багрянцем, катясь к западу. Вслушивалась в едва слышное дребезжание
червоточины и впервые за шестнадцать лет пребывала в нерешительности.
Желания шли вразрез с понятиями о чести, и конфликт рвал ее на части. Да
еще идея неизбежности ка подавляла сознание. Однако переступить через
честь по этой причине очень даже легко, не так ли? Расстаться с честью
по воле ка - лучшего предлога не сыскать. Однако так могут рассуждать
только слабаки.
Сюзан словно ослепла, как в тот самый момент, когда вышла из сарая
Хуки на яркий солнечный свет. В какой-то момент она даже заплакала от
бессилия, потому что любые ее попытки трезво взвесить все "за" и
"против" расшибались о желание поцеловать Уилла вновь и ощутить на своей
груди его нежную руку.
Ее не отличала религиозность, она не верила в непонятных богов
Срединного мира, поэтому, когда солнце зашло и небо из багряного стало
лиловым, Сюзан попыталась помолиться отцу. И ответ пришел, хотя откуда,
от него или из ее сердца, он не знала.
Нечего потакать ка, прозвучал голос в ее мозгу. Ка свое возьмет,
по-другому не бывает. Если тебе на роду написано лишиться чести, значит,
быть тому. А пока, Сюзан, думай только о себе и ни о ком больше. Пусть
ка пытается вынудить тебя отказаться от твоего обещания. Посмотрим,
удастся ли.
- Хорошо, - вырвалось у Сюзан. В положении, в котором она оказалась,
любое решение, даже если цена его - отказ от еще одной встречи с Уиллом,
приносила облегчение. - Я буду держать слово. А до ка мне никакого дела
нет.
В сгущающихся сумерках она повернула Фелицию к дому.
4
На следующий день выпало воскресенье, традиционный день отдыха у
ковбоев. Команда Роланда тоже решила отдохнуть. "Разумеется, мы должны
отдохнуть, - обосновывал принятое решение Катберт, - все равно ведь
понятия не имеем, чем занимаемся".
В это воскресенье, шестое после их прибытия в Хэмбри, Катберт
отправился на верхний рынок (нижний был дешевле, но его мутило от запаха
рыбы), искал пончо яркой раскраски и старался не заплакать. Ибо его мать
обожала пончо и иногда, когда она скакала на лошади, пончо развевалось
на ветру. У него защемило сердце - так захотелось домой. "Артур Хит",
Роландов ка-мей, до такой степени затосковал по маме, что у него влагой
заблестели глаза. Да, шутка, достойная Катберта Оллгуда. Он стоял,
рассматривая длинный ряд пончо и пледов, заложив руки за спину, как
зритель в картинной галерее (при этом глотая слезы), когда его легонько
похлопали по плечу. Обернувшись, Катберт оказался лицом к лицу со
светловолосой девушкой.
Катберта не удивляло, что Роланд по уши влюбился в нее. От одного
взгляда на нее, даже одетую в джинсы и мужскую рубашку, захватывало дух.
Волосы она забрала несколькими кожаными заколками, а таких ярко-серых
глаз Катберту видеть еще не доводилось. Катберт подумал, что остается
только гадать, как это Роланд умудряется вообще что-то делать, к
примеру, чистить зубы. И уж конечно, девушка эта просто спасла Катберта:
сентиментальные мысли о матери как ветром сдуло.
- Сэй. - Большего ему вымолвить не удалось. Она кивнула и протянула
ему некий предмет, который жители Меджиса называли "маленький карман",
точнее - кошелек. Шили их из кожи, места в них хватало лишь на несколько
монет, и пользовались ими по большей части женщины, но не возбранялось
носить в карманах и мужчинам.
- Вы это уронили.
- Нет, благодарю вас, сэй. - Кошелек, несомненно, мужской, черный,
без вышивки, но он никогда раньше его не видел. И вообще не пользовался
кошельками.
- Он ваш. - Она так пристально посмотрела на него, что Катберт
испугался, а не прожжет ли ее взгляд кожу. Ему следовало все понять
сразу, но его ослепило ее внезапное появление. А также, приходилось
признавать, ее ум. Почему-то от красавиц ничего умного не ждешь. Как
правило, красавицы далеко не умны. Большего, чем проснуться утром, по
разумению Берта, от них и не требовалось. - Ваш.
