автомату. Еще перед банком, где мы меняли доллары, стояла вооруженная охрана.
Старик с двумя румынскими АК-47 на плечах ел банан.
Спросил я и о "людях с песьими головами". Министр был категоричен, всех обезьян,
после того, как они начали набрасываться на коров, отстреляли. Наибольшую угрозу
мирной жизни в республике сейчас представляет страх перед минами. Население даже
пограничную, мелководную реку Псоу боится переходить не по мостам. По этой же
причине я не посетил и памятную дачу Сталина - место дислокации "Арго". Говорят,
там значительные разрушения и "все заминировано". Проверять мы не стали -
поверили на слово.
Меня интересовала также судьба русских добровольцев воевавших в Абхазии. После
победы им были обещаны дома и земли побежденных. Некоторые имели глупость
настаивать на получении обещанного до истечения трех лет после окончательной
победы. Некий русский патриот оказался достаточно буйным для того, чтобы
организовать целое поселение новоявленных эмигрантов. Абхазы сдали всех ФСБ.
На приемной президента нет вывески, рамка, правда, есть. Охрана - ребята на вид
лет по 15-16. Президент также принял нас без проволочек минут через 15. Кабинет
более чем скромный. Ардзинба чем-то напомнил мне Кочаряна, но выглядел потухшим.
Его можно было понять: "независимость" народу осточертела, каждая война -
вспышка агонии, позволяющая режиму продлить свое существование. Ардзинба отнесся
к абхазской эскаладе "Арго" скорее снисходительно - нашли, на чьей стороне
воевать! - ибо хорошо знал наших союзников. Что бы там не говорили о
грузино-абхазских взаимоотношениях беженцы с обеих сторон, явной вражды в тылу
не наблюдается. В Сухуми нас подвозил до вокзала водитель-грузин. Он
рассказывал, что те, кто не поддался панике и не побежал, не попался победителю
под горячую руку, в массе своей выжили.
Вся междугородняя связь в Абхазии до сих пор осуществляется через Тбилиси. На
Ингури-ГЭС, где вместе работают жители Грузии и Абхазии, зарплату выплачивают
"лари". "Абхазцы" - в массе своей русские специалисты - дико возмущаются. Около
50% абхазцев по вероисповеданию мусульмане - вероятно единственные на Земле,
которые едят свинину и пьют вино.
Российский диктат в регионе весьма ощутим. Курс рубля к доллару такой же, как в
России. На рейде в Сухуми два военных корабля под российскими флагами.
Мы поселились в санатории РВСН. Огромные генеральские коттеджи в сто комнат
стоят пустые. Один счастливчик абхаз держит на территории кади: вино и мясо
практически даром. Передел гостиничного бизнеса является, наверное, крупнейшей
из закулисных махинаций в республике. Падение цен, конкуренция со стороны
соседних российских "здравниц" говорят, что местные объекты практически задарма
скупают иностранцы. Представителю ОБСЕ приписывают фразу: "Чем дольше продлится
война, тем ниже упадут цены на недвижимость". Все виденные мною в Сухуми
иностранцы, принадлежали к разноплеменной орде "миротворцев". По официальным
данным миссия ООН в Грузии и Абхазии насчитывает всего 90 военнослужащих. Не
сказал бы. Все иностранцы какие-то "паленые", из Ливана, Албании, Анголы, в
основном "черные". В Сухуми и Пицунде "миротворцы" заняли лучшие здания, в них
подают даже горячую воду. В Пицунде швейцарцы из Международного Красного Креста
оттяпали даже коттеджи, где жили советские вожди. На флагштоках водружены флаги
стран-участниц самой экзотической расцветки. Между ними на бельевых веревках
полощатся женские трусы самой "совковой" цветовой гаммы, даже розовые. Многие
миротворцы из Африки привезли жен и детей, благо климат позволяет. Начальник
санатория жаловался нам:
Чувствуют себя как дома, все загадили под пальмами.
