Но ведь это моя Белка. Моя?.. - Он покосился на дочку, сидевшую неподалеку
за цветным дисплеем. Она, высунув от усердия кончик язычка, рисовала на
экране что-то совершенно невообразимой окраски. Мельгош хотел по привычке
сказать: "Язык откусишь". Но что-то удержало его. - Хорошо, что Тим занял
ее, - подумал он вместо этого. - А если бы она липла ко мне? Я что, уже не
смогу ее так же любить... Или некоторое время еще не смогу любить? Что за
бредятина в голову лезет? Чего я боюсь? Что теперь уже не смогу
предсказать ее действия? А раньше мог? Можно вообще знать даже истинных
своих детей? Что значит - истинных? Кто я ей тогда? Отец, удочеривший
своего собственного ребенка? Чушь какая-то... Но ведь не выродки же они в
самом-то деле. Не выродки".
Из-за двери выглянул Сатора:
- Марек, зайди.
- Ну что? - спросил Марек, войдя и закрыв за собой дверь.
- Садись, - Сатора кивнул на место за столом, стоявшим посередине
лаборатории, сел сам и разлил в чашки кофе из стеклянного кофейника,
гревшегося на плите. - Садись, садись. А то я с твоей пробой и
позавтракать не успел.
- Так что с Белкой? - перебил его Мельгош. - Чего ты тянешь?
- Мне показалось, что ты будешь нервничать. - Сатора, не глядя на
Мельгоша, отпил несколько глотков. Потом поднял глаза. - Так вот. У Белки
есть эта самая "веточка". Садись.
У Марка словно все оборвалось внутри. Он медленно опустился на стул и
несколько секунд просидел совершенно глухим и пустым, затем посмотрел на
Сатору, тот спокойно прихлебывал кофе, глядя в какие-то записи, лежавшие у
него под локтем.
- И что теперь, Тим? - сглотнув ставшую вдруг вязкой слюну, спросил
Мельгош.
- А что теперь? - Сатора оторвал взгляд от бумаг. - Ничего теперь.
Насколько мне известно, выявлено около пятидесяти детишек с такими
звеньями, я думаю, что это еще не все. Живут они, как сообщалось,
нормально, в среднем даже более здоровы, чем прочие, хотя тут определенно
сказать трудно - слишком мала выборка, но, во всяком случае, ни о каких
аномалиях я не слышал. То же самое касается и интеллектуального и
физического развития. А кроме того, такие же в принципе звенья есть у всех
нас, только на более ранних уровнях структуры. У Белки твоей, стало быть,
два...
- У всех есть? И что это значит?
- Ну, насколько я могу судить, примерно следующее. Когда-то, точно
сказать когда - трудно, такое же звено возникло у какого-то числа людей,
по какой причине - опять же затрудняюсь сказать, а потом разошлось между
всеми. И, как видишь, живем...
- Значит, у всех?.. - Мельгош помолчал, пытаясь уложить услышанное в
голове. - Почему же до сих пор молчали об этом?
Сатора, вновь принявшийся за кофе, покосился на него.
- Бог с тобой, Марек, - сказал он, - это публиковалось где угодно.
Скажи, это могло тебя просто мало интересовать.
В комнату просунулась голова Белки:
- Пап, ну скоро ты?
- Скоро, Белка, скоро, - ответил за Марка Сатора. - Потерпи. Ты
цветок мне нарисовала?
- Нарисовала. Я там вам оставлю, ладно?
- Ладно. Я обязательно посмотрю. А теперь посиди еще немного.
Белкина голова исчезла.
"Так это был цветок", - совершенно неожиданно для самого себя подумал
Мельгош, вспомнив, как рисовала Белка на дисплее. Слова Саторы о том, что
"веточка" есть у всех, и, следовательно, все это в том или ином виде уже
было, почему-то успокоили Марка.
- Слушай, Тим, - спросил он, - а вообще, в принципе можно как-то на
расстоянии... ну, навести, что ли, такую мутацию? Что-то такое говорили.
- Говорили, - Сатора поставил на стол пустую чашку, с хрустом
потянулся и зевнул. - Все твои ночные звонки... А насчет "возможно ли в
принципе", то в принципе - возможно. Скажем так, каждая генная структура -
некий бугорок в информационном поле Вселенной, видимо, можно как-то
нащупать его и изменить. В принципе, конечно. - Сатора встал и пружинисто
прошелся по лаборатории, сплетя пальцы на затылке. - В этом вся прелесть
этого оборота - "в принципе". Можно - принципиально - вообще создать новый
информационный бугорок, тем более сейчас, когда нам известна такая штука,
как Джей-канал. Ведь все мы, в сущности, примерно такого же сорта бугорки,
стабилизированные Каналом... Понятно, что искусственное насыпание такого
бугорка изнасиловало бы Канал и сожрало уйму энергии, с этим никто не
спорит, но почему бы и нет, была бы подходящая лопатка для этого. У тебя
нет? А то у нас таких любителей порассуждать "в принципе" поразвелось хоть
пруд пруди, а лопаток нет... И потом, я предпочитаю естественный путь
насыпания бугорков.
- Ты о чем?
- Ты что, не знаешь, откуда берутся дети?
