подготовка меня еще ни разу не подводила.
С обеих сторон к багажнику "харлей-дэвидсона" были привязаны два
рюкзака. Он развязал один и извлек кожаную куртку - такую же, как и
его собственная, две пары карманов со змейками на груди и по бокам, но
больше никаких украшений или излишеств. Ни заклепок, ни эполет, ни
цепочек или металлических молний. Она оказалась чуть больше той,
которая была на Билле. Рози посмотрела на куртку, плоско висящую, в
его руках, встревоженная очевидным вопросом. Он увидел ее взгляд,
правильно истолковал его и отрицательно покачал головой:
- Это отцовская куртка. Он учил меня кататься на старом индейском
томагавке, который выменял на обеденный стол и набор мебели для
спальни. Отец рассказывал, что в год своего совершеннолетия объездил
на том мотоцикле всю Америку. Старый дракон заводился ножным
стартером, и если ты забывал переключиться на нейтральную, мотоцикл
выпрыгивал из-под тебя.
- И что случилось потом? Он разбил его? - Рози слегка улыбнулась.
- Или {ты} его разбил?
- Ни то, ни другое. Он умер от старости. С тех пор в семействе
Штайнеров прижились харлей-дэвидсоновские потомки. Это модель
"херитидж", тридцать пять кубиков. - Он нежно провел рукой по
металлической конструкции. - Отец не катается лет пять уже, если не
больше.
- Надоело?
Билл покачал головой:
- Нет, у него глаукома.
Она набросила на плечи куртку и подумала, что отец Билла, должно
быть, дюйма на три ниже и фунтов на сорок легче своего сына, однако
куртка, тем не менее, смотрелась на ней довольно смешно, свисая едва
ли не до колен. Впрочем, в ней было тепло, и Рози застегнула ее до
самого подбородка со странноватым чувственным удовольствием.
- Ты прекрасно в ней выглядишь, - заметил он. - Немножко забавно,
как девочка, примеряющая наряды своей матери, но все равно здорово.
Честно.
Она решила, что теперь способна произнести те слова, которые не
решилась сказать, когда они с Биллом сидели на скамейке и ели сосиски
с кислой капустой; неожиданно ей показалось необходимым, чтобы он
услышал их.
- Билл?
Он посмотрел на нее с едва заметной улыбкой, хотя взгляд его
оставался серьезным.
- Да?
- Не обижай меня.
Он задумался над услышанным - улыбка по-прежнему не сходила с
лица, а глаза продолжали смотреть серьезно - и потом покачал головой:
- Нет. Я тебя не обижу.
- Обещаешь?
- Да, обещаю. Давай, прыгай в седло. Ты когда-нибудь раньше
каталась на железном пони?
Она покачала головой.
- Тогда слушай. Вот эти маленькие колышки - для ног. - Он
склонился над багажником мотоцикла, а когда выпрямился, держал в руках
шлем. Она без малейшего удивления отметила про себя
красновато-пурпурный цвет.
- Держи ведерко для мозгов.
Рози водрузила шлем на голову, наклонилась, торжественно
посмотрела в зеркало на руле мотоцикла и громко расхохоталась.
- Я похожа на футболиста!
- Причем самого красивого в команде, - добавил он, беря ее за
плечи и поворачивая к себе. - Ремешок застегивается на шее. Погоди, я
помогу тебе.
Его лицо находилось на расстоянии поцелуя, и она почувствовала
слабое головокружение, понимая, что, если он захочет поцеловать ее
прямо сейчас и здесь, на залитом солнцем тротуаре, где прогуливаются
люди, направляясь по утренним субботним делам, она не станет
противиться. Затем он отступил на шаг.
- Не слишком туго?
Она покачала головой.
- Точно?
Рози кивнула.
- Тогда скажи что-нибудь.
- Этот реешок с'ишко тугой, - произнесла она и рассмеялась от
появившегося на его физиономии выражения. Через секунду он
присоединился к ней.
- Ты готова? - снова спросил Билл. Он все еще улыбался, но в
глазах появилась сосредоточенность, словно они приступали к выполнению
очень серьезного задания, когда каждый неверный шаг, каждое слово
способны привести к неисправимым последствиям.
