железнодорожной станции.
Приближался день суда, и дело уже было на завершающей стадии. Она
внимательно вчитывалась в показания свидетелей, обративших внимание на то,
как обвиняемый словно кого-то высматривал на станции. "Почему же никто
хоть как-то не отреагировал на это?" - думала Сара. - Ведь у них у всех
возникло подозрение, что он что-то замышляет". Она знала, что следы на
теле жертвы, свидетельствующие о ее отчаянных попытках спастись,
несомненно подействуют на присяжных.
Суд начался второго декабря, но все оказалось не так просто, когда
симпатичный, располагающий к себе шестидесятилетний защитник Коннер Маркус
попытался разнести в пух и прах обвинение Сары. Отвечая на его умело
заданные вопросы, свидетели признали, что на стоянке было темно и они не
разобрали, кто именно открыл дверцу машины: подсудимый или сама Мейз.
Однако, когда Сара начала задавать вопросы, все свидетели в один
голос заявили, что на железнодорожной платформе Морин Мейз явно не
пожелала разговаривать с подошедшим к ней Джеймсом Паркером.
Зал был переполнен. Жестокость преступления и ораторское искусство
Маркуса привлекли огромное внимание прессы. Завсегдатаи судебных
разбирательств заключали пари.
Сара жила в естественном для нее за последние пять лет ритме. Она
мысленно произносила свои обвинительные речи за едой и даже во сне. Теперь
по субботам после встреч с доктором Карпентером Лори стала возвращаться в
колледж.
- Ты занята, и мне тоже полезно заняться делом, - говорила она Саре.
- Как дела с доктором Карпентером?
- Я уже думаю, что в происшествии виноват водитель автобуса.
- Что ж, хорошие результаты.
В очередной раз позвонив доктору Донелли, Сара сказала:
- Как бы мне хотелось, чтобы все, что она говорит, оказалось правдой.
День Благодарения они отметили у родственников в Коннектикуте. Все
прошло лучше, чем Сара могла предположить. На Рождество они с Лори
полетели во Флориду и отправились в пятидневный круиз по Карибскому морю.
Купаясь в открытом бассейне на палубе теплохода, они словно забыли о
Рождестве и о том, что было обычно с ним связано. И все-таки Саре
хотелось, чтобы рождественские каникулы поскорее закончились и она вновь
вернулась к своей работе в суде.
Лори большую часть времени проводила в каюте за чтением. Она
записалась на курс Элана Гранта по изучению творчества писательниц эпохи
королевы Виктории и хотела немного подготовиться к нему, взяв с собой
старую мамину пишущую машинку и предполагая делать заметки для себя. Но
Сара знала, что она еще и печатала на ней какие-то письма, которые тут же
вытаскивала из машинки и прятала, стоило Саре появиться в каюте. "Неужели
Лори кем-то увлеклась? Зачем делать из этого тайну? - размышляла Сара. -
Ей же двадцать один год, - одергивала она себя. - Это не твое дело".
27
В канун Рождества у профессора Элана Гранта произошла ссора с женой.
Он забыл спрятать ключ от ящика письменного стола, и она наткнулась на
письма. Карен потребовала у него объяснений, почему он не показал ей и
почему не отдал их руководству, раз они, как он утверждал, являлись
нелепой выдумкой.
Сначала терпеливо, затем теряя терпение, он старался объяснить ей:
- Карен, я просто не видел смысла огорчать тебя. Что же касается
руководства, то я даже не уверен, что они написаны кем-то из студенток,
хотя мне и кажется, что это именно так. Ты думаешь, декан поведет себя
иначе, чем ты? Прежде всего он заинтересуется, насколько они соответствуют
истине.
После Рождества, за неделю до Нового года, письма вдруг перестали
приходить.
- Это лишний раз доказывает, что их писала студентка, - сказал он
Карен. - А жаль, что ни одного не пришло. Можно было бы проверить по
штемпелю.
Карен хотела встретить с ним Новый год в Нью-Йорке. Их пригласили на
банкет в "Рейнбоу Рум".
