось начать отсчет со дня гибели
Эстравена, и стало ясно, что корабль, если в момент выхода на связь со мной
он находился на минимальном расстоянии от Гетен, теперь должен был уже
находиться на орбите планеты, ожидая от меня дополнительных директив. Мне
стало не по себе.
- Я должен немедленно связаться с кораблем. Им понадобятся подробные
инструкции. Где, по мнению короля, им лучше всего приземлиться? Нужно
безлюдное и довольно обширное пространство. Мне необходимо немедленно пройти
к передатчику.
Все было тут же устроено с небывалой легкостью. Бесконечный туман моих