- Да, конечно. - Он буквально выхватил у нее кошелек. Почувствовал
глупую улыбку, расползшуюся по лицу. - Теперь, когда вы сказали об этом,
сэй...
- Сюзан. - Губы ее улыбались, но глаза оставались серьезными. -Прошу
вас, зовите меня Сюзан.
- С удовольствием, примите мои извинения, Сюзан, дело в том, что мои
мозги и память, осознав, что сегодня воскресенье, взялись за руки и
отправились отдохнуть, убежали, можно сказать, временно оставив меня без
царя в голове.
Так он мог бы тараторить еще целый час (раньше тараторил, Роланд и
Ален могли подтвердить), но Сюзан строго, как старшая сестра, осадила
его:
- Мне нетрудно поверить, что вы лишились контроля над вашими мозгами,
мистер Хит, или языком, что болтается под ними.., но надеюсь, в будущем
вы будете более внимательно приглядывать за вашим кошельком. Доброго вам
дня. - И она ушла, прежде чем Катберт успел произнести хоть слово.
5
Берт нашел Роланда там, где тот часто бывал в последнее время: на
участке Спуска, который местные называли Смотровой Площадкой, поскольку
с нее открывался прекрасный вид на Хэмбри, дремлющий в синеватом мареве
теплого воскресного дня. Впрочем, Катберт сомневался, что на Смотровую
Площадку его закадычного друга влекли красоты Хэмбри. Ларчик открывался
проще: Роланда интересовал только один дом, в котором проживала сэй
Дельгадо.
В тот день Роланда сопровождал Ален. Оба молчали. Катберт, конечно,
знал, что некоторые люди могут достаточно длительные периоды обходиться
без слов, но понять этого никак не мог.
Он подскакал к ним, сунул руку за пазуху, достал кошелек.
- От Сюзан Дельгадо. Она дала мне его на верхнем рынке. Она не только
прекрасна, но и хитра, как змея. Я в полном восторге.
Роланд просиял. Кошелек, брошенный Катбертом, он поймал одной рукой,
зубами развязал тесемку. Внутри, где путешественник держит несколько
монет, лежал сложенный листок бумаги. Роланд быстро прочитал записку,
свет ушел из его глаз, улыбка сползла с лица.
- Что там? - спросил Ален. Роланд протянул ему записку и снова
повернулся к Спуску. И лишь увидев, каким отчаянием наполнились глаза
Роланда, Катберт осознал, сколь глубоко запала в душу и вошла в жизнь
Роланда, а следовательно, и в их жизни Сюзан Дельгадо.
Ален протянул ему записку. Одна строчка, два предложения:
Нам лучше не встречаться. Извини.
Катберт прочитал ее дважды, словно повторное прочтение могло изменить
смысл написанного, вернул Роланду. Тот засунул записку в кошелек,
затянул тесемки, убрал маленький кошелек в карман рубашки. Молчание
Катберт ненавидел больше опасности (для его мозга именно молчание
представляло собой опасность), но никак не мог завязать раэговор: от
взгляда на лицо Роланда слова умирали прямо на языке. Роланда словно
отравили. Мысль о том, что эта юная красавица будет лежать под старым
костлявым мэром Хэмбри, вызывала у Катберта отвращение, но лицо Роланда
будило более сильные эмоции. За такое он мог возненавидеть ее. Первым
заговорил Ален:
- И что теперь, Роланд? Пойдем на нефтяное поле без нее?
Катберт разве что не зааплодировал. При первой встрече многие люди не
принимали Алена Джонса всерьез, полагая его чуть ли не тупицей. Сие
далеко не соответствовало действительности. Вот и теперь, очень
дипломатично, Катберт признавал, что тут Ален мог дать ему сто очков
вперед, последний указал, что первая, пусть и безответная, любовь
Роланда не освобождает его от ответственности за порученное дело.
И Роланд отреагировал, выпрямившись в седле, расправив плечи. Яркий
летний свет изменил его лицо, на мгновение в нем проступил призрак
мужчины, которым предстояло стать Роланду. Катберт увидел этот призрак,
и у него по телу пробежала дрожь - что он увидел, он не знал, но лик сей
был ужасен.
- Большие охотники за гробами. - Роланд оглядел друзей. - Вы видели
их в городе?