Она сжала руку в кулак, стукнула по шлему и нервно улыбнулась.
- Кажется, да. Кто садится первый, ты или я?
- Я. - Он закинул ногу на седло "дэвидсона". - Теперь ты.
Она осторожно занесла ногу над сидением и положила руки ему на
плечи. Ее сердце бешено колотилось в груди.
- Нет, - сказал он. - Держи меня за пояс, поняла? Мои руки должны
быть свободны, чтобы управлять мотоциклом.
Рози просунула руки ему под мышки и соединила их на его плоском
животе. В мгновение ока она почувствовала себя так, будто разом
вернулась в сон. Неужели все это происходит только потому, что
когда-то она увидела одну-единственную капельку крови на
пододеяльнике? Потому, что ей вдруг вздумалось махнуть на все рукой,
выйти из дому и шагать, шагать, куда глаза глядят? Неужели это правда?
"Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы это был не сон", -
взмолилась она.
- Проверь - ноги должны стоять на подножках. Она поставила ноги
на подножки и испытала смешанный со страхом восторг, когда Билл
перевел мотоцикл в вертикальное положение и убрал упор. В этот момент
мотоцикл удерживали от падения только его широко расставленные ноги, и
ей показалось, что они сидят в маленькой лодке, отвязанной от пирса и
свободно качающейся на волнах. Рози плотнее прижалась к его спине,
закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Запах разогревшейся на солнце
кожи оказался точно таким, каким представлялся ей во сне, и это
здорово. И вообще все здорово. Страшновато и здорово.
- Надеюсь, тебе понравится, - произнес Билл, оборачиваясь. - Я
правда надеюсь.
Он нажал кнопку на правой ручке, и "харлей" под ними мгновенно
завелся, издавая оглушительный грохот. Рози подпрыгнула и придвинулась
еще ближе к нему; ее руки непроизвольно напряглись. - Все в порядке? -
крикнул он. Она кивнула, потом сообразила, что Билл ее не видит, и
прокричала в ответ, что все в порядке.
Спустя секунду тротуар слева от них вдруг покатился назад. Билл
бросил быстрый взгляд через плечо, проверяя, нет ли приближающихся
машин, затем пересек Трентон-стрит и выехал на правую сторону. Поворот
оказался совсем не таким, как в автомобиле; мотоцикл {накренился},
словно маленький самолет, заходящий на точный курс перед посадкой.
Билл повернул ручку газа, и мотоцикл ринулся вперед. Порывистый ветер
затрепетал у нее под шлемом, и Рози радостно рассмеялась.
- Я знал, что тебе понравится! - крикнул Билл через плечо, когда
они остановились перед красным светофором на перекрестке. Он опустил
ногу, поддерживая мотоцикл, и она подумала, что на несколько секунд
они снова связаны с твердой землей, но очень тонкой нитью. Включился
зеленый, мотор опять взревел под ней, в этот раз более солидно, они
свернули на Диэринг-авеню и поехали мимо Брайант-парка, подминая тени
старых дубов, распластавшиеся на асфальте чернильными кляксами. Она
выглянула из-за плеча Билла и увидела, что солнце сопровождает их,
мелькая за деревьями, как гелиограф, а когда он наклонил мотоцикл,
поворачивая на Калюмет-авеню, она наклонилась вместе с ним.
"Я знал, что тебе понравится" - сказал ей Билл, когда они
тронулись в путь, но слово "нравилось" определяло ее чувства только в
те минуты, когда они проезжали северную часть города, проскакивая
предместья, где прижавшиеся друг к другу выглядевшие почти
по-деревенски одно- и двухэтажные дома напомнили ей телешоу "Все
дома", а на каждом углу, казалось, располагался двойник таверны
"Маленький глоток". Когда же они выехали на Скайуэй и покинули пределы
города, ей не просто нравилось; она испытывала восторг. Потом они
свернули на черное полотно двухрядного двадцать седьмого шоссе,
вытянувшегося вдоль берега озера до самой границы соседнего штата, и
Рози не возражала бы, чтобы поездка продолжалась вечно. Если бы Билл
спросил, нет ли у нее желания махнуть в Канаду, посмотреть матч "Блу
Джейз" в Торонто, Рози просто прижалась бы шлемом к черной и пахучей
коже его куртки, чтобы он почувствовал ее кивок.
