на Подоле...
Допив виски, решили попробовать джин.
- Вообще-то его с тоником пьют, - говорил, открывая бутылку, Дима. -
Но тоник сегодня весь раскупили. Ничего, он и так вкусный. Помнишь
Мельничука из Б-класса?
- Помню.
- Ему два года назад вышку дали, но потом на пятнадцать лет заменили.
- А за что? - поинтересовался я.
- Уголовщина. У какого-то челнока выкачивал пять тысяч баксов и для
острастки бросил ему днем в окно гранату, а там теща с малым была. Два
трупа...
- Да, - протянул я. - Грязно.
Разговор перешел на созвучные теперешнему времени уголовные истории и
ужасы. Мы открыли кипрские маслины и банку камчатских крабов. Под такой
разговор пилось и закусывалось отменно. Круглое лицо Димы покраснело,
глаза горели. Думаю, что и я выглядел не трезвее. Между делом поговорили о
доходах - слово "зарплата" уже вышло из обихода. Дима заколачивал триста
баксов плюс премиальный товар, который обычно выпивал и съедал в кругу
друзей. Я, увы, материальными достижениями похвастаться не мог.
- Мой шеф тысяч пять-шесть в месяц имеет, у него еще пять точек на
Подоле и один обменный киоск, - рассказывал Дима. - Но я ему не завидую...
- Слушай, а ты не знаешь, сколько киллеры заколачивают? - спросил я.
- А ты что, "ведомости" не читаешь? В зависимости от важности объекта
и пять тысяч и десять тысяч баксов...
- А если объект не важный?
- А кому надо убирать такой объект?
Я пожал плечами.
- Ну вроде как муж хочет убрать любовника своей жены... - предположил
я.
Дима помолчал минутку, потом тоже пожал плечами.
- Это мелочевка, - сказал он. - Любовники ходят без охраны... Должно
быть дешево. Может баксов пятьсот... Но серьезный профи за такую мелочь не
возьмется... По крайней мере те, кого я знаю...
Я тяжело вздохнул и налил себе и Диме джина. В бутылке оставалось еще
на пару стопочек. Алкоголь уже плыл вперемешку с кровью по венам и
артериям, но в голове было светло, как днем.
- У твоей что, любовник есть? - спросил вдруг Дима.
Я кивнул, скорее автоматически, чем в знак согласия с предположением
Димы. Но, в принципе, сомневаться в наличии любовника у моей жены было бы
глупо.
- Конечно, есть, - подкрепил я свой кивок словами.
- У меня есть один парень... В общем-то профи... - Дима заговорил
тише и я понял, о чем он говорит. - Если хочешь, я с ним посоветуюсь... Он
порядочный, от близких даже аванса не берет... У тебя есть бабки?
Я снова вздохнул.
- Сейчас неважно с деньгами...
- Я тебе могу одолжить, это же дело серьезное... Вопрос семейной
жизни... Так что, поговорить с ним?
- Да, - скоропалительно выдохнул я. И в подкрепление своей решимости
еще разок кивнул.
4
Два дня спустя вечерком я зашел в магазинчик к Диме. Покупателей не
было. Видимо еще днем зависшая над Подолом морось, время от времени
переходившая в дождь, разогнала людей по домам. Он сидел в ярко освещенном
аквариуме магазинчика за прилавком и читал книгу.
- Привет, - крикнул я, заскочив в открытую настеж дверь. - Что
читаем?
- А что читают в такую погоду? Конечно, Чейза. Как жизнь? Согреться
не хочешь?
Я кивнул.
Он вытащил из под прилавка початую бутылку лимонного "Кеглевича",
поставил передо мной хрустальную стопочку и наполнил ее. Налил и себе. Мы
как-то по-деловому опрокинули стопки. Водка пошла удивительно мягко,
словно в ней и градусов не было.
- Дамская! - уловив мое выражение лица, пояснил Дима. - Подожди, я
закроюсь и тогда поговорим.
Он закрыл дверь, занавесил окна-витрины.
- Все олрайт! - усевшись на свое место за прилавком, сообщил он мне.
