мое наваждение. Но он отчетливо сознавал, что это не сон, что ему вообще
не суждено больше видеть снов, его ждет вечное бодрствование в несокру-
шимых пределах между двенадцатью и двумя часами пополудни...
В этот момент мрачные размышления Стенли были прерваны: контрольная
стрелка достигла красной черты, и водоворот времени вновь подхватил,
закружил его и вынес в то же трагическое место - к змеящейся среди пыш-
ной зелени щели глубокого каньона...
Еще один неотвратимый круг... И еще один... и еще... Он непрерывного
калейдоскопа изнурительно повторяющихся событий Стенли постепенно терял
способность мыслить. Он уже почти не реагировал на происходящее, а лишь
тупо и бессмысленно продолжал автоматически играть снова и снова свою
двухчасовую роль...
И все же, несмотря на липкий густой туман, обволакивающий его мозг,
Фостер натренированным глазом физикаэкспериментатора отметил странную
деталь...
Он не мог бы сказать, на каком это случилось круге. Но он увидел, как
желтый листок, сорвавшийся с дерева, на этот раз упал в пропасть, не
коснувшись мостика. Ничтожное различие в несколько сантиметров. Но -
различие!..
Сознание Фостера, мгновенно избавившись от оков безразличия, лихора-
дочно заработало, словно двигатель, к которому подключили электроэнер-
гию.
Разница в несколько сантиметров!.. Мельчайший штрих, ничтожнейшая де-
таль, вряд ли способная сколько-нибудь существенно повлиять на воспроиз-
ведение событий.
Но она есть, эта разница, - вот в чем главное! Фостер не Мог оши-
биться, он видел совершенно отчетливо... А если так, значит, в мире в
самом деле нет той железной последовательности и предопределенности всех
событий, которую исповедовали физики во времена Ньютона и Далласа...
Как же он мог позабыть?.. Случайность!.. Она есть... Вселенной правит
не алгебра, исключающая любые неожиданности и непредвиденные повороты, а
вероятность... Разве сам он не объяснял много раз своим студентам, что
мировые процессы необратимы? И приводил пример: если, скажем, взорвать
мост через реку, а затем пустить время вспять, то разлетающиеся во все
стороны осколки хотя и повернут назад, но никогда не соберутся вновь в
точно такой же мост...
Прошедшее и будущее связаны неоднозначно! Падающий листок... А может
быть, не только листок? Просто он не обратил внимания. Был подавлен од-
ной только мыслью о невозможности спасти Глен.
Теперь Фостер стал внимательнее присматриваться к повторяющимся собы-
тиям. И ему удалось заметить, что некоторые детали действительно разли-
чаются. Однажды тот же лист опустился не слева от мостика, а с противо-
положной стороны. В другой раз на одном из перекрестков, который он не-
изменно проскакивал при зеленом свете светофора, его едва не задержал
красный сигнал. Тогда же Фостер отметил, что аппаратура хроноскопа вхо-
дила в режим на одну миллисекунду дольше, чем обычно...
Разумеется, все это были только мелкие, в общем-то несущественные де-
тали, которые сами по себе мало что могли изменить. И все же у Фостера
появилась надежда. Смутная, неосознанная, неясная - и все-таки надежда.
Стенли преобразился. Он обладал бесценным для экспериментатора
свойством: способностью, если нужно, сотни и тысячи раз настойчиво пов-
торять один и тот же опыт, без устали производить повторные однообразные
измерения. Дет тех пор, пока не будет получен желаемый результат. Именно
это всесокрушающее упорство и помогло Фостеру создать хроноскоп...
Но, прежде чем действовать, надо было все продумать и взвесить. Те-
перь, когда он снова обрел какое-то равновесие, в голову ему пришла по-
разительная мысль. Настолько очевидная, что можно было лишь удивляться,
как она не возникла раньше. Может быть, именно в силу своей очевидности?
..
Только на пятнадцатом, а может быть, на двадцатом круге Фостер обра-
тил внимание на то, что помнит все случившееся, начиная с момента траге-
дии у мостика. И все, что происходило потом, все однообразные повторения
событий. А ведь он считал, что обращение времени должно стирать всякую
память о событиях, которые из прошедших становятся будущими.
