вылез из своего складного стула. И пошел к настенной точилке для
карандашей, после чего снова уткнулся в работу. Тад заточил один из
карандашей "Бэрол" сделав его почти столь же острым, как бритва. И, пока
он возвращался, он также вынул из кармана птичий манок, полученный от
Роули. Тад зажал его в руке и снова сел, глядя в блокнот перед собой.
Время настало. Он знал это столь же хорошо и четко, как и то, во что
превратилось его собственное лицо, ощупай он его рукой. Вопрос был лишь в
том, хватит ли у него на эту попытку силы воли.
Часть Тада не хотела этого; часть его все еще была увлечена книгой.
Но он сам был удивлен, выяснив, что это чувство было далеко не столь
сильным, как ранее, когда Лиз и Алан покидали кабинет, и он предполагал
даже, почему. Произошло отделение. Своего рода непристойное рождение. Это
не была больше его книга. Алексис Мэшин находился рядом с тем человеком,
который жаждал писать эту рукопись с самого начала.
Все еще крепко держа птичий манок в левой руке, Тад нагнулся над
своим блокнотом.
"Я посредник", - написал он.
Наверху прекратилось безостановочное перетоптывание птиц.
"Я знаю", - написал он.
Весь птичий мир, казалось, прислушивался.
"Я хозяин".
Тад остановился и взглянул на спящих детей.
"Еще четыре слова, - подумал он. - Всего четыре".
И Тад обнаружил, что жаждет их написать так, как еще никогда в жизни
не хотел писать что-либо.
Он хотел писать повести и романы... но куда больше этого, больше, чем
он хотел вернуть те внутренние образы, которые иногда рисовал и показывал
ему третий глаз, он хотел быть свободным.
Еще четыре слова.
Он поднял левую руку ко рту и вставил манок между губ, словно сигару.
Не смотри сейчас вверх, Джордж. Не смотри, не уходи из мира, который
ты создаешь. Не сейчас. Прошу, дорогой Господи, не дай ему взглянуть
сейчас на мир реальных вещей и событий.
На разлинованном листе в блокноте перед ним Тад написал слово
"ПСИХОПОМПЫ" жирными прописными буквами. Он окружил его. Он нарисовал под
кружком стрелку вниз, а под стрелкой написал "ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА".
Снаружи начал дуть ветер - только это не был ветер; это было движение
миллионов крыльев. И оно же было внутри головы Тада. Вдруг третий глаз
открылся в его сознании, открылся шире, чем когда-либо ранее, и Тад увидел
Бергенфилд, штат Нью Джерси - пустые дома, пустые улицы, светлое весеннее
небо. Он увидел воробьев повсюду, больше даже, чем видел их раньше. Мир, в
котором он вырос, вдруг превратился в гигантский птичник.
Только это был не Бергенфилд.
Это было Эндсвилл.
Старк прекратил писать. Его глаза расширились от внезапной,
запоздалой тревоги.
Тад вдохнул побольше воздуха и дунул в манок. Подарок Роулн
Делессепса издал странную, пронзительную ноту.
- Тад? Что ты делаешь? Что ты делаешь?
Старк кинулся за манком. Прежде чем он сумел коснуться его,
послышался резкий удар и манок треснул во рту Тада, порезав ему губы. Звук
разбудил близнецов. Уэнди начала плакать.
Снаружи шелест крыльев воробьев превращался в грохот.
Они летали.
3
Лиз кинулась к лестнице, услышав плач Уэнди. Алан стоял на месте
какой-то миг, потрясенный тем, что увидел снаружи дома. Земля, деревья,
озеро, небо - все было словно стерты. Воробьи как бы поднимали гигантский
занавес, затемнивший окно сверху донизу.
Когда первые маленькие тела обрушились на закаленное стекло, паралич
Алана исчез.
- Лиз! - закричал он. - Лиз, ложишь!
Но она не собиралась этого делать, ее ребенок плакал - и это было
все, о чем она могла думать.
