мешался с перегаром
Вдруг , Чу! В кустах шумок.
Хлебнув еще винца,
Корней бежит туда,
предчувствуя нервозно,
И от волненья взмок ...
В кустах стоит овца.
И, глядя в даль, жует
травинку грациозно
Перехватило дух,
прилила к голове
Вся кровь из тонких жил
корнеевого тела
Корней упал ничком
и стал позти в траве.
Овца же вовсе с ним
сближенья не хотела.
Шагнув немного вбок,
она свои глаза
Скосила, мол, чувак,
ты круто замахнулся.
Тут отпустил Корней
сознанья тормоза
И с криком "Будь моей!"
к ней в полный рост рванулся.
Что было тут! Друзья,
я, право, не ханжа
По мне , - хоть птиц еби -
была б лишь воля ваша
Но тут скажу лишь, что
под вечер, чуть дыша,
Приполз Корней домой,
несолоно хлебавши.
"Динамщица овца!
Так таки не дала!"
Корней, сопя в усы,
в своем любовном рвенье
Так отодрал жену,
что после не могла
Она ногой в трусы
попасть в изнеможенье.
Здесь, дева, для тебя
доступная мораль.
Вспотев в трудах любви,
ее ты помни, дева:
Любовь - такая вещь,
В ней, как это не жаль,
Ты всходы жнешь порой
соперницы посева.
IV (бен Моше)
Наташа и Элен. (басня)
Уж сколько раз твердили свету,
Что лесть гнусна, вредна - да только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
* * * * *
Наташе Бог послал гусарского корнета.
На грудь с ногами взгромоздясь,
Минет строчить совсем уж было собралась,
Да призадумалась. А член - во рту держала.
На ту беду Элен близехонько бежала.
Вдруг дух мужской Элен остановил:
Елена видит член. Елену член пленил!
Девица к кустикам на цыпочках подходит,
Вертит попцом, с корнета глаз не сводит,
И говорит, от страсти чуть дыша:
Наташенька! Как хороша!
Ах, что за ножки! Что за попка!
- Вещает Леночка-плутовка -
Какие плечики! Какой сосок!
И сладострастненький быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись - уж ежели, сестрица,
При красоте такой стонать ты мастерица -
То ты - неслабая девица!
Наташина с похвал вскружилась голова,
От радости во рту засохла сперма,
И на приветливы Эленины слова
Наташа с вожделением запела...
Член выпал. С ним была плутовка такова.
Антикурилка - конкурс коротких рассказов с фиксированной концовкой.
ТУР 1 - "...сказал Поручик и размазал говно по бильярдному столу."
I (#8 - бен Аавром)
- Обратите внимание, господа, - задумчиво заметил штабс-капитан
Сухово , - "какие утонченные формы."
Офицеры, сгрудившись вокруг стола, задумчиво разглядывали предмет
всеобщего интереса, поджав губы и степенно наклоняя головы с
одного плеча на другое, словно к чему-то прислушиваясь.
"Краски изумительные...", вздохнул безусый корнет, обучавшийся,
до службы в полку, на фотографа, - "слегка тяжеловесная
помпезность золота на изощренной зелени изумруда."
"Ах, господа, какая закругленность линий, лаконичность, -
восхищались гусары, - "Ни добавишь ничего, - ни убавишь..."
"Ну почему же", - не согласился поручик Дубровский, - "добавить
как раз не мешает. Все же, не хватает в этом некоторой широты,
размаха..."
"Ну, это мы - запросто!" - сказал Ржевский и размазал говно по
бильярдному столу.
