это, по сути, производство негэнтропии никогда не исключает одновременно
идущих в противоположном направлении энтропийных процессов.
Эти процессы, протекающие без сценария, не позволяют, очевидно, однозначно
определить будущее по имеющимся "здесь-сейчас" начальным условиям.
Проиллюстрировать сказанное о неравновесных системах может широко известная
проблема достоверного метеопрогноза, которую специалисты, как кажется,
начинают наконец-то признавать принципиально неразрешимой задачей. Это
понимание нашло свое отражение в ставшей уже классической метафоре, где
взмах крыльев бабочки где-нибудь в бразильской сельве может вполне серьезно
считаться ответственным за ураган в Азии.
Рассмотрение феномена предвидения тесно связано не только с
термодинамическими и статистическими описаниями систем, взаимно влияющих на
картину будущего, но и с необходимостью определения самого понятия будущего,
то есть связано с сущностью времени как философской и физической категории.
В подробной и весьма обстоятельной монографии Ю.Б. Молчанова, к которой я
неоднократно обращаюсь в этой главе, автор, как бы резюмируя итоги
длительных философских размышлений человечества о природе времени, пишет: "В
истории естественнонаучных представлений о времени можно выделить две пары
взаимно дополнительных (в смысле принципа дополнительности Бора) концепций,
или моделей времени. Первая пара расходится по вопросу о природе времени, об
отношении категорий времени и движения, или изменения. Субстанциональная
концепция рассматривает время как особого рода субстанцию, наряду с
пространством, веществом и пр.
Реляционная концепция считает время отношением (или системой отношений)
между физическими событиями..."
Исследование феномена предсказаний, по-видимому, не требует сколь-либо
подробного анализа этой пары. Более существенной кажется "вторая пара
концепций", отражающая "разные точки зрения на процесс становления", то есть
на отношение времени и бытия. "Согласно динамической концепции, реально
существуют только события настоящего времени; события прошлого уже реально
не существуют, а события будущего еще реально не существуют".
Кажется вполне очевидным, что предсказание будущего, исходящее из прошлой
истории мира и его настоящего состояния, о чем говорилось выше, в полной
мере соответствует динамической концепции времени.
Вторая концепция этой пары -статическая,- имеет существенно более
экзотический характер. Согласно этой модели, "события прошлого, настоящего и
будущего существуют реально и в известном смысле одновременно, а становление
и исчезновение материальных объектов - это иллюзия, возникающая в момент
осознания того или иного изменения".
Статическая концепция оказывается тесно связанной с некоторыми из основных
представлений кинематики теории относительности, действующей в так
называемом Мире Минковского. Немецкий математик Герман Минковский предложил
рассматривать пространство и время как единый четырехмерный континуум. Путем
формальных преобразований он показал, что можно объединить два исходных
континуума, или многообразия, в один так, чтобы точки двух исходных
многообразии отождествлялись с точками нового многообразия - их
произведения. Результаты этих преобразований обычно представляются в виде
двухмерного графика, называемого графиком Минковского, на котором по оси
ординат откладывается время, а по оси абсцисс - пространства. В этой системе
координат наш трехмерный мир имеет вид прямой - двухмерной - линии,
параллельной оси абсцисс и ползущей по временной оси вверх - к будущему.
Можно заметить, что предлагаемое статической концепцией понимание порядка
событий хорошо согласуется с представлением о четырехмерном
пространственно-временном континууме. Это означает, что и за нашим миром
следует множество миров - пространств, или реальностей, и после нашего мира
существуют реальности, уже пережившие нашу эпоху и живущие, следовательно, в
нашем будущем. Очевидно также, что наблюдатель, рассматривающий таким
образом пространственно-временную систему координат Минковского, должен
находиться в некоторой внепространственной и вневременной системе отсчета,
которая соответствует тому, что древние мыслители называли Этернитас -
Вечность.
Рассматриваемую конструкцию в первом приближении можно представить как
киноленту, каждый отдельный кадр которой есть реальность в каждый данный
момент времени. Говоря другими словами, наблюдатель, находящийся во
временной системе координат, может видеть, как вы пришли с работы, вы
поужинали, вы сидите и читаете эти заметки. А в этот момент вы же, более
"ранний" - "вы минус 2 часа", только пришли с работы, "вы минус 1 час"
только ужинаете, а "вы плюс 1 час" уже легли спать.
В одном из текстов дзэн можно прочитать следующее замечательное изложение
этой концепции: "Данное состояние "Я" в данном "здесь-сейчас" непрерывно,
вечно и неизменно. Но поскольку данное состояние принадлежит только данному
"здесь-сейчас", оно мгновенно. "Я" тождественно только "Я", но
"Я-эдесь-сейчас" как форма - существуют только и единственно "здесь-сейчас".
Но в то же время "Я" осознаю себя "Я" всегда, в любом "здесь-сейчас".
Итак, любое "Я" мгновенно, и в то же время - любое "Я" непрерывно и
длительно. Можно сказать, что мое "Я" - бесконечная и неуничтожимая материя,
которая непрерывно деформируясь, сменяет множество различных форм, мгновенно
протекающих одна в одну. Некая "конечность" (то есть иллюзорно-статичная
форма, как мое тело, камень, планета и др.) - есть просто более или менее
сложный комплекс смежных состояний "форм здесь-сейчас", выдержанных без
резких изменений и различий. Затем "Я" переходит в иную конечность.
Но поскольку "будущее", "прошлое", "настоящее" неуничтожимы и всегда налицо
- весь становящийся континуум в то же время есть завершенный, свершившийся".
