Пег Керр
Проклятия
Я добралась до гостиницы на окраине города вскоре после
заката. Укрывшись в тени возле неосвещенной двери, я в
нерешительности остановилась, переминаясь с одной ноющей ноги
на другую и глядя, как конюхи чистят лошадей в гостиничной
конюшне. До сих пор мое путешествие было трудным: каждый закат
означал ночевку в сыром стогу или на холодной куче опавших
листьев под деревом. Мне страстно хотелось снова выспаться в
теплой постели, сгодилась бы даже брошенная на пол охапка
соломы. Осталось у меня всего четыре медных пенни, но их
должно было хватить. Если то, что рассказали мне в последнем
на пути городе, было правдой, конец моего путешествия уже
недалеко. Я нерешительно закусила губу. Наложенные на меня
чары вынуждали меня по возможности избегать людей, но можно и
скрыть их действие - хотя бы на одну ночь.
Проникший под плащ резкий порыв ледяного ветра бросил
меня в дрожь, и я решилась. Я пересекла двор, подошла ко входу
и толкнула дверь. Она с грохотом захлопнулась за моей спиной,
вырванная из рук ветром. Я поморгала и осмотрелась.
Я оказалась в общей комнате гостиницы, длинном низком
зале, потолочные балки которого были закопчены дымом
бесчисленных свечей. В дальнем конце пылал большой огонь,
поближе к которому жалась группа темных фигур, сидевших за
столами на скамьях из положенных на козлы досок. Перед каждым
стояла большая кружка. Мимо меня торопливо пробежал человек с
подносом, полным грязных тарелок. - Погоди чуток, - бросил он
через плечо. Он шмыгнул в дверь кухни и быстро вернулся,
вытирая грязные руки еще более грязным фартуком.
- Добрый вечер, - довольно вежливо сказал он и
поклонился. - Чем могу услужить?
Я указала на свое горло и покачала головой.
Он озадаченно нахмурился. - Не можете говорить? Так вы
больны, леди?
Я снова покачала головой и склонила голову на сложенные
ладони.
- Нужна постель на ночь? На сколько ночей?
Я подняла палец.
- У вас лошадь есть? Нет? Ну, хорошо... есть постель в
отдельной комнате на втором этаже. Комната маленькая, но
теплая. Три пенни, включая ужин. Показать вам вашу комнату? -
Он повернулся, чтобы показать дорогу, но я коснулась его
рукава и остановила его. Он вопросительно посмотрел на меня: -
Да?
Я поманила его пальцем и подоошла к камину. Выхватив из
огня обугленную палочку, я начертила на камне обугленным
концом рунический знак. Он вгляделся в него, скосив глаза.
- Это... ну-ка, ну-ка... это знак Недры. Той самой,
которую называют Владычицей Леса. - Он бросил на меня быстрый
взгляд. - Так что?
Я развела руками и вопросительно пожала плечами.
- Что вы хотите о ней узнать?
Отчаявшись, я поднесла ладонь к бровям, словно затеняя
глаза, и повернула голову, обведя взглядом комнату.
- Хотите узнать, где она? - Он скривился и стер знак
подошвой башмака. - Я слыхал, будто она живет в пещере
неподалеку. К ней надо идти по тропе, что ответвляется через
несколько лиг от юго-западной дороги в том месте, где три
большие красные скалы. По ней никто не ходит, потому что Недра
- фея. И если вы достатоно умны, то тоже держитесь от нее
подальше.
Я пожала плечами, а он задумчиво посмотрел на меня,
словно сожалея о том, что все мне рассказал. Я видела, что он
сильно удивляется, почему я путешествую в одиночестве, и
непроизвольно взглянула на свой разорванный плащ и покрытые
пылью бриджи. Я уже давно не надевала юбок, потому что в них
путешествовать через лес просто глупо. На поясе у меня висел
лишь небольшой кинжал, годный разве что резать хлеб или сыр.
Наверняка я выглядела как легкая добыча для воров или еще кого
похуже.
- Комната, как я уже говорил, стоит шесть пенни, - сказал
он неожиданно холодным тоном, явно переменившись после
упоминания о Владычице.
Я едва не начала протестовать, но сдержалась. Вместо
этого я вынула из мешочка на поясе четыре пенни и протянула
руку, чтобы он их увидел.
Он покачал головой. - Или шесть, или ищите себе другое
место для ночлега.
Очень хорошо, подумала я. Мне очень не хотелось этого
делать, но раз уж я решила провести ночь под крышей, то менять
решение не собиралась. Поэтому я неохотно достала из
заплечного мешка маленький мешочек, что дала мне сестра
Розалинда. Открыв его, я вытряхнула одну жемчужину и положила
ее на ладонь хозяина гостиницы. Я могла надеяться лишь на то,
что Розалинда меня поймет.
- Бож-же! - выдохнул он и поднес руку к огню,
рассматривая жемчужину. Двое, о чем-то негромко говорившие за
соседним столом, подняли головы. Я быстро опустила его руку
вниз, заставив сжать пальцы вокруг драгоценности, и показала
на лестницу.
- Да, да... конечно, - возбужденно пробормотал он. -
Сюда, пожалуйста. Он взял со стола свечу и пошел, тяжело дыша,
вперед по узкой крутой лестнице. Пока мы не скрылись из виду,
нас провожали взгляды нескольких пар любопытных глаз.
