Евгений Кукаркин.
Одиссея подводного диверсанта
-==СВАДЬБА==-
В первый раз жизни в католической церкви. Сегодня меня, взрослого
человека, не крещеного и без веры в бога, обращают в католичество. И все
потому, что отец Розы, дон Диего, уперся и не разрешает жениться на его
дочери без креста на шее. Что только не сделаешь ради любви. Будущий зять
любит военную форму и упросил меня, чтобы я надел парадный офицерский
мундир, тот самый, который надевал на приеме в Бизерте и обязательно с
кортиком. Теперь стою перед поникшем на кресте боге, сияя золотом погон и
пояса и слушаю речи пастора.
Сзади сидят на креслах зрители, приглашенные гости и зеваки, впереди
гордый, седой дон и его прекрасная дочь. Наконец, все кончилось, пастор
одевает мне крестик, дает поцеловать библию и его ароматную волосатую руку.
Теперь все меня поздравляют, а счастливая Роза виснет на руке.
- Это здорово, - шепчет она.
- Ну, теперь то все...
- Это только начало...
Мы выходим из церкви и тут же вспышки бликов фотоаппаратов и стволы
телекамер обрушиваются на нас.
- Кто их пригласил? - спрашиваю я Розу.
- Не знаю.
Дон Диего и его охранник ринулись вперед и мощью своих тел делают
проход.
- Господа, дайте дорогу.
- Господин Комаров, вы твердо решили не возвращаться на родину?
- Господин Комаров, это правда, что вы приняли гражданство Туниса?
Со всех сторон несутся любопытные вопросы.
- А как этому относится русское правительство? - из под моей руки
вылезло молодое девичье лицо.
Рука дона небрежно упирается ей в скулу и личико исчезает. Нас
заталкивают в машину и мы тут же срываемся с места.
- Теперь куда?
- К нам на виллу, - отвечает дон.
- Но это же так далеко.
- Ничего. Роза отвлечет вас. Кстати, перед вами, там за ремешком
прижато письмо, просмотрите его...
- Письмо?
- Да. К вам пришло письмо. Сегодня утром мне принес его посыльный.
Письмо на русском. Я вскрываю его и поспешно ищу конец. Кто же автор?
Ага, адмирал Сумароков. Уже адмирал?
" Уважаемый Николай Александрович.
Я очень сожалею, что вы не вернулись в Россию. Несколько адмиралов
Союза могли бы выступить в вашу защиту и сейчас готовы ходатайствовать о
возвращении вас на службу. Они считают, что пока в нашем флоте, да и за
рубежом, равного вам специалиста нет. Я предлагаю вам одуматься и
возвратиться домой. Мы поборемся за вас и не дадим в обиду.
Адмирал Сумароков К.Н.
Р.S. Если надумаете вернуться, свяжитесь с адмиралом Шаровым Е.Н., он
поможет."
- Что там пишут, Николя? - спрашивает Роза.
- Мне пришло предупреждение. За мной начали охоту из КГБ.
- Ты шутишь?
- Слушайте, я вам его переведу.
Подыскивая слова, чтобы не испортить смысл перевожу письмо на
английский.
- Но здесь ничего такого нет. О каком предупреждении ты говоришь?
- Не знаю кто, Шаров или Сумароков, но кто то из них безобидным письмом
подсказывают, что опасность рядом. Адмиралы просто так, своим подчиненным
письма не пишут.
- Может все обойдется? -- робко спрашивает Роза.
- Мы их встретим, капитан, - с подъемом говорит дон.
- Обязательно.
Хлопоты перед свадьбой отвлекли меня от этого письма. И вот наступил
торжественный день. Гости, самых лучших домов Тобарго, из Бизерты и Туниса
прибывали на нашу виллу. После торжеств в костеле, мы три часа принимали
нескончаемые поздравления и теперь с Розой, совершенно изможденные и
усталые, сидим в комнате для молодоженов и наблюдаем за гостями через
портьеру.
- Роза.
Рядом стоит Миранда, ее верная подруга.
- Роза, ты прелесть. Я поздравляю тебя, - продолжает она.
- А Николя?
- Его тем более. Он получил такой цветок.
Миранда целует меня, Розу и тут живая музыка танго несется с балкона.
