идиотов, как он сам.
Когда она говорила, я мог видеть, как выражение лиц Розы и Жозефины
становились еще неприветливей.
Горда вмешалась и объяснила им, что она _в_и_д_е_л_а_ раньше насчет
меня. Она добавила, что так как она рекомендовала мне не попадаться в их
западню, она рекомендует то же самое и им - не попадаться в мои.
После того, как Лидия сначала продемонстрировала неподдельную и
обоснованную враждебность, я был изумлен, увидев, как легко она поддалась
замечаниям Горды. Она улыбнулась мне. Она даже подошла и села рядом со
мной.
- Ты действительно такой же, как мы, да? - спросила она смущенным
тоном.
Я не знал, что сказать. Я боялся допустить промах.
Лидия, очевидно, была лидером сестричек. В тот момент, когда она
улыбнулась мне, две другие, казалось, были немедленно охвачены тем же
самым настроением.
Горда сказала им, чтобы они не обращали на мой карандаш и бумагу
внимания, и на мое задавание вопросов и что в свою очередь я не должен
тревожиться, когда они занимаются тем, что они любят больше всего -
развлекаются сами с собой.
Все трое сели около меня. Горда подошла к столу, взяла пакеты и
отнесла их в машину. Я попросил Лидию извинить меня за мои непростительные
промахи в прошлом и попросил всех их рассказать мне, как они стали
ученицами дона Хуана. Чтобы побудить их чувствовать себя непринужденно, я
дал им отчет в том, как я встретился с доном Хуаном. Их отчеты сводились к
тому, что мне уже рассказала донья Соледад.
Лидия сказала, что все они имели свободу оставить мир дона Хуана, но
их выбором было - остаться. Она, в частности, будучи первой ученицей,
имела возможность уйти. После того, как Нагваль и Хенаро вылечили ее.
Нагваль указал ей на дверь и сказал ей, что если она не пройдет через нее
теперь, то дверь закроет ее и никогда не откроется снова.
- Моя судьба была решена окончательно, когда эта дверь закрылась, -
сказала мне Лидия. - в точности то же самое случилось с тобой. Нагваль
говорил мне, что после того, как он наложил латку на тебя, ты имел шанс
покинуть его, но ты не захотел воспользоваться им.
Я вспомнил это особое решение более живо, чем что-либо другое. Я
рассказал им, как дон Хуан хитростью заставил меня поверить, что за ним
охотится женщина-маг, а затем он предоставил мне выбор - или покинуть его
навсегда, или остаться, чтобы помогать ему вести войну против его врага.
Оказалось, что его мнимый враг был одним из его сообщников. Вступив в
конфронтацию с ней - как я думал, защищая дона Хуана, - я направил ее
против себя и она стала тем, кого он называл моим "стоящим противником". Я
спросил Лидию, были ли к них самих стоящие противники.
- Мы не такие тупые, как ты, - сказала она. - мы никогда не нуждались
в ком-нибудь, чтобы пришпорить нас.
- Паблито как раз такой тупица, - сказала Роза. - его противником
является Соледад. Впрочем, я не знаю, насколько она стоящая. Но, как
говорит пословица, на безрыбье и рак рыба.
Они засмеялись и заколотили по столу.
Я спросил их, знал ли кто-нибудь из них Каталину - женщину-мага,
которую дон Хуан натравил на меня.
Они отрицательно покачали головами.
- Я знаю ее, - сказала мне ла Горда от кухонной плиты. Она из цикла
Нагваля, но выглядит так, словно ей 30 лет.
- Что такое цикл, Горда? - спросил я.
Она подошла к столу, положив ногу на скамейку, положив руку на
колено, подперла ею подбородок.
- Маги, подобные Нагвалю и Хенаро, имеют два цикла, - сказала она. -
первый - это когда они человеческие существа, подобно нам. Мы находимся в
своем первом цикле. Каждому из нас было дано задание, и это задание
вынуждает нас оставить человеческую форму. Элихио, мы пятеро и Хенарос
относимся к одному и тому же циклу.