- Ты же знаешь, что я ненавижу многолюдные сборища, - возражал он. -
Нас приглашали к себе Ларкины.
Уолтер Ларкин был деканом по работе со студентами.
В канун Нового года шел сильный снег. Карен позвонила мужу из своего
офиса.
- Дорогой, послушай радио. Автобусы не ходят, поезда опаздывают. Как
ты думаешь, что мне делать?
Элан знал, какого ответа она ждала от него.
- Постарайся не застрять на станции или посреди дороги в автобусе.
Может, тебе лучше остаться в Нью-Йорке?
- А ты точно не возражаешь?
Он не возражал.
Когда Элан Грант женился, он был твердо уверен, что это на всю жизнь.
Его отец ушел от матери, когда Элан был еще совсем крохотным, и он дал
себе клятву, что сам никогда не поступит так с женщиной.
Карен вполне устраивало такое положение вещей. Ей нравилось жить всю
неделю в Нью-Йорке, приезжая к нему лишь на выходные. Сначала все
складывалось очень хорошо. Элан Грант привык жить один и не тяготился
одиночеством. Но теперь он чувствовал растущее неудовлетворение. Карен,
одевавшаяся как фотомодель, была одной из самых привлекательных женщин,
которых он когда-либо встречал. В отличие от него она была довольно
практичной и именно поэтому полностью распоряжалась их доходами. Однако
Карен давно уже не привлекала его как женщина. И он наперед знал, что
придет в ее удивительно практичную головку.
"Что нас в сущности связывало?" - уже в который раз спрашивал себя
Элан, собираясь в гости к декану. Потом он решил выбросить из головы этот,
не дававший ему покоя, вопрос. Сегодня он просто приятно проведет вечер в
обществе хороших друзей. Он знал всех приглашенных. Это были приятные и
интересные люди. Особенно Вера Уэст, которая недавно появилась у них на
факультете.
28
Из-за большого количества снега, выпавшего в начале января,
территория Клинтонского колледжа была похожа на хрустальный дворец.
Разнообразные снежные скульптуры, созданные руками студентов, долго
сохраняли свою первозданную красоту при минусовой температуре. Но
неожиданно пошел теплый дождь.
Теперь снег лишь кое-где покрывал грязно-бурую траву. Остатки
наполовину растаявших снежных фигур приобрели нелепый, фантастический вид.
Послеэкзаменационная эйфория вновь сменилась деловой атмосферой в
аудиториях.
Лори торопливо шла по территории колледжа, направляясь в кабинет
профессора Элана Гранта. Она крепко сжимала руки в карманах лыжной куртки,
надетой поверх свитера с джинсами. Ее светлые рыжеватые волосы были
забраны в хвост. Готовясь к консультации, она начала было слегка
подкрашиваться, но тут же все стерла.
"Не занимайся самообманом. Ты же уродина".
Она все чаще слышала мысли, произносимые в ее голове чьими-то
голосами. Лори ускорила шаг, словно пытаясь убежать от них.
"Лори, во всем виновата ты сама. Ты виновата в том, что произошло с
тобой в детстве".
Лори надеялась, что неплохо написала свою первую контрольную работу
по писательницам викторианской эпохи. Раньше у нее всегда были только
хорошие оценки, но сейчас все стало настолько непредсказуемо. Иногда она
получала "отлично" или "хорошо с плюсом". А то вдруг материал казался ей
совсем незнакомым, и Лори была уверена, что недостаточно внимательно
слушала на уроках. Но потом она обнаруживала конспекты, которые не
помнила, когда писала.
Вдруг она увидела его, Грега. Он шел между корпусами студенческого
общежития. Вернувшись на прошлой неделе из Англии, он позвонил ей. Лори
крикнула, чтобы он оставил ее в покое, и бросила трубку.
Грег не заметил ее, и Лори бегом бросилась к зданию.
К счастью, коридор был пуст. Она на мгновение прислонилась головой к
стене, ощутив ее прохладу.
"Испуганный котенок".