Известный испанский ансамбль приглашен к нам на торжество и теперь
отыгрывает свои полученные деньги. Гости в зале зашевелились и первые пары
замелькали ногами по зеркальному полу
- Пойдем? - спрашивает Роза.
Конечно.
Миранда, ты извини...
Ничего, Розочка, я понимаю...
Я ввожу свою невесту в свободное пространство танцующих пар и мы делаем
первые па. Роза прижалась ко мне и шепчет.
- Однако, моряки неплохо танцуют...
- Толи еще будет...
- Тише, плутишка.
Танец сменяется танцем, она не хочет уходить и мне приходиться
удовлетворять ее прихоти. Меня стучит по плечу твердая ладонь.
- Николай, - это дон Диего, - вас можно отвлечь?
- В чем дело, папа?
- Вам надо пройти со мной.
- Что-нибудь случилось?
- Случилось.
Мы с Розой идем за доном, проходим толпу гостей и по коридорам, через
несколько комнат, выходим к двери, у которой стоит здоровенный парень. Я его
знаю, это охранник виллы.
- Томи, как он там? - обращается к нему дон.
- Врач сделал укол, сейчас может говорить.
Входим в комнату, где все окна глухо закрыты занавесками, свет от бра
слабо освещает все углы, но мы замечаем одну темную фигуру, недалеко от
двери, а на красном диване, неподвижного человека... Его грудь оголена и
перетянута бинтами. Лицо, не смотря на полумрак, вырисовывается в знакомые
черты.
- Николаев..., - в один голос вскрикиваю я и Роза.
- Что с ним? - я оборачиваюсь к дону Диего.
- Ранен. Пытался проникнуть через забор в сад. Охранники его по теле
датчику засекли и после перестрелки ранили...
- Но зачем? Он бы мог пройти так...
- Ты его спроси.
- Николаев, Алексей Викторович, ты меня слышишь?
Глаза раненного перескакивают с потолка на меня.
- Капитан, я пришел..., меня послали... Как мне больно...
Дон оборачивается к личности, стоящей у двери.
- Вы сказали, что он будет говорить.
- Сказал. Действие укола возникает не сразу. Через пять минут боль
исчезнет.
- Сколько ему осталось?
- Два часа. Может все же вызвать полицию, дон Диего?
- Позже. У меня гости и не хватало будоражить их.
Николаев по прежнему смотрит на меня, потом на Розу и опять на меня.
- Капитан, я подлец... Я не тот, за которого себя выдавал... Я, все
время предавал тебя.
- О чем ты говоришь?
- Меня послали ли...кви...дировать тебя.
- Кто?
- Мои начальники из комитета.
Роза в ужасе отшатывается.
- Врешь, ты наговариваешь на себя. Разве не ты меня спас из аквариума?
Разве не ты помогал, доставал деньги, сведения...
- Деньги с самого начало дали они. Я не только тебя выручал, еще и
продавал... Помнишь, год назад тебя захватил Крингстон, это не он, это я
тебя стукнул по затылку, а потом передал им в руки.
- Значит, КГБ тебе предложило меня убрать еще тогда?
- Нет, тогда они этого не хотели, это хотел сделать я. Сколько я
пережил, когда тебя тащили по асфальту...
Он переживал, это я тогда страдал, этот ад до сих пор у меня перед
глазами.
-==ЗА ГОД ДО СВАДЬБЫ==-
Меня грубо тащат по подземным казематам. Голова болит и сплошной звон
отдается в ушах. Руки и ноги скованы, два здоровенных полицейских волокут
мое бесчувственное тело.
Скрипят открываемые впереди решетки и надзиратель, гремя ключами,
выступил вперед. Звучит английская речь.
- Мне капитан сказал его в седьмой...
- Да сунь его хоть в...
Полицейские ржут и втаскивают меня в светлый коридор, где одна стена
выполнена из бесконечных решеток- дверей в миниатюрные камеры. Около
седьмой, надзиратель долго перебирает ключи и наконец находит нужный.
- Эй, вонючка, - орет он внутрь, - принимай мешок с говном.
