Борис Федорович Лапин
ЛУННОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
Рассказ
1
В каюте приглушенно звучал Бетховен. Соната "14 до-диез минор.
"Лунная". Любимая...
Шипулин писал письмо жене, когда дежуривший в этот вечер Саша
Сашевич деликатно кашлянул за дверью.
- Михаил Михайлович, вас Тяпкин вызывает. Говорит, срочно.
Говорит, нужно самого. Я говорю, вы отдыхаете, а он говорит...
Шипулин с досадой отбросил ручку, сунул недописанное письмо в
книгу, но не только не чертыхнулся, а даже нашел в себе силы пошутить,
правда, не очень оригинально:
- Ну раз Тяпкин! Растяпкин...
Вставая, он опять не рассчитал это проклятое лунное притяжение,
хотя пора было привыкнуть за два месяца, но, наверное, и за два года
не привыкнешь, и опять ноги на миг повисли в пустоте и показались
длинными и тонкими, как у паука, и опять почувствовал он всем телом,
какой усталостью и тяжестью оборачивается на деле эта кажущаяся лунная
легкость. "С такими работничками как раз отдохнешь, - вздохнул он. -
Вечно что-нибудь да случится".
- Слушаю, Петя.
- Михаил Михайлович, - голос был хриплый, испуганный, будто у
нашкодившего школьника, самоуверенности как не бывало, - вы, конечно,
извините, но без вас... Ради бога приезжайте!
- Прямо сейчас?
- Михаил Михайлович, тут какая-то чертовщина...
- Что случилось?
- Да ничего. Честное слово, ничего. Просто бур дальше не идет.
- Знаете, Петя, давайте оставим шутки на завтра. А если
действительно что-то произошло, не валяйте дурака, говорите...
- Да нет, честное слово, ничего такого не произошло. Только бур не
идет. И хоть лопни.
- Если у вас алмазный бур не идет в грунт, значит, там по крайней
мере алмазы. Тогда немедленно давайте на Землю радиограмму: "Закурил
трубку мира. Тяпкин". И за вами пришлют ракету "Скорой помощи". И
отлично, важно захватить болезнь в начальной стадии.
Тяпкин обиделся.
- Напрасно смеетесь, Михаил Михайлович. В самом деле бур не идет.
- Я смеюсь! Нет, вы подумайте, я смеюсь, мне весело, что посреди
ночи меня вытаскивают из постели. Я смеюсь! Очень мило...
И тут его сжало, стиснуло, скрутило внезапно ворвавшейся мыслью:
"Да ведь это, наверное, то самое! Как же я так, всю жизнь ждал, а вот
случилось - и сам не поверил?"
- Хорошо, Петя, еду!
Низко над горизонтом висел большой голубоватый глобус - самая
прекрасная планета Вселенной. Он был словно стеклянный, и сквозь
полупрозрачное стекло смутно проглядывали знакомые с детства очертания
континентов. Шипулин не столько разглядел, сколько угадал в одном из
темных пятен Европу, мысленно поставил точку посреди материка и
улыбнулся ей: там была. Ольга.
Шипулину нравились лунные ночи с их мягким земным светом,
скрадывающим резкие, как провалы, тени. Ночами он отдыхал и от
ослепительного солнечного сияния, от которого не спасали даже фильтры
в шлемах, и от черных теней, на которые боязно ступить, и от
полосатого, как матрац, пейзажа. Но главное, конечно, ночью можно было
сколько угодно смотреть на Землю.
Еще издали, из окна тряского вездехода, увидел он четыре фигурки
головастиков, сидящих у подножия вышки. Значит, буровая простаивала.
Вспомнил график основных работ, висящий в каюте, - в груди неприятно
царапнуло. Заметив вездеход, головастики встали и робкими прыжками
двинулись навстречу. Сквозь шлем скафандра мелькнули растерянные злые
глазки Пети Тяпкина - видно, ждал взбучки.
- Ну-с, проверим, в чем дело, - спокойно сказал Шипулин. - Давно
стали?
- В час десять. Автоматика отключила бур - перегрев. Добавили
охлаждение, все проверили, включили - опять реле сработало. Уж я хотел
отключить автоматику, так пустить, а потом думаю, вдруг установка
полетит, тогда что?