"Я не испуганный котенок", - упрямо возразила она прозвучавшей мысли.
Расправив плечи, она попыталась небрежно улыбнуться какому-то студенту,
вышедшему из кабинета Элана Гранта.
Лори постучала в приоткрытую дверь. От приветливого приглашения войти
она почувствовала приятную теплоту и бодрость. Он всегда был так добр к
ней.
Стены маленького кабинета Гранта были выкрашены в солнечно-желтый
цвет. Справа от окна тянулись уставленные книгами полки. Длинный стол был
завален справочниками и работами студентов. На его письменном столе, где
стояли лишь телефон, какой-то цветок и аквариум с единственной, бесцельно
плавающей золотой рыбкой, было чисто прибрано.
Грант показал ей на стул, стоявший напротив его стола.
- Садись, Лори.
Он был одет в темно-синий свитер с белой водолазкой, и у Лори
промелькнула мысль о его сходстве со священником. В руках Грант держал ее
последнюю работу об Эмили Диккинсон.
- Вам не понравилось? - с тревогой спросила она.
- На мой взгляд, она великолепна. Просто я не понимаю, почему у тебя
вдруг так изменилось отношение к старушке Эм.
"Ему понравилось", - подумала Лори с улыбкой облегчения.
- Но что значит "изменилось отношение"?
- Когда ты писала об Эмили Диккинсон в прошлом семестре, ты защищала
ее жизнь затворницы, убедительно доказав, что ее талант мог развернуться
только благодаря уходу из общества. Теперь же ты утверждаешь, что она была
мучимой страхами неврастеничкой и что ее поэзия достигла бы больших высот,
если бы она жила полной жизнью. И в заключение ты пишешь о том, что
страстный роман с ее наставником и кумиром Чарльзом Уодсуортом пошел бы ей
только на пользу. - Грант улыбнулся. - Мне тоже иногда приходила в голову
эта мысль, но что заставило тебя изменить свое мнение?
"Что же в самом деле?"
И Лори придумала.
- Может, потому, что мы с вами одинаково мыслим? Может быть, я
задумалась над тем, что могло бы случиться, если бы вместо того, чтобы
бояться своих чувств, она дала бы им физический выход.
- Ну хорошо, - согласился Грант. - Здесь на полях есть пара
предложений... Это ты их написала?
Она даже не узнала своего почерка, но на голубой обложке тетради
стояло ее имя. Она кивнула.
Профессор Грант вдруг как-то переменился. На его лице появилось
задумчивое, даже несколько тревожное выражение. "Может, он просто не хотел
ее расстраивать? Может, на самом деле работа была ужасной?"
Золотая рыбка продолжала медленно и равнодушно плавать.
- А что случилось с остальными? - спросила она.
- Какой-то шутник их перекормил. Они все погибли. Лори, я хотел бы
поговорить с тобой кое о чем...
- Я бы лучше умерла от переедания, чем разбилась в машине, а вы? По
крайней мере, это без крови. Ах, простите! О чем вы хотели поговорить со
мной?
Элан Грант покачал головой.
- Ничего особенного, в другой раз. Тебе по-прежнему, тяжело?
Лори поняла, что он имел в виду.
- Иногда я искренне согласна с доктором, что все случилось из-за
неисправных тормозов автобуса, который превысил скорость. А иногда - нет.
Какой-то голос громко закричал у нее в голове: "Это ты украла у своих
отца с матерью остаток их жизни и те два года, когда решила помахать рукой
той похоронной процессии".
Ей не хотелось плакать в присутствии профессора. Он был так добр к
ней, но ведь людям надоедает постоянно подбадривать кого-то. Лори встала.
- Я... Мне нужно идти. Вы больше ничего не хотите мне сказать?
Элан с тревогой смотрел ей вслед. Слишком рано было что-то
утверждать, но работа, которую он держал в руках, явилась первым
существенным указателем на таинственного автора писем, подписавшегося
именем "Леона".
В работе прослеживался чувственный подтекст, совершенно не
