рот. А потом так же поступит мистер Рустер. Я полагаю, ты не откажешься
доставить нам удовольствие. Тем более ты имел неосторожность разбить ему
нос, и должен теперь как-то это компенсировать.
- Все, что окажется в моем рту, будет вами на век утеряно. Спокойно
ответил Энди.
Боге поглядел на него как на придурка, рассказывал потом Эрни, бывший
в тот день в прачечной.
- Нет, - сказал он медленно, словно объясняя простейшие вещи глупому
ребенку, - ты меня не понял. Если ты попробуешь дернуться, то ты узнаешь
вкус этого лезвия. Теперь дошло?
- Я-то вор понял. Боюсь, вы не поняли меня. Я сказал, что откушу все,
что вы попробуете в меня засунуть. А что касается лезвия, следует
учитывать, что резкая боль вызывает у жертвы непроизвольное
мочеиспускание, дефекацию... и сильнейшее сжатие челюстей.
Он глядел на Богса, улыбаясь своей характерной, едва уловимой,
иронической улыбкой. Будто вся компания обсуждала с ним проблемы
человеческих рефлексов вместо того, чтобы собираться его изнасиловать.
Будто он был в своей шикарной шерстяной "тройке" и при галстуке, а не
валялся на грязном полу подсобки, придерживаемый двумя бугаями, с
кровью, сочащейся из задницы.
- И кстати, - продолжал он, - я слышал, что этот .рефлекс проявляется
так сильно, что челюсти жертвы можно разжать только с помощью
металлического рычага. Можете проверить, но я бы не рекомендовал.
Боге оставил Энди, и он ничего не засунул в его рот той февральской
ночью сорок восьмого года, не сделал этого и Рустер Макбрайд. И
насколько я знаю, никто никогда такого рода эксперимент поставить не
решился. Хотя они втроем довольно круто избили Энди в тот день, и
оказались все вместе в карцере. Энди и Рустер попали потом в лазарет.
Сколько еще раз эти ребята пытались получить свое от Энди? Не знаю.
Макбрайд потерял вкус довольно быстро: перебитый нос не располагал к
такого рода развлечениям. Летом отстал и Боге Даймонд.
С Богсом вышел довольно странный эпизод. Однажды утром, в начале
июля, его не досчитались на проверке. Он был найден в камере в
полубессознательном состоянии, жутко избитым. Он не сказал, что
произошло, кто это сделал и как к нему в камеру пробрались, но для меня
все было совершенно ясно. Я прекрасно знаю, что за соответствующую сумму
офицер охраны окажет вам любую услугу. Разве что не продаст оружие.
Большие деньги никогда не запрашивались, да и теперь цены не слишком
высоки. И в те дни не было никаких электронных систем, никаких скрытых
телекамер, контролирующих каждый уголок тюрьмы. Тогда, в тысяча
девятьсот сорок восьмом году, охранник, имеющий ключ от блока и всех его
камер, мог позволить войти внутрь кому угодно. И даже двум-трем
человекам. Даже в камеру Богса.
Такая работа стоила денег. Конечно, по стандартам мира, находящегося
за пределами и тюремных стен, расценки были не слишком высоки. Здесь
доллар в ваших руках значит столько же, сколько на свободе двадцать
долларов. По моим подсчетам учинить такое над Богсом стоило не мало -
пятьдесят долларов за то, чтобы открыли блок и камеру, по два-три
доллара каждому из охранников в коридоре.
Я не берусь утверждать, что это сделал Энди Дюфренс, но я знаю, что
он пронес сюда пять сотен долларов. И раньше он был банкиром. А это
человек, который понимает лучше остальных, как можно сделать так, чтобы
превратить деньги в реальную власть. Боге после того, как его избили -
три сломанных ребра, подбитый глаз, смещенная бедренная кость и,
кажется, чуть растянутая задница, - оставил Энди в покое. Надо сказать,
он всех оставил в покое. Он стал похож на тех облезлых шавок, которые
много лают, но совершенно не кусаются. И перешел в разряд "слабых
сестер".