И разве не удивительно, что в его сознании рождаются новые мысли, ко-
торые не возникали на прошлых кругах? Все действия и поступки воспроиз-
водятся точь-в-точь, а сознание почему-то себя не повторяет. В чем же
дело?
Может быть, правы те, кто считает, что мозг - это своеобразное кван-
тово-механическое устройство, где предшествующие состояния связаны с
последующими далеко не однозначно. Система, работающая на принципе неоп-
ределенности...
Но разве не сознание управляет поступками человека? Почему же, в та-
ком случае, он ясно видит возможность спасти Глен, но не способен совер-
шить для этого ни одного реального шага? Почему, словно бездушный авто-
мат, он каждый раз только повторяет и повторяет одни и те же действия?
Странное раздвоение разума и тела?... Какой-то совершенно удивительный,
не укладывающийся в сознании парадокс.
Парадокс... Но всякий парадокс - сигнал о неведомых возможностях...
"Порвалась связь времен" - почему-то пришли на память знаменитые гам-
летовские слова. Если бы Датский принц был диалектиком, он понимал бы,
что именно тогда, когда рвется "связь времен" - цепь привычных причин и
следствий, - и создаются наиболее благоприятные условия для прогресса,
для скачка в неизвестное.
Эту истину Фостер за долгие годы своих занятий физикой успел усвоить
очень хорошо. Сколько раз перед ним вырастала глухая стена, которую, ка-
залось, невозможно было ни преодолеть, ни обойти. Но стоило только обна-
ружить парадокс - явление, противоречащее привычным теориям, - и всегда
находилась хорошо замаскированная потайная дверца, за которой открывался
совершенно новый путь.
Где же та дверца, которую он должен отыскать на этот раз?
Хотя Фостер продолжал участвовать в безостановочно вращающейся кару-
сели событий, его сознание было теперь целиком поглощено поисками реше-
ния.
Итак, предопределения нет и события необратимы. Миром правят не же-
лезные правила механики, а законы случая. Их тоже невозможно нарушить:
закон природы - это закон природы, и ничего тут не поделаешь. И все же
вероятность оставляет какую-то возможность "от" и "до", какую-то, пусть
даже минимальную, свободу выбора, свободу действий. Пропасть между
мыслью и действием не может быть абсолютно непреодолимой.
Теперь, подумал Стенли, все зависит от меня, только от меня. От моей
сосредоточенности, воли, упорства, от веры в возможность совершить то,
что я должен совершить...
Он наметил план: постараться включить хроноскоп хотя бы чуть-чуть
быстрее. Тогда чуть раньше он окажется там, у мостика, - у него появится
дополнительное время, и можно будет попытаться что-то изменить.
В очередной раз ворвавшись в лабораторию, Фостер величайшим напряже-
нием воли заставил себя чуть быстрее метнуться к пульту. Электронный се-
кундомер бесстрастно отметил, что аппаратура включена на десятую долю
секунды раньше...
На следующем цикле выигрыш составил уже полсекунды.
А потом пошло и пошло! Разрыв во времени по сравнению с "исходным
графиком" событий быстро нарастал и скоро достиг уже нескольких секунд.
Видимо, Фостеру все же удалось что-то изменить в цепи причин и
следствий.
Но у мостика пока что все оставалось по-прежнему. Только теперь Фос-
тер с каждым новым кругом удалялся от рокового момента все дальше "и
дальше в прошлое. Постепенно разница достигла почти двадцати секунд.
В водоворот времени включались все новые и новые события, предшество-
вавшие падению Глен. Однако их последовательность оставалась неизменной.
И теперь Фостер сосредоточил все свои силы, всю волю только на том, что-
бы нарушить эту последовательность, выбить какое-то звени из цепи собы-
тий именно в этом месте.
Он уже потерял счет циклам, - вероятно, их промелькнуло несколько де-
сятков, может быть, даже полсотни, - но сейчас это его не интересовало.
