В течение полувека, последовавшего за помещением странной мумии в
музей, ничего не происходило. Мрачный предмет пользовался известностью
среди культурных людей Бостона, но и только. Что же касается цилиндра с
рулоном, то о них якобы забыли после десяти лет тщательнейших
исследований, окончившихся полным провалом. Кэбот Музей был таким тихим,
таким консервативным, что ни одному репортеру и в голову не приходило
зайти туда в поисках чего-либо, могущего привлечь внимание жадной до
сенсации публики.
Вторжение прессы началось весной 1931 года, когда не чрезмерно
зрелищное приобретение странных предметов и необъяснимым образом
сохранившихся трупов, найденных в склепах под развалинами замка в Оверни,
принесло музею некоторую известность. Верный своей политике
"популярности", "Бостон Билэр" послал одного из своих сотрудников сделать
репортаж насчет этой покупки и велел ему подперчить статью,
предназначавшуюся для воскресного издания всем тем, что можно найти
интересного в этом музее. Этот молодой человек, Стюарт Рейнольдс,
наткнулся на безымянную мумию и рассудил, что она будет куда более
сенсационной, чем недавнее приобретение музея. Несколько статей о
теософии, произведения таких писателей, как Льюис Спенс, гипотеза
относительно пропавших континентов и забытых цивилизаций сделали так, что
Рейнольдс страшно увлекся этой реликвией давно прошедших веков.
Репортер в скором времени надоел сотрудникам музея своими
бесконечными вопросами, порой отражающими неглубокие знания, своей манией
постоянно требовать перестановки предметов в витрине для того, чтобы
сфотографировать их.
На нижнем этаже, в библиотеке, он долго осматривал цилиндр и рулон
пленки, фотографируя их под разными углами. Он также требовал, чтобы ему
показали все книги, имеющие хоть какое-то отношение к примитивной культуре
и затонувшим континентам, и провел там несколько часов, делая заметки.
Наконец он ушел, правда только для того, чтобы отправиться в университет и
посмотреть (если позволят) мерзкий запрещенный "Некрономикон", хранящийся
в библиотеке.
Пятого апреля статья появилась в воскресном выпуске "Билэр" в
сопровождении бесчисленных фотографий мумии, цилиндра, иероглифов,
написанная в том особенном инфантильном стиле, который, по мнению "Билэр",
привлекал клиентуру. Набитая ошибками, преувеличениями, сенсационностью,
статья получилась как раз такая, что привлекала внимание дураков. В
результате наш мирный музей был наводнен болтливой, шумной и абсолютно
некультурной толпой.
Конечно, были и умные, и эрудированные посетители, которых привлекла
не ребяческая статья, а фотографии. Я прекрасно помню появившегося в
ноябре весьма странного субъекта, смуглого, бородатого, в тюрбане, с
каким-то неестественным голосом и тяжелым акцентом, с удивительно
невыразительным лицом и в забавных нитяных перчатках на руках. Он назвал
мне свой адрес в грязном квартале Вест-Энда, и свое имя - Свами
Мандапутра. Этот тип был невероятно эрудирован в том, что касалось
оккультизма, и его, кажется, искренне и глубоко взволновало поразительное
сходство между иероглифами пленки и некоторыми знаками и символами
древнего, забытого мира, о котором, как он говорил, многое знал
интуитивно.
В июне известность мумии и рулона шагнула за пределы Бостона, и музей
со всего мира получал просьбы оккультистов и исследователей прислать им
сведения и фотографии. Нашему персоналу это не нравилось, потому что мы,
научное учреждение, лишены симпатий к мечтателям и к фантастике. Однако мы
вежливо отвечали на все запросы. В результате этой нашей любезности в
"Эколт Ревью" появилась документированная статья известного мистика из
Нового Орлеана, Этьена Дорана Мариньи, в которой он указывал на
идентичность некоторых любопытных геометрических рисунков на цилиндре и
различных иероглифов на пленке с идеограммами ужасного значения
(переписанными с древних монолитов или ритуальных тайн многих сект
эзотерических фанатиков), приведенных в запрещенной "Черной Книге" Фон
Юитца.
