писакой с дикими идеями - а простым патрульным, работягой вроде тебя.
Это звучит как бред, но мы сражаемся против чего-то что не из этого
мира, что-то что пришло сюда, когда Эд...
- Ты говоришь об инопланетянах? - перебил его Харлан Моффит.
Джек подумал, что, если не вдаваться в долгие объяснения, лучше и не
скажешь:
- Инопланетяне. Они...
- Да черт меня раздели! - завопил Харлан Моффит и шлепнул мясистым
кулаком о свою ладонь. Из его глотки хлынул стремительный поток слов: -
Я знал, что когда-нибудь увижу одного из них. В "Инквайере" о них все
время пишут, и в книгах, я читал. Некоторые инопланетяне хорошие,
некоторые плохие, а есть и такие, про которых никогда и не подумаешь,
что они не наши, - ходят себе среди бела дня совсем как люди. Вот эти-то
и есть самые настоящие ублюдки, да? Прилетают, понимаешь, на своих
тарелках, да? Святое дерьмо со святой крыши. Я уж им покажу! - Он
схватил последние две канистры бензина, спрыгнул с крыльца, и побежал
наверх по ярким бликам пламени, которые рябили, как призрачные флаги на
снегу. - Давай, давай вздуем этих ублюдков!
Джек рассмеялся бы, если психическое здоровье и жизнь его сына не
повисли бы сейчас на тоненькой нитке, на самом волоске. Но все равно он
едва не сел на заснеженное крыльцо и чуть не разразился хихиканьем и
гоготом. Смешное и смерть очень близки. Последнюю без первого не
увидишь. Любой полицейский это знает. Жизнь была абсурдна до самого
конца. Так что очень много смешного находилось и в середине, и в тот
момент, когда вокруг творится черт знает что, чуть ли не настоящий ад.
Атлас не несет мира на своих плечах, и нет никаких гигантских бугров
мускулов с большим чувством ответственности. Мир балансирует на пирамиде
клоунов, а они всегда гудят в свои рожки, шатаются из стороны в сторону
и дурачат друг друга. Но даже, хотя это и было абсурдно, хотя жизнь
могла быть ужасной и смешной в одно время, люди умирали. Тоби мог все
еще умереть. Хитер. Все они. Лютер Брайсон шутил и смеялся за секунду до
того, как получить пулю в грудь. Джек поспешил за Харланом Моффитом.
Ветер был холодный.
Холм - скользкий.
А день тяжелый и серый.
Взбираясь по склону двора, Тоби воображал, что плывет на зеленой
лодке по холодному черному морю. Зеленой - потому что это был его
любимый цвет. Никакой земли не видать. Только его маленькая зеленая
лодка и он сам в ней. Море старое, древнее, старше чем человечество.
Такое старое, что может вдруг ожить, может думать, может хотеть чего-то
и добиваться этого. Море хотело подняться со всех сторон от маленькой
зеленой лодки, захлестнуть ее волной. Утащить вниз под тысячу саженей в
чернильную воду, и Тоби вместе с ней. Десять тысяч саженей, двадцать
тысяч - ниже и ниже. Дотуда, где нет света, а только странная музыка. В
лодке у Тоби лежали целые тюки Успокоительного Порошка, который он
получил от кого-то очень важного, может быть, от Индианы Джонс, может
быть от ИПа. А может, от Аладдина - вероятно, от Аладдина, - а тому дал
его сам Джинн. Он разбрасывал Успокоительный Порошок в море, между тем
как маленькая зеленая лодка медленно двигалась вперед. И хотя порошок
казался просто серебристым светом в его руках, легче пера, он становился
колоссально тяжелым, когда падал в воду. Но тяжелым по-странному,
по-смешному, потому что не тонул этот волшебный Успокоительный Порошок,
а заставлял море утихомириться. Делал его мягким и ровным, без ряби, как
зеркало. Древнее море хотело подняться, поглотить его лодку, но
Успокоительный Порошок давил на него. Сильнее, чем утюг, сильнее чем
свинец. Давил и успокаивал, усмирял. Глубоко внизу в темных и холодных
ущельях море вздымалось, яростно рвалось к Тоби, желая даже больше, чем
просто убыть его. А утащить, разбить его тело на кусочки о прибрежные
скалы, потом засосать его своими водами и тереть о берег, пока он не
станет мелкой песчаной пылью. Но оно не могло подняться, не могло: все
было спокойно на поверхности, мирно и спокойно. Спокойно!
