попытки узнать повод его распутных пьянок неизменно проваливались. В
остальные дни Мэлс был готов выполнять задания в любое время суток.
Из всех своих друзей к нему я был расположен больше всего.
Объяснялось это просто - Мэлс спас мне жизнь. Сейчас прошло уже
достаточное количество времени, благодаря которому можно было бы забыть
вышеупомянутый инцидент, но события того дня неизгладимо запечатлелись в
моей памяти, и я помню их до мельчайших подробностей. До сих пор эта
картина, словно живая, стоит перед моими глазами.
Мы с Блэком прогуливались по Сиэтлу и увидели группу молодых девушек,
вызывающе одетых, которые вели себя довольно раскованно, если не сказать
больше. В руках они держали несколько транспорантов, и время от времени,
идя по по проезжей части улицы, хором выкрикивали какие-то лозунги.
Видя это зрелище, я не удивлялся, потому что подобные демонстрации в
американских городах - обычное дело. Молодежь, пресытившаяся различными
развлечениями, как-то: кино, ночными барами, рок-концертами, публичными
домами, самоубийствами и ездой на сверхтяжелых мотоциклах, в поисках
выхода из морального тупика зачастую ударяется в крайности, и первым
признаком нехватки острых ощущений является появление многочисленных групп
молодых людей, которые выходят на улицы больших городов, надеясь найти
что-нибудь экстраординарное, в худшем же случае пытаясь хотя бы шокировать
прохожих своим внешним видом и поведением, иными словами, дать пощечину
общественному вкусу.
Мы подошли к этой компании поближе, рискуя оглохнуть от их криков.
Девушки без перерыва скандировали какую-то ерунду, подкрепляя свои
слова такими неистовыми телодвижениями, что и те остатки одежды, которые
они, повидимому, забыли снять, оказались на грани самоуничтожения.
Я повернулся к Мэлсу, чтобы сказать ему пару язвительных фраз по
этому поводу, но не успел. Он резко бросился на меня и сшиб так, что я
даже не успел сгруппироваться. В то же мгновение раздались первые
выстрелы.
То, что мы приняли за демонстрацию молодых отпрысков министров и
бизнесменов военно-промышленного комплекса, оказалось не чем иным, как
боевым отрядом масонско-террористической ультраправой ложи П-814, главарям
которой нужна была только моя смерть. Они мстили мне за "иерусалимскую"
операцию. Но тогда я еще ничего не знал и лежал, прижатый к грязному
асфальту телом Блэка, которым он защищал меня от вражеских пуль.
Эти, еще какую-то минуту назад миловидные девушки, превратились
теперь в страшное, слепое и беспощадное орудие убийства. Выражение
добродушия на их лицах уступило место звериной ярости, приобретшей оттенки
садистского наслаждения маньяка, хладнокровно и методично истребляющего
все живое. Каждая из них уверенно владела своим оружием, а вооружены они
были автоматами и автоматическими пистолетами.
Пули разрывали асфальт вокруг нас. Их было очень много, и большая
часть их попала в Мэлса. Но он выжил, наверное, благодаря только
пуленепробиваемой майке собственного изобретения, хотя позже удалось
установить, что от нее осталась пара жалких клочков, общей площадью в
несколько дюймов.
Решающем фактором в нашем спасении явилось то, что по воле судьбы
нападение совершалось у небольшого магазинчика, где торговали
разнообразным военным оружием. Хозяин магазина, стремясь спасти витрины,
схватил первое, что попалось ему под руку и выскочил на улицу.
Адский шум, который поднимали автоматы террористов, покрылся мощными
раскатами выстрелов гранатомета. Первая же граната, пущенная по
нападавшим, нанесла им значительный урон. Остальные снаряды быстро
увеличили число исковерканных трупов на мостовой.