- С чего бы ей полететь? Просто какая-то неисправность или в реле,
или в системе охлаждения. Не может быть грунта такой твердости.
- Я не мальчик, Михаил Михайлович! Реле уже сменили, охлаждение
Димка на три ряда проверил, все в порядке. Точно, породы такой
твердости не существует, но если все в порядке, а реле выключает бур,
- что же это, Михаил Михайлович, как не дьявольщина?
- Ладно, Петя, хорошо, что вызвали. Отключать автоматику, конечно,
нельзя. В этом проклятом космосе ожидай любого подвоха. Вдруг и в
самом деле... - он поискал выражение поточнее, чтобы и ребят
успокоить, и лишнего не выболтать, - нашла коса на камень. Ну что ж,
коли не берет алмаз, попробуем лазер. Как там у вас аккумуляторы,
Дима?
Когда до конца ночной смены осталось полчаса, Димке удалось
выколотить керн. На Груду породы упала блестящая металлическая
болванка с оплавленной поверхностью. Пять шлемов стукнулись друг о
друга, склонившись над нею.
- Металл, - сказал Тяпкин.
- Сталь.
- Вот тебе и сталь. Потверже, братцы!
- Алмаз сюда, - протянул руку Шипулин. - Старую коронку, живо!
Богатырь Димка попробовал резануть болванку алмазом - следа на
поверхности металла не осталось никакого. Шипулин почувствовал, как со
лба по щеке побежали щекочущие мураши.
- Везите - и сразу в лабораторию, пусть дадут состав, - сказал он
водителю вездехода. - Да скажите, срочно, Шипулин велел.
- Ну что, Михаил Михайлович, еще разок долбанем лазером? - входя в
азарт, спросил Димка.
- Тебя вот долбанет оттуда. Ишь ты, герой какой! Заканчивайте,
ребята, и айда отдыхать. Кстати, Петя, давайте-ка мне ваши записи.
Когда в тамбуре ракеты сняли скафандры, Шипулин сказал каким-то
странным голосом:
- Ну вот, наконец-то свершилось. Не грех сегодня и шампанское
раскупорить.
И тут же достал из кармана пластмассовую коробочку, торопливо
кинул в рот несколько таблеток и, пошатнувшись, сел. Лицо его стало
совсем серым, только под седыми нависшими бровями непонятным
торжеством светились неугасимые глаза фанатика.
...Вечером все собрались в столовке. Из угла в угол несмелым
ветерком перелетал тревожный ропот. Если бы это была не научная
экспедиция, а пиратский корабль, можно было подумать - назревает бунт.
Шипулин сказал:
- На глубине 340,4 бур наткнулся на преграду чрезвычайной
твердости. Кроме лазера, ни один инструмент этот сплав не берет.
Химический состав: железо, титан, кремний, цирконий, хром. Нелепый с
нашей точки зрения сплав. Что это такое, мы не знаем, дальнейшее
изучение здесь, на месте, невозможно, а вопрос, сами понимаете,
слишком серьезный. Поэтому за двадцать четыре часа экспедиция
сворачивается. Завтра в 19.00 личный состав отбывает на Землю. Обе
грузовые ракеты и все оборудование остается, замираем только пробы и
документацию, надеюсь, скоро вернемся...
Нечто похожее на угрожающую вибрацию сотрясло зал.
- Разрешение уже есть? - робко осведомился Саша Сашевич.
- Разрешения не требуется. Даю радиограмму, вот она: "Связи
чрезвычайными обстоятельствами экспедиция снимается. Подробности на
месте. Начальник ЛН-5 Шипулин".
- Чрезвычайные обстоятельства?! Что же тут чрезвычайного? -
ворвался в тишину чей-то ершистый голос. - Наткнулись на самородок - и
струсили. Ничего себе герои!
- Времени остается немного. О готовности постов доложить. А теперь
к делу, - сказал Шипулин, вставая.
Ноги вытянулись на невообразимую длину, стали тонкими и
невесомыми, как лучи. Казалось, все, что до сих пор находилось у него
внутри, провалилось в ноги. И в то же время он был бодр и
целеустремлен, как никогда прежде.
За дверью каюты буровиков ораторствовал Петя Тяпкин:
- ...ракету бы "Скорой помощи" ему. Вот псих! А болезнь важно
захватить в начальной стадии...