Алан рванулся через комнату к ней, показав ту поистине небывалую
скорость, которая была и для него секретом, и повалил ее на под, как раз в
тот момент, когда вся стеклянная стена рухнула внутрь гостиной под весом
двадцати тысяч воробьев. Еще двадцать тысяч последовали за ними, а вслед
еще двадцать и еще двадцать тысяч. В какое-то мгновение вся гостиная уже
была заполнена ими. Они были повсюду. Алан закрыл собой Лиз и затолкал ее
под софу. Весь мир состоял из пронзительного чириканья воробьев. Теперь
они могли слышать, как разбиваются и другие стекла в окнах, все окна. Дом
содрогнулся от ударов тысяч и тысяч птиц-самоубийц. Алан выглянул наружу и
увидел, что во всем мире вокруг царствует только коричнево-черная
движущаяся масса.
Детекторы пожарной сигнализации начали выходить из строя, когда птицы
стали врезаться в них. Еще где-то прозвучал чудовищный взрыв от
разбиваемого телеэкрана. Везде раздавался треск и звон от падающих со стен
картин и разбиваемой посуды.
И все еще можно было слышать детский плач и вопли Лиз.
- Дай мне дорогу! Мои дети! Дай мне дорогу! Я ДОЛЖНА ПРОЙТИ К МОИМ
ДЕТЯМ!
Она высунулась наполовину из-под софы, и вся открывшаяся птицам часть
тела Лиз была тут же ими оседлана. Воробьи запутались в ее волосах и
безумно размахивали крыльями. Она яростно отбивалась от них. Алан снова
схватил ее н затолкал обратно. Через потемневший от тучи воробьев воздух
гостиной ему все же удалось увидеть, что черная орда воробьев летит вверх
к кабинету Тада.
4
Старк дотянулся до Тада, когда первые птицы начали биться в потайную
дверь. За стеной Тад мог слышать дикие звуки разбиваемого стекла и
керамики, грохот падающих металлических и деревянных предметов. Оба
ребенка сейчас громко плакали. Их крики усиливались параллельно с
усиливавшимся грохотом от неистовства воробьев, и оба эти шума раздавались
с какой-то дьявольской гармонией.
- Останови это, Тад! - выкрикнул Старк. - Останови это! Какого бы
дьявола ты это не затеял, только останови!
Он потянулся к револьверу, а Тад воткнул свой острый карандаш прямо в
глотку Старка.
Кровь брызнула оттуда фонтаном. Старк повернулся к Таду, с разинутым
ртом, разрываемым карандашом. Он колыхался вверх и вниз, словно Старк
пытался проглотить этот карандаш. Наконец Старк схватил его и вытащил
наружу.
- Что ты делаешь? - прокаркал он. - Что это?
На этот раз он уже слышал птиц, не понимал их, но слышал. Его глаза
уставились на запертую дверь, и Тад заметил выражение настоящего ужаса в
них впервые за все это время.
- Я пишу конец, Джордж, - сказал Тад тихим голосом, которого не могли
услышать внизу ни Лиз, ни Алан. - Я пишу конец в реальном мире.
- Отлично, - сказал Старк. - Тогда давай напишем его для всех нас.
Он обернулся к близнецам с окровавленным карандашом в одной руке и
45-калибровым револьвером в другой.
5
На конце софы лежало сложенное афганское покрывало. Алан протянул к
нему руку, и тут же почувствовал дюжину горячих уколов от клювов на ней.
- Проклятие! - воскликнул он и спрятал руку назад.
Лиз все еще пыталась выбраться из-под софы. Ужасающий свистящий звук
ныне, казалось, заполнил всю вселенную, и Алан уже е мог слышать плач
детей, но Лиз Бомонт по-прежнему его слышала. Она извивалась н
отталкивалась. Алан схватил левой рукой ее за воротник и ощутил как
разрывается ткань.
- Подожди минуту! - рявкнул он на нее, но это было бесполезно. Он не
мог сказать ей ничего, что остановило бы ее, когда ее малыши кричали. Элли
была бы такой же. Алан снова протянул вверх правую руку и, не обращая
внимания на сильную боль от клюющих ее птиц, стащил покрывало. оно
раскрылось пока падало с софы. Из спальни для взрослых раздался дикий
грохот падающей мебели - видимо, шкафа. Алан своим обезумевшим рассудком
все же попытался представить себе, сколько воробьев оказалось погребенными
под мебелью, но не сумел.