Меня придавливают к решетке, расковывают, а потом, ловко развернув к
двери, бросают на пол клетушки да так, что щекой я проезжаю по неровным
плитам. Гремят запоры и голоса полицейских медленно пропадают. Чьи то руки
пытаются перевернуть на спину.
- Комаров, - раздается восклицание по-русски. - Товарищ старший
лейтенант.
Сквозь пелену тумана в глазах, пытаюсь рассмотреть кто это, но лицо
размыто и ничего не могу узнать.
- Кто ты?
- Старшина Харитонов.
- Харитонов... У меня был Харитонов... На севере..., когда подлодку
стаскивали...
- Это я и есть.
- Эй, - раздались крики из соседних камер, - кого принесли?
- Старлея Комарова с Северного моря.
- Комарова? Он же давно капитан-лейтенант. Неужели и ему не повезло? -
где то гремел знакомый голос.
- Мне повезло, - стараюсь хоть чуть- чуть говорить четко, - я
постарался за вас отомстить.
Что то больно кольнуло в голову и я... отключился.
Голова еще гудит, медленно открываю глаза и вижу уже не туман, а
небритую физиономию с всклокоченными волосами.
- А где Харитонов?
- Я и есть Харитонов, товарищ капитан.
- Ты... непохож... Но у него есть примета, спина вся в оспинках.
- Это я и есть, - радуется старшина, - посмотрите на спину.
Он поворачивается ко мне и задирает рубаху. Маленькие белые точки-шрамы
неровными пригоршнями усыпали спину.
- Теперь верю. Где я?
- В тюрьме, но не простой тюрьме. Это у них называется школой морских
гладиаторов.
- Гладиаторов? Это тех, кто лупит друг друга?
- Так оно и есть.
- Наших здесь много?
- Полно, Здесь в основном те, кого поймали на приманку в течении
полугода.
- А есть другие?
- Иностранцы? Тоже много. Но они дурные. Есть уголовники с темным
прошлым, но неплохо подготовлены к дракам в воде, но есть и такие, кто
пришел сюда за деньги...
- За деньги?
- Ну да, им платят за победы в аквариуме.
- Значит я тоже, гладиатор?
- Пока нет. Вас нет в графике подготовки. Чтобы победить в воде, нужно
быть всегда в форме. К нам еще гуманно относятся, - ухмыляется он, -
разрешают тренироваться...
- А если я не хочу?
- Кто не хочет или тяжело болен, тех... скармливают акулам. Здесь
дурные порядки...
Кормят неплохо. Я уже оправился, кровоподтеки и синяки пожелтели, раны
закрылись плотными корочками и даже смог кое-как войти в ритм тюрьмы.
Однажды за мной пришли двое полицейских и повели наверх, в комнату свиданий.
За столом сидел он, мой постоянный противник, с которым я часто встречался
на морях, теперь уже капитан второго ранга, Ральф Крингстон.
- Здравствуйте, капитан Комаров.
- Здравствуйте, капитан Крингстон. Никак вас повысили? Неужели в вашем
флоте повышают только за одни поражения.
- Почему же, я поймал вас. Это победа, еще какая победа. Шутка ли,
посадить преступника, которого ищут все страны Европы.
- Это очередная провокация или шутка?
- Нет. Вас ищет ИНТЕРПОЛ, военная полиция НАТО за то, что вы натворили
на берегу и в территориальных водах Европейских государств. Вас хотят судить
как террориста, уничтожившего столько ни в чем не повинных мирных людей и
убившего, исполнявших свой долг, военнослужащих...
- Так отдайте меня быстрей туда или в международный трибунал.
- Зачем, вас там сразу расстреляют или приговорят к пожизненному
заключению, но... мое начальство как раз не хочет этого делать.
- Бросьте, Крингстон, вы боитесь, что я там расскажу, как беспомощна
была ваша служба, как вы проигрывали все время, при громадных финансовых
затратах, вы так и не смогли создать определенного сопротивления нашим
пловцам.
- Да, я этого боюсь, - он с вызовом смотрит на меня. - Это боится мое
начальство тоже. Я не скрываю, мы не хотим огласки.
- Поэтому вы так подло меня поймали и причем после такого торжества и
лицемерных поздравлений. Не где-нибудь в схватке, а прямо с торжественного
