наголову разбить наглецов. И сейчас я повторю свой успех. Обратим
пропагандистское жало операции против самого Вечного Императора.
Этими обещаниями леди Этего намертво связала себя - и целиком
заглотила приманку. Теперь Пэстор до конца понял коварство Вечного
Императора. Однако предложение Стэна о долговременной болезни все еще
казалось ему глупым.
- Перейдем к следующему вопросу, - объявила леди Этего. - В мое
распоряжение попал некий список, весьма важный список. Он был выкраден из
секретных файлов имперской разведки.
Члены Совета воззрились на листок компьютерной распечатки, которым
размахивала леди Этего. Казалось, она в чем-то обвиняет их всех.
- Здесь семьдесят две фамилии. Это таанцы. Предатели. И я требую
немедленного расследования и чисток. Я желаю, чтобы связи каждого
предателя были прослежены. Никакой пощады. Вырвем эту заразу на корню. Мы
не должны останавливаться перед высокими постами изменников...
Пэстор в первый раз кашлянул - репетируя симптомы своей затяжной
болезни.
46
У этого кафетерия - в просторечии "свинюшника" - было несколько
преимуществ, незаметных для глаза простого обывателя. На взгляд обычного
человека - ветхое малопривлекательное здание, бывший склад, превращенный в
дешевый кафетерий, грязный и пованивающий, притом расположенный в
бедняцком соуардском районе с очень дурной славой. Бели желаешь получить
удар ножом между третьим и четвертым ребром, то лучшего места не найти.
В общем-то, правильное описание.
Но были у этого "свинюшника" и свои преимущества. Скажем, обслуживали
здесь не автоматы, а живые люди, которые, впрочем, на все смотрели сквозь
пальцы - лишь бы кровь за собой вымывали. Пиво стоило всего-навсего
десятую часть кредитки, алкоголь - половину. И, разумеется, никакого
акцизного сбора с этого спиртного в имперскую казну не поступало.
Здесь любого привечали: мужчина ты, или женщина, или какая непонятная
инопланетная зверушка - сиди себе сколько хочешь. Достаточно взять кружку
дешевого пива - и хоть полдня балдей, один или с товарищами, никто тебе
дурного слова не скажет. Тут было самое место продать втихаря наркотик,
спланировать, как обчистить какой-нибудь склад или чью-либо "хату". Да и
просто приятно потереться в обществе, чтобы не тосковать в своих четырех
стенах.
А в глазах Чаппеля у этого кафетерия было одно очень специфическое
достоинство. Он мог спокойно часами глядеть через тамошнее окно на глухую
бетонную стену соседнего здания и слушать голоса. Каждый день эти голоса
сообщали ему очередную порцию разоблачений гнусной и несправедливой
деятельности Вечного Императора.
Тут надо, справедливости ради, отметить, что люди Сулламоры еще
несколько недель назад убрали проекторы направленного гипнотического
вещания. Теперь Чаппель слышал голоса, так сказать, собственного
производства, и истории, поведанные ими, были предельно захватывающими.
Несколькими днями раньше он вдруг понял, что обязан что-то
с_д_е_л_а_т_ь_. Что именно - неясно. Единственное, что лезло ему в голову,
- использовать еще одно преимущество кафетерия, его близость к Центру
Демократического Воспитания.
Любая война, даже самая "справедливая", имеет своих противников.
Оппозиция включает в себя разную публику: начиная от искренних и
убежденных пацифистов, а также просто холодных голов, которым ой как не
хочется подставлять свою грудь под пули - неважно, во имя каких идей, и
заканчивая темной публикой, которая не успела вовремя оседлать конька
ура-патриотизма и теперь ютится на обочине политики.
Вечному Императору приходилось постоянно следить за собственной
службой безопасности, сдерживать ее рвение. Напоминать, что не является
врагом народа всякий, кто думает или даже говорит вслух, что Вечный
Император - кусок дерьма.