Может быть, потому что Тоби сконцентрировался так сильно на том,
чтобы удержать Дарителя под собой, ему не хватало сил взбираться на
холм. Хотя снег и не был так уж глубок на расчищенной ветром вершине
холма. Джек поставил канистры с горючим в трети пути до верхнего леса,
и, перенеся Тоби к каменному флигелю и отдав Хитер ключи, вернулся за
бензином.
К тому времени, когда Джек снова подошел к каменному домику, Хитер
открывала дверь. Комнаты внутри были темными. У него не было времени
исследовать, почему, свет не зажигается. Тем не менее теперь он знал
почему Полу Янгбладу не удавалось включить электричество в доме в
понедельник. Обитатель не хотел, чтобы они входили.
Комнаты были темны еще и потому, что забитые окна не пропускали ни
лучика снаружи, и не было времени отдирать доски. К счастью, Хитер не
забыла о фокусах с электричеством во флигеле и приготовилась. Из двух
карманов своего лыжного костюма она достала вместо пуль по фонарю.
Так всегда происходит, подумал Джек: надо идти в темное место. В
подвал, в вечернюю аллею, брошенный дом, в котельную или на разрушенный
склад. Даже когда полицейский гонится за преступником посреди бела дня и
все проходит на свету, снаружи, в самом конце схватки, когда ты лицом к
лицу со злом, это всегда происходит в темном месте. Как будто солнце
просто не в силах отыскать этот маленький уголок Земли, где ты и твой
потенциальный убийца испытывают судьбу.
Тоби зашел в дом впереди них, то ли забыв о своей боязни темноты, то
ли жаждая выполнить дело.
Хитер и Джек взяли каждый по фонарю и канистре с бензином, оставив
две канистры снаружи, у двери.
Харлан Моффит шел замыкающим и нес еще две.
- А на что эти подонки похожи? Они все безволосые и большеглазые, как
те, которые похитили Уитли Стрибер?
В пустой и неосвещенной гостиной Тоби стоял перед темной фигурой.
Когда они посветили туда фонарями, то обнаружили то, что мальчик нашел
до них. Харлан Моффит получил ответ. Не безволосое и не большеглазое. Не
юркие ребятишки из фильмов Спилберга. Мертвец с разложившейся плотью
стоял, расставив ноги, немного накренившись, но без всякого риска
рухнуть на пол. Совершенно отвратительное существо обернулось вокруг
спины трупа, соединенное с ним еще несколькими жирными щупальцами,
которые скрывались в гниющем мясе, как будто оно пыталось стать единым с
мертвой плотью. Оно было в недвижности, но явно живо: непонятные пульсы
были видны под его влажно-шелковой кожей, а кончики у некоторых щупалец
дрожали.
Мертвый человек, на котором повис пришелец, был старый друг и партнер
Джека Томми Фернандес.
Хитер поняла слишком поздно, что Джек еще не видел ни одного из
ходячих мертвецов с кукольником в седле. Одного этого зрелища было
достаточно, чтобы опровергнуть большую часть его предположений о
врожденной доброте. Или по крайней мере нейтральности Вселенной и
неизбежной справедливости мира. Не было ничего доброго или справедливого
в том, что сделалось с останками Томми Фернандеса. То же Даритель
сделает с ней, Джеком, Тоби и остальным человечеством, пока еще живыми
людьми, если у него будет такая возможность? Откровение было тем
мучительней, потому что именно над телом Томми Вселенная и Даритель так
надругались. Не над трупом какого-нибудь незнакомца!
Она отвернула свой фонарь от Томми и испытала облегчение, когда и
Джек быстро опустил свой. Не в его характере долго рассматривать
подобные ужасы, это не должно ему нравиться. Хотелось верить в то, что
несмотря на все, что ему пришлось испытать только что, он будет крепко
держаться за свой оптимизм и любовь к жизни, что и делало его таким
особенным.