Лишь однажды в его сознании возникла мысль о том, что пятьдесят двухча-
совых циклов - это четверо суток: четверо суток он не спал, не ел, не
испытывая ни голода, ни усталости. Должно быть, так могло продолжаться
целую вечность, по крайней мере - пока не перегорит что-то в хроноскопе.
Но не будет продолжаться! Он, Стоили Фостер, вызвал "из бутылки" это-
го джинна, этот взбесившийся вихрь времени, он его и разрушит, укротит,
разомкнет заколдованный круг. Теперь, после того, как в сражении с веч-
ностью было выиграно двадцать секунд, - Стенли поверил в свою победу...
Надо остановить Глен, увести ее от этого проклятого мостика, увести
раньше, чем она взойдет на него и обопрется о хрупкие обманчивые перила.
И достичь этого нужно с помощью какого-то предельно минимального
действия, которое прежде отсутствовало в цепи событий. Какого же?
Фостер не сомневался в том, что сколько-нибудь серьезного отступления
от записанного однажды в анналах времени "сценария" ему при всем желании
и настойчивости осуществить не удастся...
Заставить себя крикнуть "стой"? Но своенравная, экспансивная Глен
просто его не послушает. Уж он-то ее знает... Схватить ее за руку? Слиш-
ком велико расстояние, их разделяющее, - о том, чтобы его преодолеть,
нечего и думать...
Действие... Необходимо простейшее, элементарное единоразовое
действие. Но такое, чтобы могло изменить весь дальнейший ход событий...
Фотоаппарат?.. Уничтожить фотоаппарат! Тогда нельзя будет фотографи-
ровать, и Глен незачем будет всходить на мостик. К тому же, разумеется,
сам факт неожиданного и непонятного уничтожения дорогой фотокамеры не
сможет не привлечь ее внимания. "Стрелка" окажется "переведенной", Глен
будет вовлечена в другую череду событий... Уничтожить! А как? Самое
простое и незамысловатое в обычных условиях, сейчас это действие приоб-
ретало черты безнадежной неосуществимости. Разбить о камень? Но Стенли
чувствовал, что способен совершить в лучшем случае лишь одно "незапрог-
раммированное" движение. А камера висит у него на шее, на прочном кожа-
ном ремне. Отбросить ее в сторону одним широким взмахом руки, одновре-
менно освободив голову из петли ремня? Нет, и такое движение слишком
сложно...
Между тем, следовало торопиться. Фостер интуитивно чувствовал, что
наступил благоприятный момент. Сейчас, когда ему удалось расшатать связь
причин и следствий, медлить нельзя. Кто знает, что может произойти на
очередном круге? События могут принять самый нежелательный оборот.
А стрелки на пульте показывали, что через несколько секунд начнется
новый цикл...
Нарастающее гудение. Голубой туман. И вот Фостер снова у мостика...
Глен привычным движением поправила волосы на лбу и улыбнулась. Через
секунду она произнесет свою "дежурную реплику", и "пьеса" будет разыгра-
на в очередной раз. Надо действовать!..
Решение сложилось мгновенно, где-то в подсознании. Во всяком случае,
Стенли еще не успел ничего обдумать, а его мозг уже послал команду. Ко-
ротким резким движением руки Стенли рванул камеру сверху вниз с нечело-
веческой силой, той силой, которая рождается в критические моменты. Ре-
мень лопнул... Стенли разжал пальцы, и аппарат врезался в каменистую
тропинку. Фонтанчиком брызнули осколки стекла...
Глен повернула голову, брови ее удивленно приподнялись. Она быстро
шагнула к Стенли и наклонилась над обломками фотоаппарата.
Шагнула к Стенли!.. И тем самым вышла, вырвалась из прежней своей ро-
ли, которая неумолимо вела ее в пропасть...
Новая ситуация породила и новые следствия. Хотя и теперь цепь событий
во многом повторяла прежнюю.
Стенли не успел опомниться, как вновь, оступаясь и царапая лицо и ру-
ки, мчался вниз по крутой тропинке. Но на этот раз он крепко сжимал руку