Комната оказалась как раз напротив лестницы. Когда он
распахнул дверь, я увидела, что она чистая и удобная. Постель
была застлана свежим простынями, а край одеяла приглашающе
откинут. Я положила свой небольшой мешок возле стола и стула и
расстегнула плащ.
Жемчужина соверешенно изменила хозяина. - Желаете
спуститься вниз и поужинать? - льстиво спросил он.
Я покачала головой и показала на стол.
- Как вам будет угодно, - кивнул он. - Я пошлю мальчика
зажечь в комнате огонь и принести вам ужин и эль.
Вскоре пришел мальчик с подносом, поставил на стол хлеб,
тушеное мясо и разжег торф на каминной решетке. Когда он ушел,
я пододвинула стул поближе к огню и начала есть. Снизу до меня
доносились песни и взрывы смеха. Теперь, снова согревшись, я
должна былы бы почувстововать удовлетворение, но на самом-то
деле, подумала я, при звуках этого веселья мое одиночество
стало просто невозможно игнорировать. Добрая компания и
неторопливый разговор в придорожной гостинице - вещи нехитрые,
но для меня они навсегда останутся недоступными.
Допив остатки эля, я встала, распахнула ставни на окнах и
выглянула во двор. Затем прислонилась к подоконнику и
некоторое время смотрела на звезды. Нахлынувшее чувство
одиночества заставило меня вспомнить о сестре Розалинде,
единственном на свете человеке, что любил меня. Когда наша
история стала известна всем (потому что скрыть ее было
невозможно), люди стали нашептывать про меня друг другу всякие
гадости. Я тщеславна, говорили они, и зла, и завидую удаче
моей сестры.
Что ж, я-то знаю, что я не тщеславна. Я не считаю себя
особо красивой, н знаю, что Розалинда прекрасна. У меня темные
волнистые волосы, которыми некоторые восхищаются, а она
изящная блондинка с такими синими глазами, что в них утонет
любая душа. И что бы кто ни говорил, я любила ее всем сердцем.
(Я услышала его голос, зазвучавший в моей голове. "Ты
ненавидишь ее, потому что я люблю ее больше, чем тебя, потому
что она красивее тебя". Я тряхнула головой и голос умолк.)
А если говорить о ревности... я достала мешочек, что она
дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь. Поворошив их
пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете камень был
синевато-черным, но я знала, что он темно-красный, как рот
Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я случайно услышала,
как он говорил ей эти слова, а потом провел пальцем по ее
губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув,
я положила рубин обратно и взяла что-то другое. Еще одну
жемчужину. Жемчужины - это слезы... неожиданно я
почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала
их обратно в мешочек. Заперев ставни и дверь комнаты, я
положила мешочек между грудями и улеглась в постель.
Огонь догорел. Шум внизу стал утихать, но я долго не
могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон.
Я обнаружила, что стою в лесу неподалеку от дома, на
поляне возле колодца. Там я увидела Недру, Владычицу Лесов.
Она была одета так, какой я уже ее видела - как богатая
благородная женщина. "Достань мне немного воды напиться,
девочка".
И тогда я сказала то, что уже говорила, и ее ответные
слова охватили меня кольцом и обволокли ужасом, когда она
произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю
на тебя эти чары..." И услышав ее слова, я закрыла рот рукой.
Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне рот,
придавливая меня книзу и раня губы о зубы. "Ни слова, -
прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть".
Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не смея
произнести его имени даже во сне. Мне нельзя произносить ни
слова. И тут я резко проснулась, покрытая холодным потом, и
поняла, что борюсь с нависшим надо мной темным силуэтом.
Ледяные пальцы теребили завязки моей рубашки, пытаясь
нащупать... груди? Или мешочек Розалинды? Охваченная
мучительным страхом, я глубоко вдохнула и сильно впилась
зубами в пальцы, зажимавшие мне рот. Испустив сдавленный
вопль, он отдернул руку, и я села, пыдая от ярости.
- Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь!
Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара
распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и
я узнала в нем одного из мужчин, сидевших в общей комнате
гостинице. Злоба на его лице превратилась в ужас, когда он
стряхнул с плеча змею.
Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы.
Я накинула на них покрывало.
- Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он
бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я
подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и
хромая побежал, скрывшись за углом конюшни.
Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все же я
не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила через плечо
его лямки, а потом стянула с кровати покрывало и вытряхнула
его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного вкуса
во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и
разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканое покрывало и
схватила плащ. Теперь с надеждой на спокойный ночной сон
придется распрощаться, подумала я, выйдя из комнаты и
спускаясь на цыпочках по лестнице.
Мне пришлось обмануть хозяина, но вскоре я смогла
выскользнуть на улицу. Я тут же побежала по дороге, и
остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города. Не
было ни криков, ни звуков погони. Глубоко вдыхая, чтобы
успокоиться, я осмотрелась.
Хозяин говорил, что тропа к пещере Недры отходит от
юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту ночь уже не
придется, к тому же меня напугали сны. После короткого отдыха
я зашагала по дороге.
Когда первые отблески зари окрасили небо, за поворотом
показались и три больших камня, о которых он упоминал. Я
поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу. Она была
узкой и каменистой и петляла между толстыми стволами угрюмых
деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы, и
мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться.
Как раз перед восходом я выкарабкалась на небольшую
поляну. Тропа продолжалась дальше лишь на шесть-семь шагов,
огибая берег маленького пруда, в который впадал ручеек, и