- Ну, Тим, тебя понесло... - облегченно улыбнулся Марк. Беззаботность
трепа Саторы передавалась и ему.
Когда они спускались с Белкой по лестнице, обернувшись, Марк
перехватил озабоченный взгляд Саторы, брошенный в спину Белке. Однако
маятник его состояния качнулся, и его уже ничто не могло двинуть назад.
Навалившееся почти непреодолимое желание спать вместе с мыслью о том, что
вот сейчас можно будет, вернувшись домой, вымыться под душем, лечь и
выспаться, рождало предвкушение легкости, блаженной взвешенности.
Они шли через парк по влажной от недавнего дождя аллее. Белка бегала
впереди от одного опавшего платанового листа к другому, и желто-оранжевый
букет в ее руке все рос и рос.
Марком овладело туповатое безразличие. Ни одной мысли - кроме прийти
и лечь - уже не умещалось в его голове и все прочие легко скользили мимо
сознания, лишь слегка касаясь его. Он шел, с удовольствием глядя на все
вокруг и ничего не замечая. У него не было ни сил, ни желания осмысливать
сейчас что бы то ни было. Только один раз его кольнула тревожная мысль, и
он, быстро обернувшись, огляделся, но кругом было пусто, лишь где-то
вдалеке аллею перебежала поджарая собака.
"Глупо... - вяло подумал Марк. - Просто и глупо..."
- Пап, а пап, - к нему подбежала Белка. - Давай поиграем в листья.
- Листья?.. ("Листья, листья... - повторил он про себя, с трудом
соображая, о чем говорит Белка. - А, ну да, листья".)
- Хорошо, - спорить с Белкой было бесполезно, да Мельгошу и не
хотелось. ("Хорошо, хоть не небылицу сочинять, - подумал он, - а то бы я
сейчас, пожалуй, насочинял...") Он помнил такое большое количество загадок
и всего прочего, что выполнить Белкин заказ было нетрудно. Марк прочел
первое, что пришло в голову:
Скок-поскок, лежит листок,
Край - над речкою мосток,
Спинка - бархат, брюшко - лед.
Что за листик, кто поймет?
- А-а, - закричала Белка, - хитренький. Ты уже загадывал это. Это про
магнолию. Что-нибудь новенькое.
- Новенькое? Да я тебе уже все про листья загадал.
Белка потешно, по-женски, поджав губы, секунду подумала.
- Тогда что-нибудь не про листья, - наконец решила она.
- Не про листья?.. - Марк немного помолчал, вспоминая, и вновь память
вынесла то, что требовалось. - Ладно, хорошо. Только эта загадка длинная,
слушай внимательно.
Белкины глаза широко раскрылись.
Что за чудо, скажешь сразу?
Две руки, четыре глаза,
Пара ртов, четыре уха,
Ног шестерка, снизу брюхо,
А бывает брюха два.
Плечи, сверху голова.
Без рогов, с одним хвостом
И бежит при всем при том.
Белкино лицо несколько секунд оставалось озадаченным, потом сложилось
в брезгливую гримаску.
- Фу, - сердито сказала она, - чудовище какое-то. Противное. Не хочу
сегодня твои загадки слушать.
- Почему - чудовище? - У Марка хватило эмоций даже слегка обидеться -
эту загадку сочинил он сам. Это просто всадник на лошади...
Но Белка уже не слышала его, легко, словно мячик, подпрыгивая, она
бежала впереди...
- Мама, мама! - закричала она, как только они вошли в квартиру, и
бросилась к матери. - Смотри, сколько листиков я набрала, всю группу можно
украсить! Они все мокрые! А папа про чудовище противное загадку
загадывал...
- Ну, хорошо, хорошо. - Жена, расстегивая Белке плащик, повернулась к
Марку: - Тебе звонили с работы.
"Фу ты, черт!" - с досадой подумал Марк.
- Давно?
- Минут пять. Просили, как появишься, чтобы позвонил. Ну, пошли
завтракать, а то в садик опоздаем, - говорила она Белке, подталкивая ее к
кухне. У двери обернулась и вопросительно посмотрела на Марка.
- Потом расскажу, Оля, - Мельгош набрал номер Управления. Дягилев
отозвался сразу.
- Ты, Марк?
- Да.
- Давай сюда срочно.
- А что стряслось?
- Да стряслось, - Дягилев некоторое время сопел в трубку. - Эти
негодяи из следственного изолятора упустили-таки Тернера.
- Ка к - у пустили?
- Да так. Плетут невесть что. Вроде того, что он просто расплылся в
воздухе. Как фантом эдакий, знаешь, сизым облачком. Пальбу подняли...
Дягилев еще что-то говорил, но Марк не слушал его.
"Расплылся... - отрешенно подумал он. - Ведь говорил в бреду что-то
такое. Ну да, когда энергия кончится... Именно расплылся... Боже мой...
Белка чужая?.. - Ему даже в голову не пришло усомниться в том, что он
услышал, все как-то вдруг улеглось, естественно и легко, помимо и против
его воли. - Белка - чудище?.. Но ведь Тим говорил, что это у всех нас...
Ну да. Мы все?.. Чудища... Чу-ди-ща?.."
Из кухни донесся звонкий, рассыпающийся горстью бисеринок по
мраморному полу Белкин смех...