Так закончились домогательства Богса Даймонда, человека, который мог
бы, что вполне вероятно, убить Энди, если бы тот не принял
предупредительных мер. Я все же думаю, это был именно Энди, кто устроил
тот эпизод с Даймондом. Эпопея с сестрами на этом не закончилась, хотя
поутихла. Шакалы ищут легкой добычи, а Энди Дюфресн зарекомендовал себя
человеком, слабо подходящим на эту роль. Вокруг было множество других
жертв, и сестры ослабили свое внимание к Энди, хотя долгое время не
оставляли его окончательно.
Он всегда боролся с ними, насколько я помню. Стоит только один раз
отдаться им без боя, и в следующий они будут чувствовать себя уверенней.
Не стоит сдавать своих позиций. Энди продолжал появляться иногда с
отметинами на лице, и неприятности с сестрами были причиной двух
сломанных пальцев спустя полгода после случая с Даймондом. А в 1949 году
парень отдыхал в лазарете после того, как его угостили куском
металлической трубы из подсобки прачечной, обернутой фланелью. Он всегда
сражался, и в результате проводил немало времени в одиночном карцере. Но
я не думаю, что одиночка представляла собой серьезную неприятность для
Энди - человека, привыкшего всегда быть наедине с собой, даже когда он
находился в обществе.
Война с сестрами продолжалась, то затихая, то вспыхивая вновь, до
1950 года. Тогда все прекратилось окончательно. Но об этом речь впереди.
Осенью 1948 Энди встретил меня утром на прогулочном дворе и спросил,
могу ли я достать ему дюжину полировальных подушечек.
- Это еще что за хреновина? - Поинтересовался я. Он объяснил мне, что
это необходимо для обработки камней. Полировальные подушечки туго
набиты, имеют размер примерно с салфетку и две стороны, тонкую и грубую.
Тонкая - как мелкозернистая полировальная бумага. Грубая - как
промышленный наждак.
Я ответил, что все будет сделано, и действительно, в конце недели мне
купили заказанные штуковины в том же магазине, в котором когда-то был
куплен молоток. В этот раз я взял с Энди свои десять процентов и ни
пенни сверх того. Я не видел ничего летального или даже просто опасного
в этих небольших набитых жестких кусочках ткани. Действительно,
полировальные подушечки.
Пять месяцев спустя Энди попросил меня Риту Хейворт. Мы разговаривали
об этом в кинозале. Теперь сеансы для заключенных устраивают раз или два
в неделю, а в те далекие дни это было гораздо реже, раз в месяц или
около того. Фильмы подбирались не какие-нибудь, а высокоморальные. С
каждого сеанса мы должны были уходить более благонравными чем вошли в
зал. Этот раз был не исключением. Мы смотрели фильм, повествующий от
том, как вредно напиваться. Хорошо хоть то, что эту мораль мы получали с
неким комфортом.
Энди сел близко ко мне, и где-то посреди сеанса он приблизился и
спросил на ухо, не могу ли я достать для него Риту Хейворт. По правде
говоря, он меня слегка удивил. Обычно такой спокойный, хладнокровный и
корректный, сегодня он выглядел неловким и смущенным, будто он просил
меня доставить ему троянского коня или... одну из этих резиновых или
кожаных штучек, которые продаются в соответствующих магазинах и, судя по
журнальной рекламе, "скрасят ваше одиночество и доставят массу
наслаждения". Энди выглядел чуть растерянным.
- Я принесу ее, - сказал я, - все в норме, успокойся. Тебе большую
или маленькую?
В то время Рита была лучшей из моих картинок (через несколько лет
любимой звездой стала Бетти Грейбл) и она продавалась в двух видах.
Маленькую вы могли купить за доллар. За два с половиной - большую Риту,
в полный рост, размером четыре фута.
- Большую, - ответил он, не глядя на меня. Он зарделся, как ребенок,
пытающийся попасть на вечеринку в клуб по пригласительному билету
старшего брата. - Ты это действительно можешь?
- Могу, будь спокоен. Хотел бы я знать, что в лесу сдохло?