Невесть откуда появившиеся мотоциклы, врезались в самую гущу
сражения, подбирая оставшихся в живых одичавших девиц. Некоторые из
мотоциклистов, в свою очередь открыли стрельбу по владельцу гранатомета.
Наконец, одному из них удалось заткнуть огонь, вырывающийся из дула
дьявольского изобретения, и хозяин магазина упал ничком, все еще пытаясь
сделать хотя бы один выстрел.
В эту секунду кратковременного затишья до нас долетел вой сирен
едущих сюда полицейских машин.
В один миг банда молодчиков исчезла, подобно миражу...
ГЛАВА 6
ПЛАН
Вот уже несколько недель я и Блэк жили в номерах лондонской гостиницы
"Star love". К тому времени нам порядком надоела кочевая жизнь с ее
неожиданными поворотами, нелепыми случайностями и непредсказуемыми
развязками приключений. Нам надоело жить в постоянном страхе, доходящем до
того, что собственная тень на стене клозета вызывала непреодолимое желание
схватиться за кобуру. Необходимо было быть в форме и к тому же постоянно
поддерживать связь с Центром. Приезжая в новый город, нужно, по
инструкции, пропускать первые девять такси и садиться в десятое. Брать же
машину напрокат категорически запрещалось Уставом. Мало ли что могло
случиться. Тем более, что в последнее время наше статистическое бюро
отмечало резкое увеличение смертности сотрудников. У кого-то откажут
тормоза, у кого-то произойдет утечка выхлопных газов в салон, или попросту
взорвется бензобак. Всякое случалось... Узнавая о каком-нибудь новом
подобном происшествии, мы уже привычно лицемерили что-то о несчастных
случаях, пряча при этом глаза.
Занимая свой номер в отеле, первым делом ставили антиподслушивающую
защиту, которая блокировала микрофоны и кинокамеры, так как на их
обнаружение просто не оставалось времени. Помнили, что, идя по улице,
необходимо быть готовым к нападению отовсюду и в критической ситуации
молниеносно открыть огонь по врагу из всего того, что удавалось разместить
под строгим, деловым костюмом.
Бывало, я даже подумывал бросить этот адский труд, но мысль об
обеспеченной старости согревала мою душу. Достаточно было вспомнить о
регулярных вкладах в банк на мое имя, и свежие силы помогали мне двигаться
дальше.
Времени для развлечений не было совсем. Целые дни напролет мы
посещали различные точки Лондона, готовясь к крупной операции, сути
которой пока точно не знали, и я частенько слышал вздохи Мэлса, когда за
стеклами машины мелькали веселые красные фонарики. Порой, на некоторых
центральных улицах они сливались в одну сплошную полосу, и тогда
возбуждение моего друга росло, грозя перейти в ностальгический экстаз,
проявиться в какой-нибудь дикой необузданной форме. Каждый раз Мэлсу
большим усилием воли удавалось осадить себя. Его трезвый ум вновь укрощал
строптивое естество. Но, становилось совершенно очевидным, что с каждым
разом это удается благодаря все большим усилиям, и взрыв неминуем.
Честно говоря, я не понимал его. Моя женоненавистническая натура
протестовала. Тем более, я отметил, что Блэк совсем не умеет правильно
обращаться со слабым полом. В его сознании бытует старомодное
представление о женщинах, как о наложницах гарема. Поэтому светский
разговор с ним чреват выслушиванием вольных откровений.
Припоминаю один случай. В коммерческом офисе нашего Центра завязалась
дисскусия о месте и роли женщин в военных силах. Среди спорщиков
присутствовали я и Блэк, другие ребята и, естественно, много наших
сотрудниц. Мэлс в спор не встревал, только глубокомысленно слушал, а
потом, дождавшись паузы, веско выплюнул слова:
- Да-а... Армия - не аптека, ватой не напасешься!!!
Повисло тягостное молчание...