Мариньи напоминал о страшной смерти Фон Юитца в 1840 году, через год
после публикации его страшной книги в Дюссельдорфе, и добавил несколько
леденящих кровь комментариев о предполагаемых источниках информации Фон
Юитца. В особенности он упирал на поразительное сходство, соответствие
рассказов, по которым Фон Юитц устанавливал связь между большей частью
чудовищных идеограмм, воспроизведенных им. Нельзя было отрицать, что эти
рассказы, в которых совершенно определенно упоминались цилиндр и рулон,
имели явную связь с предметами, хранившимися в музее. Однако рассказы эти
были до того экстравагантны, говорили о таких незапамятных временах и
таких фантастических аномалиях древнего исчезнувшего мира, что им можно
было не столько верить, сколько ими восхищаться.
Конечно, широкая публика была увлечена, потому что выдержки из статьи
появились в прессе всего мира. Повсюду публиковались иллюстрированные
статьи, повествующие о легендах "Черной Книги", распространяющиеся об
ужасах мумии и о сходстве иероглифов и рисунков на цилиндре с символами,
приведенными фон Юитцем. Они раздували безумную и бесстыдную
сенсационность, пропагандируя невероятные теории и гипотезы. Число
посетителей музея утроилось, и всеобщий интерес подтверждался избытком
почты, которую мы получали. Почты, в основном, глупой и гротескной.
Похоже, что мумия и ее происхождение соперничали с великим кризисом,
который был главным предметом разговоров в 1931 и 1933 годах. Что же
касается меня, то главным эффектом этого коллективного безумия оказалось
желание прочитать чудовищную книгу Фон Юитца в более позднем издании.
Чтение вызвало у меня головокружение и тошноту, и я рад, что не
познакомился с отвратительным, более полным, неочищенным текстом.
Архаическое эхо, отразившееся в "Черной Книге", так близко подходило
к рисункам и символам таинственного цилиндра с рулоном, что просто дух
захватывало. Выскочив из бездны незапамятных времен, далеко за пределами
известных нам цивилизаций, рас и земель, они вызывали в памяти исчезнувшую
нацию и затонувший континент, существовавший на заре времен, - тот,
который древняя легенда именовала Му и ветхие от пыли веков таблички
которого, написанные на языке нааль, говорили о цветущей стране, высоко
цивилизованной уже двести тысяч лет назад, когда Европа была населена лишь
гибридными существами, а исчезнувшая Гиперборея знала жестокий культ
черного аморфного идола Цатова.
Говорилось о королевстве или провинции К'Наа на древней земле, где
первые люди обнаружили громадные руины, оставленные теми, кто жил здесь
ранее - неизвестными существами, пришедшими со звезд, чтобы существовать
целые эпохи в нарождающемся мире, ныне забытом. К'Наа было священным
местом, ибо из его лона поднимались высокие базальтовые горы Яддит-Го,
увенчанные гигантской крепостью из огромных камней, бесконечно более
древней, чем человечество, построенной отпрысками чужаков с темной планеты
Юггот, которые колонизировали Землю до появления на ней жизни.
Сыновья Юггота погибли за миллионы лет до того, но оставили живое
существо, чудовищное и ужасное, бессмертное. Своего адского бога,
демонического покровителя Гатаноа. Он остался на вечные времена в
подземельях крепости Яддит-Го. Ни один человек никогда не забирался на
Яддит-Го и не видел вблизи этой кощунственной крепости - только как
далекий, геометрически неправильный силуэт, вырисовывавшийся на фоне неба.
Однако большинство людей было убеждено, что Гатаноа по-прежнему там, в
темных глубинах, за металлическими стенами. Были и такие, кто считал, что
Гатаноа следует приносить жертвы, чтобы он не выполз из своего логова и не
стал посещать мир людей, как некогда посещал мир сыновей Юггота.