Миротворцам живется вольготно. После взрыва, стоившего жизни троим из них,
остальные отказались ездить на патрулирование, мотаются на белых автомобилях по
каким-то своим делам. Пользуясь собственной неприкосновенностью, ввозят массу
товаров рефрижераторами. Привозят пиво, сигареты, жвачку. Вывозят в первую
очередь дикорастущие лесные орехи, которые им продает местное население. В офисе
миротворцев я натолкнулся на целые штабеля ящиков, подумал, гуманитарная помощь,
оказалось - орехи. Продают урожай туркам, те добавляют их в свой шоколад.
Поначалу в Боснии меня удивляла неприязнь местных сербов к иностранным
"миротворцам" различного рода, "стоявшим" от ООН или от НАТО. Первые же
невольные наблюдения выявили причину. Все миротворцы были озабочены только тем,
как бы подороже продать собственную неприкосновенность. Ламинированные карточки
- удостоверения личности, обеспечивающие бесплатный и бесконтрольный проезд,
места в конвоях, дефицитные товары "первой необходимости". На пути из Хорватии
до Сараево, мешок кофе в зернах, проходя из рук в руки от хорватов к французам,
от французов к соотечественникам и далее к мусульманам, дорожал со 150-200 до
800-1000 долларов США. В осажденном Сараево, как известно, никто не мыслил себе
жизни без утренней чашечки этого бодрящего ароматного напитка. Даже оружие: с
легкой руки миротворцев на Запад и на Восток расползались трофеи балканской
войны. Среди них такие опасные игрушки как стреляющие ручки или мины ловушки,
замаскированные, например, под стальные магазины к АК-47. При снаряжении шестого
патрона, срабатывал заряд ВВ массой в 35 г и несчастному отрывало кисть руки. То
же самое происходило и при попытке разобрать магазин для чистки. Магазины
добрались даже до Бельгии. "Бойтесь галльских возниц, привозящих данайские
дары!" Теми же причинами объясняется и всеобщая ненависть к миротворцам ООН в
Сомали.
Выбор товаров на местном рынке ограничен. Кто-либо из украинских бизнесменов мог
бы с немалой выгодой продать там, скажем, пароход муки.
Сухопутный путь в Абхазию лежит через Сочи и Адлер. О перипетиях местных
взаимоотношений, в основном экономических, там вряд ли что-то узнаешь. Не любят
любопытных. Больше всего блокирует Абхазию сама Россия. Со стороны России
граница выглядит импозантно. КПП с арками, увенчанными двуглавым орлом золотого
цвета. На абхазской стороне будка - полусгоревший автобус - и пестрый линялый
значок национального знамени.
На территорию России со стороны Абхазии мужчин в возрасте до 60 лет не
допускают, боятся диверсантов. По этому все грузы, в основном фрукты и овощи на
продажу оптовикам, подвозят тачками женщины. Подвозить на животных так же
запрещено, наверное, потому, что в лошадь или ишака можно спрятать намного
больше контрабанды, чем в женщину. Бабы с тачек затаскивают мешки с укропом,
луком, помидорами на транспортер. Проверка затягивается, скапливается очередь,
созданы все условия для издевательств. Толчея цепи ограждения, мордатые
таможенники, посредники - небритые лица кавказской национальности. Глядя на эту
границу, невольно подумалось: "А Карацупа, дурак, японцев с собаками ловил".
Недалеко ушли от него в смысле приоритетов и украинские пограничники. Смотрят
документы на машину, на кого записана, какого года выпуска, сверяют номера,
вообще, правильное оформление, в том числе и паспортов.
Русские в паспорт не заглядывают, их интересуют поборы. Такса за тележку 500
рублей (с богатыми разговор отдельный).
Свыше пятисот долларов декларируется (в Украине свыше тысячи долларов, ред.). А
где Ваша декларация. А Вы ее в российском банке зарегистрировали?
Где его искать и как регистрировать, я так и не понял.
А у Вас есть разрешение на въезд? С иностранцев по 20 долларов.
Запрещен ввоз многих типов радиотелефонов в зависимости от рабочих частот.
Положено оставлять на таможне в камере хранения. По этому, когда подаешь к
досмотру, надо класть деньги. Многим сборам придана форма законности. В
вагончике сидит девушка, принимает деньги, выдает какие-то бумажки. На выезде их
забирают.