Второй цикл наступает тогда, когда маг больше не является
человеческим существом, подобно Нагвалю и Хенаро. Они пришли учить нас, и
после того, как они научили нас, они ушли. Мы являемся вторым циклом для
них.
- Нагваль и Каталина подобны тебе и Лидии. Они находятся в таком же
отношении. Она жуткий маг, в точности, как Лидия.
Ла Горда вернулась к кухонной плите, сестрички, казалось, нервничали.
- Эта женщина, должно быть, знает растения силы, - сказала Лидия ла
Горде.
Ла Горда сказала, что так оно и есть. Я спросил их, давал ли Нагваль
когда-нибудь им растения силы.
- Нам троим не давал, - ответила Лидия. - растения силы даются только
пустым людям, таким, как ты и ла Горда.
- Нагваль давал тебе растения силы, Горда? - спросил я громко. Ла
Горда подняла два пальца над своей головой.
- Нагваль давал ей свою трубку дважды, - сказала Лидия. - и оба раза
она становилась сумасшедшей.
- Что случалось, Горда? - спросил я.
- Я становилась сумасшедшей, - сказала ла Горда. - растения силы
давались нам потому, что Нагваль накладывал латки на наши тела. Моя
пристала быстро, а у тебя это протекало трудно. Нагваль сказал, что ты был
более ненормальным, чем Жозефина и такой же невыносимый, как Лидия, и он
должен был давать растения огромное количество раз.
Ла Горда объяснила, что растения силы использовали только те маги,
которые в совершенстве овладели этим искусством. Эти растения были таким
могущественным делом, что для того, чтобы правильно обращаться с ними,
требовалось самое безупречное внимание со стороны мага. Требовалась целая
жизнь, чтобы натренировать свое внимание до требуемой степени. Ла Горда
сказала, что полный человек не нуждается в растениях силы и что ни
сестрички, ни Хенарос никогда не принимали их, но что когда-то, когда они
усовершенствуют свое сновидческое искусство, им придется использовать их,
чтобы получить завершающий их тотальный толчок такой силы, что нам его
невозможно представить.
- А тебе и мне тоже придется принимать их? - спросил я ла Горду.
- Всем нам, - ответила она. - Нагваль сказал, что ты должен принимать
лучше, чем любой из нас.
Я на минуту ушел в изучение этого вопроса. Психотропные растения на
самом деле оказывали на меня ужасное действие. Они, казалось, достигали
какого-то обширного резервуара во мне и извлекали из него целый мир.
Препятствие в принятии их заключалось в нарушении моего физического тонуса
и в невозможности управлять их действием. Мир, в который они ввергали
меня, был неподатливым и хаотическим. Мне не хватало контроля - силы, в
терминах дона Хуана - чтобы воспользоваться таким миром. Однако, если бы я
имел контроль, то открылись бы потрясающие возможности.
- Я принимала их, - внезапно сказала Жозефина. - когда я была
помешанной, Нагваль давал мне свою трубку, чтобы исцелить меня или убить.
И она исцелила меня!
- Нагваль действительно давал Жозефине свой дым, - сказала ла Горда
от кухонной плиты и затем подошла к столу. - Он знал, что она делает вид,
что она более сумасшедшая, чем была на самом деле. Она всегда была немного
чокнутой, она очень отчаянная и индульгирует в себе, как никто другой. Она
всегда хотела жить там, где никто не будет надоедать ей, где она сможет
делать все, что ей захочется. Поэтому Нагваль дал ей ...... и отправил ее
жить в мир в ее расположении на ...... пока она так не пресытилась им, что
излечилась. Она пресекла свое индульгирование. В этом состояло ее
исцеление.
Ла Горда вернулась к кухонной плите. Сестрички смеялись и хлопали
друг друга по спинам.
Тут я вспомнил, что в доме доньи Соледад Лидия не только сделала вид,
что дон Хуан оставил мне какой-то пакет, но она на самом деле показала мне
сверток, который напомнил мне футляр, в котором дон Хуан обычно держал
свою трубку. Я напомнил Лидии, что она сказала, что они отдадут мне этот
пакет в присутствии ла Горды.