Лучше всего было на двадцать седьмом шоссе. В разгар лета даже в
такой утренний час движение на нем станет довольно оживленным, но
сейчас шоссе представляло собой практически пустую черную ленту с
желтым стежком, разделяющим его на две части. Справа от них сквозь
зеленые ветки деревьев проглядывала сказочная голубизна озера, слева
приближались и удалялись молочные фермы, хижины для туристов,
сувенирные лавки, только-только открывающиеся перед началом летнего
сезона.
Ей не хотелось разговаривать, она даже не знала, {сможет} ли
говорить, если Билл о чем-то ее спросит. Он постепенно разгонял
"харлей" до тех пор, пока красная стрелка спидометра не замерла в
строго вертикальном положении, как стрелка компаса, указывающая на
север, и от ветра, задувающего под шлем, у Рози заложило уши. Поездка
напомнила ей сны с полетами, которые видела в детстве, - сны, где в
восторге бесстрашно парила над полями, скалистыми горами, крышами и
трубами, а волосы ее флагом развевались за спиной. После таких снов
она просыпалась, дрожа, мокрая от пота, испуганная и одновременно
счастливая; точно такие же ощущения испытывала Рози и сейчас.
Поворачивая голову влево, она видела собственную тень, бежавшую рядом,
как и в тех снах, но теперь чуть впереди находилась еще одна тень, и
это усиливало ее радость. Если когда-либо в жизни она чувствовала себя
такой счастливой, как сейчас, тот момент выветрился из ее памяти. Весь
мир вокруг казался идеальным и совершенным, а она сама - идеальной и
совершенной частью этого мира.
Рози ощущала незначительные колебания температуры - чуть холоднее
становилось, когда они мчались через затененные участки или спускались
в ложбины, теплело, когда снова выныривали на солнце. При скорости
шестьдесят миль в час запахи казались концентрированными и
мимолетными, словно кто-то стрелял из духового ружья пахучими
капсулами: коровы, навоз, сено, земля, свежескошенная трава, смола,
когда они выехали на ремонтируемый участок дороги, маслянистый голубой
выхлоп, когда догнали натужно гудящий на подъеме фермерский грузовик.
Дворняга в кузове положила морду на передние лапы и посмотрела на них
без всякого интереса. Билл, приняв влево на прямом участке дороги,
обогнал грузовик, и сидевший за рулем фермер помахал рукой,
приветствуя Рози. Она рассмотрела лапки морщин в уголках его глаз,
покрасневшую, облупившуюся кожу на крыльях носа, в солнечных лучах
мелькнул отблеск обручального кольца. Осторожно, как канатоходец,
выполняющий свой номер без страховочной сетки, она высвободила одну
руку и помахала фермеру. Тот улыбнулся ей, его грузовик отстал и
вскоре скрылся из виду.
После того, как они удалились от города на десять или пятнадцать
миль, Билл протянул руку, указывая на блестящий силуэт в небе. Спустя
несколько секунд она расслышала уверенный рокот лопастей пропеллера, а
еще через мгновение увидела двоих мужчин в прозрачной кабине. Вертолет
с гулом промчался у них над головами, и Рози заметила, как пассажир
наклонился и прокричал что-то на ухо пилоту.
"Я все вижу, - сказала она про себя и затем задумалась, почему
это кажется ей таким удивительным. Собственно, вряд ли видела что-то,
чего не разглядела бы из окна автомобиля. - Вижу, вижу, - думала она.
- Вижу, потому что смотрю не через стекло, которое превращает все в
простой пейзаж. Сейчас это {мир}, а не пейзаж, и я - его неотъемлемая
часть. Я мчусь через этот мир, как в снах далекого детства, но теперь
я не одна".
Между ног у нее ровно гудел двигатель мотоцикла. Нельзя сказать,