- Джонаса и Рейнолдса, - ответил Катберт. - Дипейпа по-прежнему нет.
Я думаю. Джонас задушил его и сбросил со скал в море. В приступе ярости
после той ночи в баре.
Роланд покачал головой.
- Джонасу нужны доверенные люди, разбрасываться ими он не станет. Он
тоже идет по тонкому льду, как и мы. Нет, Дипейп уехал.
- Куда? - спросил Ален.
- Туда, где ему придется справлять нужду в кустах и спать под дождем
в плохую погоду. - Роланд невесело рассмеялся. - Джонас послал Дипейпа
по нашему следу, куда же еще?
Ален удивленно вскинул на него глаза, потом понял, что удивляться тут
нечему. А Роланд вновь оглядывал просторы Спуска, пасущихся на нем
лошадей, подсознательно поглаживая лежащий в кармане кошелек. Наконец он
вновь повернулся к Алену и Катберту:
- Мы еще немного подождем. Может, она передумает.
- Роланд... - начал Ален. Роланд поднял руку, прежде чем он
продолжил.
- Не спорь со мной, Ален. Я говорю как сын своего отца.
- Хорошо. - Ален протянул руку, сжал плечо Роланда.
Что же касается Катберта, у него остались сомнения. Возможно, Роланд
вел себя как сын своего отца, а возможно, и нет. Катберт предполагал,
что едва ли Роланд может сейчас разобраться со своими чувствами.
- Ты помнишь, в чем видел Корт главную слабость молодых? -спросил
Роланд, улыбаясь одними губами.
- "Вы несетесь сломя голову и падаете в яму", - процитировал Ален,
так здорово сымитировав интонации Корда, что Катберт расхохотался.
Улыбка Роланда стала шире.
- Да. И эти слова надо помнить всегда, парни. Я не хочу ворошить этот
муравейник.., если только у нас не останется иного выхода. Сюзан пока не
определилась, ей нужно время, чтобы подумать. Я уверен, что она уже
согласилась бы на встречу со мной, если бы.., речь шла только о деле.
Он замолчал. Затянувшуюся паузу в конце концов нарушил Ален.
- Лучше бы наши отцы не посылали нас сюда. - Все трое прекрасно
знали, что решение принимал отец Роланда. - Мы слишком молоды для
такого. Более чем молоды.
- В "Приюте" мы выступили неплохо, - заметил Катберт.
- Мы с детства готовились к подобным стычкам, а они не воспринимали
нас всерьез. Второй раз не получится.
- Они не послали бы нас.., ни мой отец, ни ваши.., если бы знали, с
чем мы тут столкнемся. - ответил Алену Роланд. - Но мы столкнулись, и мы
здесь. Значит, будем бороться?
Ален и Катберт кивнули. Конечно, какие тут могут быть сомнения.
- В любом случае волноваться об этом поздно. Мы подождем и будем
надеяться, что Сюзан откликнется. Я бы не приближался к СИТГО без
кого-то из местных.., но, когда Дипейп вернется, нам придется рискнуть.
Бог знает, что мы можем там найти и что он выдумает, чтобы ублажить
Джонаса, или какое решение примет Джонас после того, как они будут
держать совет. Может, пойдет на нас в открытую.
- Мы столько ползали на пузе, что я бы не возражал... - вставил
Катберт.
- Ты пошлешь ей новую записку, Уилл Диаборн? - спросил Ален.
Роланд задумался. Катберт мысленно поставил на то, что ответ будет
положительный, и проиграл.
- Нет. Мы должны дать ей время, хотя его у нас в обрез. Будем
надеяться, что любопытство приведет ее к нам.
С тем он развернул Быстрого и поскакал к бункеру, который служил им
домом. Катберт и Ален последовали за ним.
6
Остаток воскресенья Сюзан работала не разгибаясь, чистила стойла,
носила воду, мыла крыльцо. Тетя Корд молча наблюдала за ней, не зная,
как расценить трудовой энтузиазм племянницы. Сюзан же не обращала
внимания на ее взгляды: ей хотелось вымотаться донельзя, чтобы избежать
еще одной бессонной ночи. Все кончено. Уилл теперь это знает, но и к
лучшему. Что было, то прошло.
- Ты сошла с ума, девочка? - спросила тетя Корд, когда Сюзан вылила с