Сестрички переглянулись, а затем повернулись к ла Горде. Она сделала
жест головой. Жозефина встала и пошла в комнату. Спустя минуту она
вернулась со свертком, который показывала мне Лидия.
У меня появилось внезапно острое ощущение ...... под ложечкой.
Жозефина заботливо поместила сверток на стол передо мной. Все столпились
вокруг. Она стала развязывать его так же чинно, как в первый раз делала
Лидия. Когда пакет был полностью развернут, она вывалила его содержимое на
стол. Это было тряпье для менструаций.
Я на секунду пришел в возбуждение. Но смех ла Горды, который был
громче, чем у других, был таким веселым, что я сам вынужден был
рассмеяться.
- Это личный сверток Жозефины, - сказала ла Горда. - это была
блестящая идея - сыграть на твоей жажде получить дар дона Хуана, чтобы
вынудить тебя остаться.
- Ты должен признать, что это была хорошая идея, - сказала Лидия.
Она имитировала жадный вид моего лица, когда она разворачивала
сверток, и затем вид моего разочарования, когда она не закончила этого
делать.
Я сказал Жозефине, что ее идея действительно была блестящей, что она
сработала, как она и ожидала, и что я хотел заполучить этот пакет больше,
чем хотел признаться.
- Ты можешь получить его, если хочешь, - сказала Жозефина и вызвала
общий смех.
Ла Горда сказала, что Нагваль знал с самого начала, что Жозефина в
действительности не была больной, и что именно по этой причине ему было
так трудно вылечить ее. Люди, которые действительно больны, более
податливы. Жозефина отдавала себе полный отчет во всем и была очень
строптивой, и он должен был курить ее великое множество раз.
Дон Хуан сказал то же самое насчет меня, что он курил меня. Я всегда
считал, что он имеет в виду использование психотропных грибов для того,
чтобы представить себе видимое представление обо мне.
- Как он курил тебя? - спросил я Жозефину.
Она пожала плечами и не ответила.
- Так же, как он курил тебя, - сказала Лидия. - он вытянул твою
светимость и высушил ее дымом от огня, который он развел.
Я был убежден, что дон Хуан никогда не объяснял мне этого. Я попросил
Лидию рассказать мне, что она знала об этом. Она повернулась к ла Горде.
- Дым имеет очень большое значение для магов, - сказала ла Горда. -
дым подобен густому туману. Туман, конечно, лучше, но с ним слишком трудно
обращаться. Он не такой удобный для использования, как дым. Поэтому, если
маг хочет _в_и_д_е_т_ь_ и знать кого-то, кто всегда скрытен, как ты и
Жозефина, кто своенравен и упрям, маг разводит огонь и позволяет дыму
окутать этого человека. Все, что они скрывают, выходит в дым.
Ла Горда сказала, что Нагваль использовал дым не только для того,
чтобы "видеть" и узнавать людей, но также для исцеления. Он давал Жозефине
дымные ванны. Он заставлял ее стоять или сидеть около огня в той стороне,
куда дул ветер. Дым обычно окутывал ее и заставлял давиться и плакать. Это
неудобство было лишь временным и без последствий, с другой стороны,
положительным эффектом было постепенное очищение светимости.
- Нагваль всем нам давал дымные ванны, - сказала ла Горда. - тебе он
давал даже больше ванн, чем Жозефине. Он сказал, что ты был невыносимым, а
ведь ты даже не притворялся, как она.
Все стало мне ясным. Она была права, дон Хуан заставлял меня сидеть
перед огнем сотни раз. Дым обычно раздражал мое горло и глаза до такой
степени, что содрогался, когда видел, что он начинает собирать сухой
хворост и ветки. Он говорил, что я должен контролировать свое дыхание и
ощущать дым с закрытыми глазами, таким способом я мог бы дышать без
удушья.
Ла Горда сказала, что дым помог Жозефине стать бесплотной и очень
неуловимой и что, несомненно, он помог мне излечиться от моей
ненормальности, в чем бы она ни заключалась.