"Сколько воробьев может забиться в электролампочку? - безумно
спрашивало его сознание. - Три, чтобы уместиться в лампе, и три миллиарда,
чтобы перевернуть дом!"
Он разразился бессмысленным смехом, а затем большая подвешенная
люстра в центре гостиной взорвалась словно бомба. Приподнявшая было голову
Лиз вскрикнула и на какой-то момент снова упала на пол, и Алан успел
накинуть покрывало ей на голову. Он тоже накрылся им. Однако они были не
одни даже под покрывалом; полдюжины воробьев уже успели туда проникнуть.
Алан ощутил яростные взмахи крыльев у своей щеки и почувствовал
болезненный клевок в левый висок. Он завернулся в покрывало и сделал в нем
поворот. Воробей, придавленный его плечом, свалился на пол. Он схватил Лиз
и закричал ей в ухо. - Мы сейчас пойдем! Пойдем, Лиз! Под этим щитом. Если
ты попытаешься бежать, я тебя нокаутирую! Кивни головой, если ты поняла
меня!
Она попыталась оттолкнуть его. Покрывало затрещало. Воробьи садились
на него, чуть-чуть балансировали словно на трамплине, а затем снова
взлетали. Алан повернул ее спиной к себе и постучал по ее плечу. Постучал
сильно.
- Кивни, если поняла, черт тебя побери!
Он почувствовал ее волосы на щеке, когда она кивнула. Они выползли
из-под софы. Алан крепко держал ее за плечи, боясь, что она может
сорваться стрелой. И очень медленно они начали пробираться через кишмя
кишащую воробьями комнату, через облака птиц, сводящих с ума своим писком
и криком. Они выглядели со стороны как забавное карикатурное животное на
сельской ярмарке - танцующий осел, в голове которого шагает Майк, а в
хвосте - Айк.
Гостиная в доме Бомонтов была обширной с высоким сводчатым потолком,
но сейчас в ней, казалось, не осталось места для воздуха. Они двигались
сквозь удушливую атмосферу роящегося скопища птиц.
Мебель трескалась. Птицы бились о стены, потолки и приборы. Весь
окружающий мир был наполнен птичьей вонью и странным перестукиванием.
Наконец они достигли лестницы и начали медленно ползти по ней вверх,
закрывшись покрывалом, которое уже все обросло перьями и пометом. Когда
они стали подниматься, наверху в кабинете прозвучал револьверный выстрел.
Теперь и Алан смог снова услышать близнецов. Они вопили.
6
Тад нащупал поверхность стола, когда Старк нацелился револьвером в
Уильяма и наткнулся на пресс-папье, которым совсем недавно развлекался
Старк. Это был увесистый образчик черно-серого сланца, отполированный на
рабочей стороне. Тад мгновенно ударил им в запястье Старка до того, как
светловолосый убийца спустил курок. Пресс-папье разбило кость и отклонило
дуло книзу. Выстрел был оглушающим в небольшой комнате. Пуля вошла в пол в
дюйме левой от ноги Уильяма, засыпав щепками его ноги в голубом спальном
костюме. Дети начали вопить и, пока Тад приближался к Старку, он увидел,
как близнецы обхватили друг друга руками, словно инстинктивно защищая друг
друга.
"Гензель и Гретель" - подумал Тад, а затем Старк воткнул в его плечо
карандаш.
Тад взвыл от боли и оттолкнул Старка. Старк перелетел через
поставленную в углу машинку и упал на спину у стены. Он пытался переложить
револьвер в правую руку... и уронил его.
Теперь шум птиц за дверью становился все более громким... а сама она
стала медленно открываться внутрь на своем шарнире. Воробей с разбитым
крылом влетел и упал, дергаясь, на пол кабинета.
Старк почувствовал ее в заднем кармане... и вытащил свою складную
бритву. Он открыл лезвие зубами. Его глаза сверкали безумным блеском над
сталью.
- Ты ее хочешь, старина? - спросил он, и Тад увидел, что на его лицо
снова вернулась та же ужасающая маска, появившаяся сразу, подобно
выгруженной груде кирпичей. - Ты действительно хочешь? О'кей. Ты сейчас
это получишь.
7