Сколько раз я, будто проповедник какой-то, говорил Мэлсу:
- Друг мой, женщины погубят тебя. Что может быть продажней и
отвратительней дочери Евы. Эта напасть, как проказа, пожирает многих
мужчин, и лишь немногим удается выстоять. Но если ты найдешь в себе силы
для такого шага, то тогда твой ум не будет подвержен пагубному растлению.
В противном случае, они, как ржавчина, будут разлагать твое мужское
достоинство, пока не превратят его в тряпку.
Моя ненависть к женщинам в то время была особенно обострена, потому
что в памяти еще кровоточил Сиэтл, где эти <...> покушались на мою жизнь.
И в ночных грезах я уничтожал их десятками, сотнями, тысячами... К
сожалению, на яву подобное делать не приходилось, так как задания
подобного рода не входят в мою компетенцию.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я зашел в номер Блэка и увидел его сидящем за столом перед листом
бумаги. В руке он держал ручку, в то же время буквально пожирая глазами
висевший перед ним огромный буклет, изображавший обнаженную красавицу.
Неслышно подойдя к нему, я заглянул через его плечо и увидел, что на листе
бумаги, лежащем на столе, коряво написано:
"В молчаньи пред тобой сижу
Напрасно чувствую мученье,
Напрасно на тебя гляжу,
Того уж верно не скажу,
Что говорит воображенье..."
Первое, что пришло мне на ум после прочтения его писанины -
выражение, которое я где-то слышал, а именно - "не верь глазам своим". Это
было несовместимо, это не укладывалось в голове. Как мог человек,
работающий у нас столь малое время, но уже занесенный в список особо
отличившихся, человек, постепенно становившийся почти легендарным
разведчиком-шпионом, заниматься тако й... таким... Я не находил слов,
поэтому просто дотронулся до него рукой:
- Блэк.
Что и говорить - реакция у него отменная. Моего прикосновения
окозалось достаточным, чтобы листок испарился со стола, будто по мановению
волшебной палочки.
Для того, чтобы сгладить создавшееся неловкое положение, я сразу
перешел к делу:
- Блэк, сегодня мне наконец удалось получить подробную шифрограмму из
Центра с полным планом операции. Вот посмотри.
Я достал из кармана значок с надписью "Margo and Ronni", "купленный"
мною вчера на Фул-стрит. Честно говоря, слово "значок" было уже
малоприменимо к тому, что я сейчас держал в руках. Чтобы выковырять текст
из недр этой штуки, ее, для начала, пришлось сварить в однопроцентном
растворе столового уксуса, затем обмазать пластилином, спрыснуть
дезодорантом, потом наступить, поставить в духовку на медленный огонь и
печь сутки при температуре 431 градус по Фаренгейту. Спустя 24 часа
получившуюся гадость необходимо было выдержать при комнатной температуре
5-6 часов во избежании оседания конденсата влаги на шифрограмму. И только
после этого я ударил по значку молотком, он раскрылся, и мне на ладонь
выпал листок донесения.
Мэлс хмуро посмотрел на плоды моих стараний, затем попробывал
прочитать шифрограмму, но не смог и отдал ее мне. (Кстати, по-моему,
читать он вообще не любит).
- Все элементарно,- сказал я,- смотри. Вот эта кошка и есть банк. Она
выпустила третий коготь. Надеюсь, ты помнишь - что сие означает?
- Номер подземного этажа.
- Верно. Полураспущенный клубок раскиданных в разные стороны ниток -
магистрали Лондона. В левом углу дохлая мышь. Ее хвост указывает...
- Направление отхода, в случае провала.
- Точно. А вот новые подробности. Кошку пытается дернуть за хвост
младенец. У него на руке часы. На часах указано то время, когда нам уже
там будет делать нечего... Ты чего, заснул?
Мэлс с трудом отдирает глаза от буклета с красавицей и тупо смотрит
на меня.
- Идиот! Там она тебе не поможет!
- Извини, пожалуйста. Так чего ты сказал?