В теории все было прекрасно. Начальство службы безопасности покорно
соглашалось с властителем. А вот на практике излишнее усердие встречалось
на каждом шагу. Во время тяжелой войны свобода слова и прочие гражданские
свободы не поощряются нигде и никогда. И тысячи подданных Императора
попадали в концентрационные лагеря, как злостные диссиденты, лишь за
умеренные высказывания вроде того, что Вечный Император вряд ли знает
ответы буквально на все вопросы.
Центр Демократического Воспитания представлял собой оппозиционную
силу особого рода. Это общественное движение сплотилось вокруг убеждения,
что Вечный Император слишком жестко реагирует на происки Таанской империи
и надо было решать конфликт мирным путем. До самой войны Центр даже
лоббировал выделение государственных бюджетных фондов на создание таких же
центров на территории Таанского Союза - для роста взаимопонимания и дружбы
между населением двух государств. Собственно говоря, добрые люди,
затеявший этот Центр, верили в то, что достаточно оказаться на территории
таанцев и начать открывать местному населению глаза на кастовость их
общества и жестокость эксплуатации низших классов, как таанцы или
потребуют реформ, или немедленно восстанут. К счастью, фонды так и не были
выделены и, образно выражаясь, ни один из новых миссионеров не закончил
жизнь в котле у туземных людоедов.
Таанские власти - будучи тем, чем они были, - бурно приветствовали
создание Центров Демократического Воспитания до тех пор, пока они
находятся на территории Империи. И старались максимально использовать в
своих целях простаков из этих центров.
К этому времени остался один Центр - в Соуарде. Вокруг него,
разумеется, роились таанские агенты. Но Центр, тем не менее, не закрывали,
ибо Вечный Император приказал его не трогать - правда, скрипнув при этом
зубами. Ведь, с другой стороны, в Центре, который притягивал всех
подлинных диссидентов, было легко наблюдать за ними и просто держать до
времени под колпаком, прослеживая связи. Поэтому Центр кишел также и
агентами имперской разведслужбы. Имперская контрразведка никак не могла
сообразить, что если бы не активная работа ее агентов и не ее тайная
подпитка деньгами диссидентской организации, то Центр закрылся бы еще
несколько лет назад - хотя бы потому, что его членов считали политически
ненадежными субъектами, которых даже на место полотеров следует принимать
с оглядкой.
Чаппель прослышал о Центре совсем недавно. Впрочем, сам он не помнил,
каким именно образом. А информация об этой организации была включена в
передачи через проекторы направленного гипнотического вещания. Не то чтобы
Сулламора желал видеть Чаппеля в рядах этой организации - просто, когда
человек дозревал для прихода в Центр, можно было начинать четвертый этап
его обучения "демократии".
Беда заключалась в том, что на поверку Чаппель оказался более
смышленым парнем, чем следовало из его досье, где он рисовался мрачным
идиотом, помешанным на работе. Даже при всей его наивности в голове
Чаппеля мелькнула мысль, что в Центр могли проникнуть вражеские агенты. И
если он войдет в эту роковую дверь, то выйдет прямиком к эшафоту.
Зловредный Вечный Император воспользуется этим как предлогом, чтобы
схватить Чаппеля, предать пыткам и уничтожить в одной из газовых камер,
где, согласно голосам, он уже истребил миллионы людей.
Но иного выхода нет, решил Чаппель.
Ощутив, что рядом кто-то остановился, Чаппель подался назад на стуле
и испуганно выставил кулаки. Не то чтобы он постоянно ожидал нападения со
стороны кого-нибудь из посетителей "свинюшника" - нет, завсегдатаи быстро
смекнули, что у этого странного парнишки много не украдешь. Впрочем, в его
глазах опытные спорщики и драчуны сразу усматривали опасные искорки,
которые подсказывали, что этого психа лучше не задирать.
Быстро подаваясь назад, Чаппель краем глаза отметил, что незнакомец
тоже не из местных, такой же чужой в этом заведении, как и сам Чаппель.