II (#11 - Грыжевский)
Наташа лежала, беспомощно раскинувшись, на бильярдном столе. Ее
вид вызывал жалость и легкое жжение под ложечкой. Невинность
ребенка... Покорность пойманого удавом кролика... Наброшенная на
голое тело шинель. На нее нельзя было смотреть спокойно, и гусары
стояли, поджав губы и нервно теребя эполеты. "Ну сделайте же
что-нибудь!" - не выдержав душераздирающего зрелища, истерически
вскричал корнет Шланговатый. "Ржевский, Вы ведь полгода в
медицинской Академии обучались" - задумчиво щурясь сказал
штабс-ротмистр Мозгов - "выручайте". Ржевский медленно засучил
рукав и, метнув окурок в угол, решительным шагом подошел к
бильярдному столу. Наташа затравленно смотрела из-за воротника
прокуренной шинели и глаза ее были полны слез. "Что-то скажет
маменька" - неслось у нее в голове. Ржевский сунул руку под
шинель... Дубровский сразу весь вспотел, а Шланговатого пришлось
держать под руки. На зеленое сукно бильярда, глухо ударившись,
упал шар, другой и.... третий. Всем сразу стало легко и радостно
на душе. "Ну Ржевский, ай да молодчина" - крутя ус, молвил
поручик Картузов, любитель сексуальных фантазий и поэзии, обтирая
шары об сукно. "Хуйней не надо заниматься" ласково сказал
Ржевский и размазал говно по бильярдному столу.
III (#3 - фон дер Зик)
Кто сказал что мы вместо учений перепились как свиньи? Мы изучаем
рельеф местности. - сказал Ржевский и размазал говно по
бильярдному столу.
ТУР 2 - "...буркнул Поручик и, не вынимая члена из бокала, прикурил у
корнета Оболенского."
I (#26 - Грыжевский)
Рассвет застал гусаров скучающими. Кажется, все уже сделали, что
могли: и в "Веснушки" поиграли, и к лошадям сбегали по нужде и
даже дуелью развлеклись. Труп застреленного на дуели корнета
Маслова валялся тут же - на груде брошеных после "Веснушек"
мундиров. Скука висела в воздухе, неодолимая и густая.
"Поручика нет" - промямлил ротмистр Дундуев - "без него скучно".
"А и вправду, где Ржевский?" - поднял лицо из салата слегка
протрезвевший подпоручик Парашин.
Как бы в ответ на этот вопрос дверь с шумом распахнулась, и в
Клуб ввалился Ржевский, пахнувший шампанским и пиздой.
"Был всю ночь в борделе, господа" - затараторил поручик с порога.
"Двух почти насмерть заеб, так пока они отходили, стал в их вещах
копаться". Поручик попытался прикурить от французкой зажигалки,
но кремень только сыпал искры, а огня не было.
"Копался, копался" - продолжал поручик - "и откопал замечательную
вещицу". Поручик хитро улыбнулся и достал из кармана резиновый
член. Скуки как не бывало, гусары столпились вокруг члена и с
интересом его рассматривали.
"Хорошая штука" - улыбаясь молвил Парашин, приставляя игрушку к
заднице Дубровского.
"Это еще что" - загадочно молвил Ржевский. "Он еще и вибрирует
если вот эту кнопку нажать", - махнул рукой поручик, все еще
пытаясь добыть огонь из зажигалки. Восторгу гусаров не было
предела.
"Вещь отличная, что и говорить" - наконец подытожил Парашин, -
"но, поручик, а что Вы с ним делать будете?" Гусары дружно
уставились на поручика. Тот отшвырнул в сторону бесполезную
зажигалку, молча налил в бокал водки, долил мартини, сунул в
бокал член и нажал кнопку.
"Да вот хоть коктейли мешать" - буркнул Поручик и, не вынимая
члена из бокала, прикурил у корнета Оболенского.
II (#10 - Кац)
Гусары собрались и решили узнать, у кого член больше. Спорят о
методе, решить не могут. Чуть до драки не дошло. Входит поручик
Ржевский.. Узнал о чем речь, усмехнулся и говорит,
- щас покажу, как надо мерить.
Берет бокал, наливает доверху, и положил туда член. Пол-бокала
вылилось наружу..
- Эврика, - приглушенно сказал понявшии корнет Одоевский.
- Хули, конечно эврика, - буркнул поручик Ржевский и, не вынимая
члена из бокала, прикурил у корнета Оболенского.
III (#5 - бен Аавром)
"Ну ни капли больше нет , господа! Ну вот, как бог свят!.."