"Прошедшее и будущее время также существуют, хотя и непостижимым для нас
образом... Где бы и как бы ни существовали прошедшее и будущее, ясно одно,
что там, где они существуют, они составляют настоящее", - писал в середине
прошлого тысячелетия Августин Аврелий.
И вот вы - десять, двадцать, тридцать, сорок... лет назад. Вы рождаетесь и
живете, радуетесь, смеетесь, мучаетесь, плачете, ненавидите, любите. Вот вы
- сегодняшний, и годы впереди: десять, двадцать, тридцать, сорок... - вы
живете, радуетесь, смеетесь, мучаетесь, плачете, ненавидите, любите и
умираете. Вея ваша прошлая жизнь идет вечно и точно так же вечно
продолжается и ждет вас будущая жизнь.
Вы - самый ранний - вечно рождаетесь, и вы же - последний - умираете. Ваша
кинолента крутится без конца и без изменений, и кажется, что она навечно
вплетена в пространственно-временную ткань Мироздания, и кажется, что
"...живешь по уже давно написанному и не раз сыгранному сценарию", - звучит
в одном из солдатских писем, отрывки из которых я приводил выше.
Даже эмоционально в этом детерминизме ощущается что-то отвратительное,
что-то зловещее, противоречащее одной из первооснов нашего бытия - свободе
воли как достоянию, которым обладает даже самый жалкий раб, потому что из
любой, самой безвыходной ситуации всегда существует выход, пусть даже
навсегда, но выход, самостоятельно выбранный личностью, располагающей
свободой воли - немногим, чего нельзя, казалось бы, лишиться ни при каких
обстоятельствах. Разумеется, невозможно не признать влияния окружающей
среды, во многом диктующей линию человеческого поведения, но и в одних и тех
же условиях всегда существует выбор одной из множества адекватных среде
линий поведения.
Каждый выбирает для себя. Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или
пророку - Каждый выбирает для себя".
Таким образом, статическая концепция времени вроде бы предполагает, что
любой ваш шаг, любой поступок, даже предпринятый с осознанной целью
изменить, нарушить этот установленный извечно ход ваших бесконечных жизней
оказывается предопределенным, а потому, наверное, бессмысленным. Эта идея
близко соотносится с выработанной еще в глубокой древности идеей судьбы,
которую у древних греков персонифицировали Мойры-триада женских образов;
римским аналогом их были Парки. "В жизни каждого есть день, который решает
его судьбу. Этот день может быть избран ворчливыми Парками, которые сидят,
монотонно напевая над прялкой..." - пишет Стэнли Эллин.
Здесь, кстати, можно, несколько упрощая, заметить, что так же, как для
статической концепции времени, в значительной мере определяющей является
идея судьбы, так и течение времени в динамической концепции может считаться
своего рода результатом деятельности множества индивидуумов, обладающих
свободой воли, Обоснование выбора между свободой воли и судьбой, или
детерминизмом и индетерминизмом как факторами, доминирующими в жизни
индивидуума, является предметом тысячелетних философских споров, анализ
которых занял бы слишком много места. Однако еще Цицерон полагал, что
некоторые события всецело предопределены судьбой, тогда как в отношении
других событий человек обладает определенной свободой выбора и, начиная,
наверное, с. дуализма Канта, роль и детерминизма и индетерминизма в бытии
признается, видимо, всеми философами. Разница заключается только в
предполагаемых пропорциях между свободой воли и судьбой в их природе - здесь
я имею в виду то обстоятельство, что авторы, исповедующие различные
мировоззрения, в качестве главенствующих предлагают различные источники
детерминизма - от божественного промысла до абсолютизации влияния социальной
среды, что в значительной мере и определяет их отношение к пропорции между
детерминизмом и индетерминизмом.
Но, так или иначе, главным итогом этих дискуссий можно считать
общепризнанный сегодня дуализм между свободой воли и судьбой, что, вообще
говоря, является непосредственным следствием основных законов диалектики.
Помимо чисто философского обоснования такого дуализма может быть приведено
физическое обоснование, опирающееся на представления о флуктуативных
процессах, происходящих в сложных самоорганизующихся системах, а также о
процессах хаотических, энтропийных, разрушительных, о чем достаточно, как
кажется, говорилось, в предыдущих главах. Выше также говорилось о
вероятности нашего Мира, где большинство процессов может быть выражено в
виде волнообразной кривой распределения вероятностей.
Можно предположить, что эта кривая в какой-то степени определяет и
соотношение между детерминизмом и индетерминизмом, отдавая все-таки
предпочтение процессам более вероятным, детерминированным, что, собственно,
и подтверждается фактами предсказаний. Иначе говоря, область под "горбом"
кривой вероятностей может быть соотнесена с судьбой, а события, лежащие под
ветвями этой кривой, принадлежат свободе воли.
Здесь можно сделать некоторые интересные выводы. Во-первых, флуктуации,
которые происходят в системах, являющихся частями Вселенной, не оказывают
видимого влияния на ее историю и развитие. В качестве небольшого примера
можно привести образование биологической жизни на Земле, что, являясь
гигантской флуктуацией для планеты, никак не сказалось и, видимо, не
скажется на развитии систем более высоких иерархических уровней Вселенной.
Можно, видимо, сделать вывод о том, что с повышением иерархического уровня
систем Wf. поведение .становится более детерминированным. Об этом знали еще
древние и Птолемей, например, считал, что некоторые события, охватывающие,