Зал зааплодировал, закричал, затопал. Кульминационный момент фильма.
- Как быстро? - Неделя. Или даже меньше.
- О'кей, - однако он все еще был в непривычном доя себя смущении,
которое с трудом преодолевал. - И сколько это будет стоить?
Я назвал ему цену, не добавив ни пенни для себя. Я мог себе позволить
продать Риту за ее стоимость, тем более Энди всегда был хорошим
покупателем. И славным малым. Во время всех этих разборок с Русером и
Богсом я часто мучался вопросом, как долго он продержится, прежде чем
этот молоток, который я ему доставил, опустится на голову какой-нибудь
из сестер.
Открытки - существенная часть моего бизнеса, в списке самых
популярных вещей они стоят сразу после спиртного и курева, и даже перед
травкой. В шестидесятых это дело процветало, все желали приобретать
плакаты с Джими Хендриксом, Бобом Диланом и прочими из этой же серии.
Однако больше всего пользовались спросом девочки, и одна популярная
красотка сменяла другую.
Через несколько дней после того, как мы поговорили с Энди, шофер
прачечной привез мне около шестидесяти открыток, большинство из них с
Ритой Хейворт. Возможно, вы помните эту фотографию. У меня-то она стоит
перед глазами во всех подробностях. Рита в купальном костюме, одну руку
заложила за голову, глаза полуприкрыты, на полных чувственных губах
играет легкая улыбка.
Администрация тюрьмы знала о существовании черного рынка, если вас
волнует эта проблема. Разумеется, все знали. Им было известно о моем
бизнесе ровно столько же, сколько мне самому. Они мирились с этим,
потому что знали, что тюрьма - большой котел, и нужно кое-где оставлять
открытыми клапаны, чтобы выпускать пар. Иногда они устраивали проверки,
проявляли строгость, и я проводил время в одиночке. Но в безобидных
вещах, типа открыток, никто не видел ничего страшного. Живи и жить давай
другим. И если в чьей-нибудь камере обнаруживается, например, Рита
Хейворт, то принято считать, что картинка попала к заключенному в
посылке с вольного мира. Естественно, все передачи родственников и
друзей тщательно проверяются, но кто станет устраивать повторные
проверки и поднимать шум из-за такой невинной вещицы, как Рита Хейворт,
Эйва Гарднер или еще какая-нибудь красотка на плакате? Если вы хороший
повар, вы знаете, как оптимальным способом выпускать пар из котла. Живи
и жить давай другим, иначе найдется кто-нибудь, кто вырежет вам второй
рот аккуратно под кадыком. Приходится прибегать к компромиссам.
Это был снова Эрни, кому я доверил доставить открытку из моей шестой
камеры в четвертую, где обитал Энди. И тот же Эрни принес записку, на
которой твердым почерком банкира было написано одно слово: "спасибо".
Чуть позже, когда нас выводили на утреннюю проверку, я заглянул одним
глазом в его камеру и увидел Риту, висящую над его кроватью. Энди мог
любоваться на нее в полумраке долгих бессонных тюремных ночей. А теперь,
при свете солнца, лицо ее было пересечено черными полосами. То был тени
от прутьев решетки на маленьком пыльном окошке.
А теперь я расскажу, что случилось в середине мая 1950 года, после
чего Энди окончательно выиграл свою войну с сестрами. После этого
происшествия он также сменил работу: перешел из прачечной, куда его
определили, когда он вступил в нашу маленькую счастливую семейку, в
библиотеку.
Вы могли уже заметить, что большинство из рассказанного мною - слухи
и сплетни. Кто-то увидел, кому-то рассказал, через десятые руки все
попало ко мне, и я вам пересказываю. Ну что же поделаешь, приходится
пользоваться всякими источниками, в том числе и не проверенными, если
хочешь быть в курсе событий. Просто нужно уметь выщелять крупицу истины
из тонн лжи, пустых сплетен и тех частых случаев, когда желаемое
выдается за действительное. Вам может показаться также, что я описываю
человека, который больше похож на легендарного персонажа, чем на мужчину