Плачущий буфетчик стоял, забившись в угол между обломками
зеркального шкафа и стеной, прикрытой истерзанными обоями некогда
зеленого цвета. Нос его был уже кем-то основательно разбит, да и
губа размерами своими свидетельствовала о недюжинной
требовательности нынешних клиентов. "Нет больше ни капли
ничего...во всем городе... И не будет до самого ледохода. Нешто я
тому виноват, господа хорошие... Как перед богом говорю -
последняя бутылка пива была ... вон... господину поручику в бокал
вылил." Все немедленно обернулись. На полу перед молчавшим в углу
поручиком Ржевским стоял огромный пивной бокал. Сквозь нечистые
стенки его тяжелым янтарным блеском светило пиво. Золотые зайчики
играли на поручиковых рейтузах. Казалось нет в мире силы,
способной остановить сейчас господ офицеров. Казалось, встань
между ними и бокалом сам святой Георгий-победоносец - меч и щит
его превратятся в мелкие щепки, сметенные нечеловеческой жаждой
пива. "Пива! Пива!" стонали гусарские души. "Пива!" - вторили им
воспаленные глотки, потрескавшиеся губы и пересохшие языки.
"Пива!" Но поручик молниеносным движением оттянул резинку рейтуз
и, вывалив внужительных размеров член, хорошо известный всем
полковым лекарям от Петропавловска до Вильно, быстро и без
всплеска опустил его в бокал. Кружевные хлопья пены оседали на
его волосатых яйцах. "Человек! Пиво запишите за мной" буркнул
Поручик и, не вынимая члена из бокала, прикурил у корнета
Оболенского.
ТУР 3 - "...сказал облеваный Поручик, вылезая из оркестровой ямы."
I (#20 - бен Моше)
Полковая маркитантка Яма Оркестрова рожала очередного ребенка.
Собравшиеся вокруг нее старые гусары спорили - чей же это
ребенок.
- Чей бы он ни был, он уже гусарский поручик! - сказал
растроганный полковник.
- Если заорет, когда родится, значит мой, - сказал известный
своей скандальностью Дубровский.
- Если обделается сразу же, значит мой, - сказал трусоватый
Оболенский.
- Если начнет бить ручками и ножками, значит мой, - гордо
произнес забияка Мерзавцев.
- Ну, а моего вы и так узнаете - сказал Ржевский.
И вот долгожданный момент наступил. Голова ребенка показалась на
свет. "Абы-бабу-бы",- сказал облеванный поручик, вылезая из
Оркестровой Ямы.
II (#27 - Блевако)
Полковник не любил разгильдяйства. Репетиции гусарского оркестра
проходили на редкость организованно и плодотворно. Взмах палочки
и ...
"Та, тра ля ля ля бум бы лю" - запели скрипки.
"Трам па па пам дык ду" - вторили виолончели.
"Агык- рвя- бля- смык" - запела валторна.
"Стоп, стоп" - морщась застучал дирижерской палочкой полковник -
валторна фальшивит".
"Это не валторна, это я вчера пиво с водкой мешал" - сказал
облеваный поручик, вылезая из оркестровой ямы.
ТУР 4 - "...сказал Поручик Ржевский, доставая очки из унитаза."
I (#4 - бен Аавром)
"Все никак не соберусь контактные линзы сделать. В них блевать
куда как сподручнее, главное - глаза не закатывать", - сказал
Поручик Ржевский, доставая очки из унитаза.
II (#5 - Букин)
В полковом сортире царило оживление, какого здесь не бывало с тех
славных дней, когда на стенах третьей кабинки писАли знаменитую
переделку "Евгения Онегина". Но сегодня было совсем другое.
Сегодня Ржевский показывал фокусы.
- Водку! - рявкнул Мордобоев, и Ржевский, улыбаясь, вынул из
унитаза бутылку "Столичной" и вручил ротмистру.
- Часы, - скромно попросил Одоевский, и поручик, не меняя улыбки,
извлек из унитаза требуемое. Более того: часы были как две капли
воды похожи на те, что пропали у Одоевского третьего дня.
- Карты! Сникерс! Презерватив! Саблю! - Заявки сыпались со всех
сторон. Ржевский едва успевал удовлетворять желающих.
Вдруг общий хор прорезал голос молчащего ранее Дубровского:
- Пьера Безухова!
В сортире сразу стало тише. Лицо Ржевского вытянулось.
- Но позвольте, это невозможно! В унитазе, пардон-с, труба узкая,