- Эта штука должна умереть, - сказал Харлан холодно. Он потерял свою
природную оживленность и горячность. Он больше не был Ричардом Дрейфусом
в взволнованных поисках встреч третьего рода. Самые страшные
апокрифические фантазии по поводу злых пришельцев, которые предлагали
ему дешевые комиксы и фантастические фильмы, казались не просто глупыми
при взгляде на чудовище, которое стояло во флигеле. Они были по-детски
наивны, потому что их представление о зле извне ограничивалось столь
немногим. Это были жалкие замки с привидениями, в сравнении с бесконечно
отвратительными созданиями и мучениями, которые имела в запасе эта
томная, холодная Вселенная: - Должна умереть прямо сейчас!
Тоби отошел от тела Томми Фернандеса в тень.
Хитер последовала за ним с фонарем:
- Малыш?
- Нет времени, - сказал он.
- Куда ты идешь?
Они двинулись за ним в конец мрачного дома. Через кухню, через то,
что, должно быть, когда-то представляло собой прачечную комнату, но
теперь было покрыто слоями пыли и паутины. Расчлененный скелет крысы
лежал в одном углу, ее тонкий хвост свернулся в знак вопроса.
Тоби указал на пятнисто-желтую дверь, которая без сомнения, когда-то
была белой:
- В подвале, - сказал он. - Это в погребе.
Прежде чем спуститься вниз к тому, что их там ждало, они оставили
Фальстафа на кухне и закрыли дверь в прачечную, чтобы задержать его там.
Ему это не понравилось.
Когда Джек открыл дверь в совершенную черноту, бешеный скрежет по
полу собачьих когтей наполнил комнату позади них.
Следуя за папой вниз по качающимся ступенькам, Тоби что было сил
сосредоточился на маленькой зеленой лодке в своей голове, которая и
вправду была хорошо сделана. Никаких щелей для течи, она вовсе не
потопляема. Палуба была заполнена высокими тюками серебристого
Успокоительного Порошка. Его было достаточно, чтобы удержать поверхность
этого злого моря в спокойствии и тишине еще тысячу лет! Не важно, что
оно там хочет, не важно, насколько оно разозлилось и разволновалось в
глубоких ущельях. Он плыл по нему, по воде без волн и ряби, разбрасывая
свой волшебный порошок. Солнце светило в вышине, все было так, как он
любил, тепло и безопасно. Древнее море показывало ему собственные
картинки на своей жирной черной поверхности, которыми хотело его
напугать и сделать так, чтобы он забыл разбрасывать порошок. Его мама,
которую объедают крысы. Голова его папы, расколотая посередине, а внутри
ничего, кроме тараканов. Собственное тело пронзают щупальца Дарителя,
который сидит на спине. Но Тоби быстро отворачивался от всех них и
поднимал лицо к голубому небу, не позволяя этим картинкам сделать из
себя труса.
Подвал представлял из себя одну большую комнату, со сломанной печкой,
и проржавелым водонагревателем. Да еще настоящим Дарителем, из которого
и были выделены другие, маленькие дарители. Это наполняло собой всю
заднюю половину комнаты, все до потолка: больше чем даже два слона.
Оно пугало его.
Но это нормально.
Не беги. Только не беги.
Оно было во многом похоже на свои меньшие вариации: повсюду щупальца,
но плюс сотня .
Или больше морщинистых ртов, без губ, просто трещины. И все они
медленно двигались при общем застылом спокойствии Дарителя. Тоби знал,
что оно говорит с ним этими ртами. Оно хочет его. Хочет разорвать его
нараспашку, вырвать внутренности, и влезть в него.
Тоби начал дрожать: попытался остановиться но не смог. Маленькая
зеленая лодка. Полная Успокоительного Порошка. Надо медленно плыть и
разбрасывать, плыть и разбрасывать!
Как только лучи от фонаря попали на это, он смог увидеть глотки цвета
сырого мяса в глубине ртов. Пучки красных гланд выдавливали липкую
материю. Повсюду у твари были шипы, острые, как на кактусе. Не было ни
верха ни низа, ни переда, ни зада, ни головы. Просто все вместе, везде