- У него только ребенок родился... Он сам сказал, что ни в какие серьезные
дела лезть сейчас не хочет... Так что твой любовник как раз к месту.
- И сколько? - спросил я.
- Хотел семьсот, но я с ним поторговался... ну и обещал, что ты сам
подробно все подготовишь.
- Что подготовлю? - испугался я.
- Ну наводки разные. Когда и где он бывает. Может, фото сделаешь...
Я задумался о фото и вдруг сообразил, что в этот момент я
действительно думал о некоем абстрактном, мною никогда не виденном
любовнике моей жены. "Господи - мысленно воскликнул я. - Речь идет ведь
обо мне, о моей фотографии, о тех местах, где я бываю!.." Немного
успокоившись и списав нерасторопность своей мысли на плохую погоду и
"дамского Кеглевича", я заново включился в организованную мною самим игру.
- Так как? - выждав паузу, снова спросил Дима.
- Насчет наводок?
- Да.
- Хорошо. И фото будет. Так сколько в конце вышло?
- Четыреста пятьдесят баксов. Мы сначала на пятистах сошлись, но я
почувствовал, что могу его еще немного дожать. Так что с тебя бутылка!
- А когда я с ним встречусь?
- Ты что! Зачем тебе с ним встречаться? Он тебе позвонит завтра
вечером, а все необходимое как-то перешлешь ему.
После делового разговора другой разговор уже как-то не завязывался и
мы, заполняя паузы между стопками анекдотами, просидели еще с полчаса,
прежде чем разойтись.
Когда я вернулся домой, жены еще не было. Я заварил себе чаю. Глянул
на часы - было уже начало первого. В доме напротив светилось лишь
несколько окон. На улице царствовала сырость. В желтых пятнах уличных
фонарей блестел асфальт. Мне почему-то показалось жарко на кухне и я
открыл окно. Высунув голову, смотрел вниз. На пустынную улицу. Смотрел
минут пять, пока перед нашим парадным не остановилась старенькая красная
иномарка, из которой вышла моя жена и какой-то мужик. Я уже было
испугался, что они сейчас оба зайдут в парадное, но этого не случилось.
Они поцеловались под освещавшим вход в парадное фонарем и она зашла, а
мужик, снова сев в свою иномарку, уехал.
- Вот, - подумал я, все еще глядя на вновь опустевшую улочку. -
Должно быть о нем я думал в начале сегодняшнего разговора с Димой. О его
фотографии. Может, взять и переключить все это действительно на него? Но
тогда в этом не будет ничего оригинального. Банальная ревность. Да еще и
неоправданная, ведь я уже давненько не люблю свою жену, к тому же с полной
взаимностью. Нет, пускай живет, или точнее - пускай живут и радуются.
Хотя, думаю, мое заказное убийство и на них подействует, и еще неизвестно
как.
Скрежетнул ключ в двери.
- Ты еще не спишь? - безразлично, но с некоторой долей удивления,
заметила моя жена.
- Чай пил и в окно глядел, - ответил я.
На это она уже не ответила. Прошла в комнату.
Я подождал, пока она выключила там свет и тоже пошел спать.
5
Димин знакомый позвонил на следующий день вечером. Представился
Костей. Дал мне два дня на фотографию и на "подготовку советов". Обещал
позвонить через два дня и сообщить, как все это ему передать.
Утром я достал коробку из-под югославских ботинок, давно уже
изношенных и выброшенных. В этой коробке хранились мои фотографии, начиная
с традиционных голых младенцев и дальше, без всякого хронологического
порядка, вперемешку. Но даже самые поздние из них были сделаны лет
пятнадцать назад, в теплой тинейджеровской компании. После этого, видимо,
никому я не был особенно нужен или же просто интерес к фотографированию у
моих друзей пропал. Я отложил две фотографии, где я был изображен крупным
планом. На одной - в Пуще-Водицком парке, с бутылкой белого портвейна, на
второй - на пикнике где-то в Святошино, у костра, горящего черно-белым
огнем. Подойдя к зеркалу и сравнив себя сегодняшнего с собой
фотографическим, я понял, что передавать такие фото можно только в том
случае, если я не хочу быть узнанным и найденым. Что же было делать?