Возраста среднего. Седовласый. Костюм строгий и дорогой. Хотя Чаппель и
выставил кулаки, незнакомец не смутился, не отступил. Оно и понятно - на
вид он был мускулистый, а на шее выделялся длинный шрам. Бывалый человек.
Такого с первого удара не положишь.
Незнакомец оглядел Чаппеля пристальным изучающим взглядом.
- А вы нездешний, - произнес он сухим тоном.
Чаппель не сразу нашелся, что ответить. А незнакомец неожиданно
улыбнулся - вполне дружелюбно.
- Да и я ведь нездешний. Судя по всему, я попал в затруднительное
положение.
И он без приглашения сел за столик - напротив Чаппеля.
- Как это ни смешно, я заблудился. - При этом незнакомец рассмеялся
густым басистым смехом бонвивана, который знает, что жизнь полна всякого
рода неожиданностей, но в основном неожиданностей приятных. - Я вообразил,
что внутренний компас поможет мне сориентироваться в чужом городе. Увы,
генерал-полковник Суворов, вы в который раз ошибаетесь!
Чаппель тихо ахнул:
- Вы генерал?
- Уже сорок лет. Служил в инженерно-строительных войсках - сооружал
военные базы у черта на куличках, в отдаленных мирах. Теперь в отставке.
Так что звание сохраняю как славное воспоминание. Слава Богу, чертова
Империя не догадалась отнять у меня и звание. Но с нее станется. Глядишь,
и отнимут.
Так или иначе, я новичок на Прайм-Уорлде. И возомнил, что могу
разгуливать без карты. Вот и заблудился. Хотел спросить у кого-нибудь
дорогу, но тут все такая публика, что мигом затащат в темный переулок и
покажут дорогу на небеса. Вы первый порядочным человек, которого я вижу за
последние два часа.
Чаппель несколько смутился.
- Я был бы искренне благодарен вам, - продолжал человек, назвавшийся
генералом Суворовым, - если бы вы проводили меня до ближайшей станции
пневмопоездов. Мне хочется побыстрее убраться подальше от этих трущоб.
Чаппель с удовольствие откликнулся на просьбу.
На станции Суворов посмотрел расписание и разочарованно протянул:
- О-хо-хо, как это характерно для здешнего бардака!
Судя по расписанию, в тот район, где Суворов снимал квартиру, поезд
отправлялся только через час.
- Вот, полюбуйтесь на этих чинуш. Им не приходит в голову пустить
побольше поездов в районы, где живут приличные люди. И это во время, когда
экономят топливо и не улицах нет ни одного такси!
- Трудности военного времени.
- Знаете, Чаппель, конечно, негоже такое говорить совсем незнакомому
человеку, но все же налицо типичный пример недальновидности нашего
Императора.
Чаппель горячо кивнул.
- Впрочем, вам не с чем сравнивать здешний бардак, - продолжал
Суворов. - Вот если бы вы глотнули воздуха свободы, которая царит на
планетах Фронтира! О, там люди сами устанавливают законы, поэтому и законы
у них - людские.
Однако и там сволочей хватает. Меня угораздило слишком громко
высказать свое "фу" по поводу какого-то очередного глупейшего решения
Императора, ну и пошло-поехало...
Считай, мне повезло. Только попросили уволиться в отставку по
состоянию здоровья. И конфисковали в пользу армии агроферму, которую я
построил на собственные денежки. Вот так я и очутился на Прайм-Уорлде.
Воображал, что с моим послужным списком и доброй профессиональной
репутацией мне будут все двери открыты. Хренушки. Я в черном списке и
хорошей работы найти не могу. Сломали жизнь, душу вынули... А впрочем,
извините, никому не интересно выслушивать чужой скулеж.
Поскольку Чаппель остался с Суворовым ждать поезда, то генерал самым
естественным образом пригласил его отужинать в привокзальном дорогом