"Лунная научная пятая" отправлялась на Землю в унынии, будто
свершила не открытие, а какой-то позорный коллективный проступок.
2
Шипулин пришел домой рано, взъерошенный, злой, достал из кармана
пачку сигарет, закурил. Ольга отобрала сигареты, присела рядом на
диван.
- Эх ты, вот уж и закурил, а еще лунатик!
- Скоро запью, - пообещал Михаил Михайлович.
- Ругают?
- Смеются. Если бы ругали! Был сегодня у Гришаева - тоже смеется.
Завтра пойду к Главному.
- Неужто уж он не разберется?
- Ты вот что, Оля, - сказал Шипулин. - Ты найди мне, пожалуйста,
мой альбом. И фломастеры. Не выбросила еще? И будь добра, кофе с
лимоном, покрепче только, ладно?
Когда она принесла кофе, рисунок был уже готов. На островке между
трех пальм плясал волосатый человек в модных очках и полосатых, как из
сумасшедшего дома, штанах. В одной руке он держал обглоданную кость, а
другою заслонял глаза от солнца, вглядываясь вдаль. Рядом стоял шалаш
с трубой от самовара, из трубы шел дым, а под кустами валялись
консервные банки и бутылки, на одной четко виднелось "40°", с
соседнего островка на дикаря взирала влюбленная парочка, а далеко на
горизонте громоздились корпуса заводов и дымили трубы.
- Боже мой, да это Гришаев! - узнала Ольга. - Ну-с, принимайте
кофе, Михаил Михайлович.
Он взял кофе и тут же поставил его на стол.
- Это не хохма, Оленька, - сказал он серьезно. - К сожалению, не
хохма. Это научная платформа. Мы на Земле похожи на того упрямца,
который переплыл на островок посреди Волги и возомнил, что это
необитаемый остров, что он его открыл и что он есть Робинзон. А раз
ему хочется непременно прослыть Робинзоном, то ему наплевать на
вещественные доказательства его неправоты. На пальме вырезано "Люда +
Коля"? Плевать! Под ногами банки и бутылки? Не имеет значения! И это
научная платформа!
- Но ты же сам говорил, все это только гипотезы. И Пояс
астероидов, и Луна, и Тунгусский взрыв, и Атлантида, и... Что там еще?
- Не старайся, всего не перечислишь. Да, гипотезы но когда столько
гипотез... Нельзя же во что бы то ни стало, вопреки очевидному,
считать себя Робинзоном!
- Миша, откуда же, по-твоему, взялся на Луне этот сплав?
- Если бы я знал откуда, надо мной не смеялись бы. Но в том-то и
беда, что я не знаю откуда, зато наверняка знаю, что мой бур наткнулся
на него и, следовательно, он существует. Но как раз над этим-то и
смеются.
- Может же быть, что это ядро Луны. Или какая-нибудь там мантия...
Шипулин усмехнулся:
- Нет, Оленька, не может. Сплав искусственного происхождения.
- Тогда что же это?
Он пожал плечами. Некоторое время оба молчали, стало слышно, как
тикают часы в соседней комнате. Потом тиканье размылось, ушло, и
комната наполнилась тем тугим, неслышным гулом, который каждому, кто
побывал в космосе, известен под именем "космической тишины". Вероятно,
гудело в ушах.
- Миша, а ты знал, когда добивался этой экспедиции, что найдешь
там что-то такое... следы другой цивилизации?
- Я знал только, что рано или поздно это случится. Знал, Оленька,
конечно, знал. Но что так скоро... не ожидал. Видишь ли, моя заслуга
только в том, что я настоял перенести разведку в этот кратер,
Б-046-20. По глубине он не самый удобный, и мне нелегко было убедить
их. Но тут, вероятно, сработала блестящая интуиция Главного.
Понимаешь, Оленька, этот кратер, как бы тебе сказать поточнее...
чуть-чуть странный. Явно не метеоритного происхождения, больше похож
на вулканический, хотя и тут уйма нетипичностей. Короче, меня тянуло к
этому безымянному, ничем не примечательному кратеру. И ЛН-5 начала
бурение именно там. Следы другой цивилизации... Что можно считать
следами? Обломок обшивки ракеты? Оставленный на орбите искусственный