Где-то еще лежали восемь фотографий три на четыре, которые я сделал года
три назад в несбывшейся надежде пойти на водительские курсы и получить
права.
Выпив растворимого кофе и запихнув фотографии обратно в коробку, я
направился к ближайшей фотомастерской.
Старик-фотограф замучал меня претензиями к моему подбородку.
- Вы хотите быть красивым или для чего вы фотографируетесь? - наконец
вырвалось у него, когда я пробурчал что-то недовольное.
Наконец, щелкнув аппаратом на треноге, он попросил прийти за снимками
через три дня.
- Извините! - взмолился я. - Мне они нужны завтра. Обязательно
завтра.
Он пожал плечами.
- Очень нужны?
- Да.
- Ну приходите завтра после обеда. Но что-нибудь принесите за
срочность. Я ж деньгами не прошу - кому они сейчас надо?!
Не возвращаясь домой, я пошел на трамвайную остановку. Решил поехать
в центр и пошляться. Именно пошляться, как я, в принципе, шлялся всю
жизнь. Без особенной цели, не спеша, заходя в кафе и разыскивая в очереди
знакомых.
Когда я уже был на Крещатике, я понял подсознательную цель своего
сегодняшнего шляния - мне нужно было "подготовить советы" для Кости. То
есть, сообщить ему в каких местах и в какое время дня его будущий клиент
бывает. Стало быть, надо было решить, в каких кафе чаще всего бываю я. Но
в то же время, определить эти кафе и потом ходить по ним, ожидая выстрела
в спину или в затылок, было занятием не из приятных. Психомазохистом я не
был. Надо было придумать для себя что-то более гуманное.
Я поднялся на Большую Житомирскую и опустился в кафе-подвальчик возле
хлебного. Там было сумрачно и безлюдно.
Взял кофе и стал думать.
После третьей чашки мысли выстроились в боевой порядок и штурмом
взяли поставленную задачу. Я даже сам загордился ими, словно они никакого
отношения к моей голове не имели. Все гениальное просто - это было еще раз
доказано. Я знал, что надо было делать и наступившее в результате этого
облегчение даже ослабило действие кофеина на организм. Я расслабился.
Мне оставалось теперь только выбрать кафе в котором я хочу быть
убитым, и время для этого эффектного события. Конечно, убивать в публичном
месте - дело трудное. И исчезнуть потом, уйти незамеченным - тоже задача
не из легких, но это уже не мои проблемы. Он профессионал - пусть это
докажет. Хотя, если его-таки схватят и выяснят, что он просто убил
любовника чьей-то жены - моя посмертная репутация сильно пострадает и
смерть моя станет более анекдотичной, чем трагической. Нет, надо было
создать ему все условия, чтобы он ушел незамеченным. Чтобы никогда не
нашли моего убийцу и никогда не раскрыли причину преступления. Но как -
нужна еще одна чашка кофе.
И я снова подошел к стойке.
- Снова двойную? - спросила "кофейница" Валя.
- Нет, простую.
Я снова пил кофе, только в этот раз положил туда два кубика сахара
вместо обычного одного. И снова думал, точнее перебирал в мыслях все
знакомые мне кофейни, выбирая ту, в которой вечером перед закрытием бывает
поменьше посетителей. В этом подвальчике, в принципе, под вечер редко
бывает больше двух-трех кофеманов, но здесь такие крутые ступеньки, что,
убегая, можно себе шею свернуть.
Я поймал себя на мысли, что кроме всего прочего еще и о здоровье
этого Кости забочусь, хоть и не видел его ни разу и не уверен, что в
последний момент успею его увидеть.
6
Старик-фотограф меня не подвел. И фотография вышла ничего, просто
портрет любимого актера. С едва прочитываемой и из-за этого какой-то
загадочной улыбочкой и умным прищуром, в котором было что-то ленинское.
За окном шел вечерний дождь. Я сидел на кухне и наслаждался
одиночеством. Пил чай из шиповника. Думал о сюрпризе, который я готовлю