Не удивительно, что и внутри страны возникают всякого рода рогатки. Наиболее
распространенный вид вымогательства - "на экологию". В насквозь прокопченном
Новомактинске стоит оборванный "эколог", выдает квитанции подозрительного вида,
действительные только на территории района. "Имеют хождение наряду с туалетной
бумагой" - надпись на агитационных деньгах периода "гетманщины" Скоропадского.
Эпилог
Дмитро Корчинский
В 1997 г. я ощутил, что УНСО теряет внутреннее единство и, что этот процесс
является объективным. Все эти годы УНСО была для всех нас актуализированным
сообществом, она была для нас церковью, семьей, столовой, школой. Не один раз я
наблюдал интересные явления тонких душевных связей между членами сообщества:
одинаковые состояния, психозы, которые охватывали людей, разорванных сотнями
километров, одинаковые предчувствия, мистические закономерности (семеро убитых в
Абхазии, семеро арестованных в Минске, субботние катастрофы и тому подобное).
Как и любое актуализированное сообщество, УНСО спродуцировало надсознание,
которое присутствовало в головах всех его членов. И вот эта интегрированная
личность умирала, не в бою, как мечтал я, а от старости. И начинало немного
вонять.
Сообщество было образовано в 90-91 гг. Вероятно, семь лет - средний природный
срок жизни сообщества. Как-то мне попались мемуары агента Коминтерна
Владимирова, который в 1942-43 гг. был командирован в Особый район Китая.
Китайская Народная Армия находилась в жалком положении и была чуть ли не
слабейшей среди всех действующих сил. Она была зажата между Гоминданом,
отдельными милитаристами и Японцами. И в это последнее, как тогда казалось,
время в партии и армии разворачивается дискуссия об исправлении стиля в
литературе. Ежедневно в партийных организациях и военных подразделениях
устраиваются многочасовые изматывающие собрания, где тот или иной руководитель
обсуждается на предмет соответствия стилю. Устраиваются сеансы самокритики. По
результатам обсуждений осуществляется чистка. Владимиров был поражен тем, что
Мао к исправлению стиля относится серьезнее, чем к военным задачам. Я тоже не
понимал этого, но сегодня с высоты собственного опыта я могу утверждать, что,
если бы Мао не провел Чжен Фына (исправления стиля), Китай никогда не был бы
коммунистическим, если бы Сталин не осуществил чистку 1937 года, он не выиграл
бы войну, Гитлер ее не начал бы, если бы не ночь длинных ножей. Они понимали,
что в новую ситуацию нельзя входить со старыми людьми. Под старыми
аббревиатурами они создавали новые сообщества.
Актив организации потерял способность к фанатизму. Это было возрастное. Мало кто
способен оставаться революционером после тридцати. Это был кризис жанра. В 1991
году всем было ясно все. Нам нужно было государство и тогда казалось очевидным,
что будет война или революция. Нужно было создать организацию, которая победит в
войне, или оседлает революцию. Все эти расчеты оказались неверными. Мы строили
корабль для бурного моря, а оказалось, что мы посреди смердящего болота и мачты
нужно переделывать на мокроступы. Ну, хорошо, у нас есть полулегальная боевая
организация, от людей требуется самопожертвование, кто-то убит, кое-кто сидит.
Возникает вопрос: за что? Украина уже есть, а войны нет. Не нравится власть?
есть оппозиция на все вкусы. Где символ, за который можно было бы умереть? Мы
стояли перед катастрофой - перед исчерпанием смысла. Необходимо было или менять
стиль, или менять цель. Они уже не отвечали друг другу. Большинство склонялось к
тому, что необходимо поменять стиль. Я решил, что нужно изменить цель, что нужно
выткать новый флаг простых и ярких цветов.
Основу любой организации составляет среднее звено руководства, то, что стоит
между вождем и народом, между князем и дружиной Оно же является наиболее
уязвимой и скоропортящейся частью организации. Сталин это понимал, Наполеон -
нет. После российской кампании ему нужно было расстрелять маршалов, министров и
родственников, и заменить их капитанами. Он выиграл бы.
Среднее звено в УНСО было неплохим. Однако, большинство людей имеет короткое