Говорили, что, если не приносить жертв, Гатаноа возникнет, как миазм
при свете дня, и спустится по базальтовым обрывам, разрушая все, что
встретится на его пути, потому что ни одно живое существо не может
созерцать не только самого Гатаноа, но и даже его изображение, пусть самое
маленькое, не подвергнувшись трансформации, которая более ужасна, чем
смерть. Все легенды детей Юггота уверяли, что вид бога вызывает паралич и
жуткое окаменение, в результате которого жертва внешне превращается в
камень, в то время как ее мозг остается живым на протяжении тысячелетий,
сознает течение времени, но бессилен что-либо сделать, пока случай и время
не докончат разложение окаменевшей раковины и не предоставят возможность
мозгу умереть. Чаще всего такой мозг, естественно, становится безумным
задолго до этого спасительного освобождения. Да, говорили люди, никто не
может видеть Гатаноа, но опасность от него и ныне так же велика, как и во
времена сыновей Юггота.
Итак, в К'Наа был культ, они поклонялись Гатаноа и ежегодно приносили
ему в жертву двенадцать воинов и двенадцать девственниц. Эти жертвы
приносились на кострах в мраморном храме у подножия горы, так как никто не
смел подняться по базальтовым стенам Яддит-Го и приблизиться к
дочеловеческой цитадели наверху.
Власть жрецов Гатаноа была сказочной, ведь только от них зависела
сохранность и безопасность К'Наа и всего континента Му от ужасных действий
Гатаноа вне его подземного убежища.
В стране были сотни жрецов Темного Бога, все они подчинялись Главному
Жрецу Аймас-Му, который выступал на празднике Нат впереди короля Тебов,
гордо стоял, когда правитель падал ниц в святилище. У каждого жреца был
мраморный дворец, сундук с золотом, двести рабынь и сто наложниц и власть
над жизнью и смертью всех жителей К'Наа, кроме жрецов короля. Однако,
несмотря на таких защитников, всегда имелось опасение, что Гатаноа
выскользнет из глубины и тяжело пойдет по горе, сея ужас и окаменение. В
последние годы жрецы запрещали жителям деревни даже представлять себе,
каковым может быть вид бога.
В Год Красной Луны (соответствующий, по мнению Фон Юитца, 173-148 гг.
до Рождества Христова) в первый раз человеческое существо осмелилось
бросить вызов Гатаноа и его безымянной угрозе. Этого дерзкого еретика
звали Т'юог, Великий Жрец Шеб-Ниггурата и хранитель медного храма Мозы с
тысячью малышей. Т'юог долго размышлял над силами различных богов, и у
него были странные сны и откровения насчет жизни континента и
предшествующих миров. В конце концов, он уверовал в то, что боги,
покровительствующие людям, могут быть собраны против богов враждебных, и
убедил себя, что Шеб-Ниггурат, Нуг и Яб, так же, как и Хиг, Бог-Змея,
готовы выступить за человека против тирании и высокомерия Гатаноа.
По внушению Богини-Матери, Т'юог составил удивительную формулу на
языке нааль, священном языке его ордена, - формулу, которая, как он
считал, защищает ее носителя от власти Темного Бога. С такой защитой,
думал он, смелый человек поднимется по страшным базальтовым склонам и
проникнет - первым из людей - в циклопическую крепость Гатаноа. Перед
лицом Бога, с поддержкой Шеб-Ниггурата и его сыновей, Т'юог сможет
диктовать свои условия и освободит человечество от этой темной угрозы.
Благодаря ему все люди будут свободны, и он будет пользоваться
безграничным почетом. Он станет выше всех жрецов Гатаноа, и королевская
власть, даже сама божественность, будут, без сомнения, принадлежать ему.
Итак, Т'юог написал свою заветную формулу на свитке племени птагов -
