стоящие перед человеком. Именно здесь могут находиться истины о
предназначении человека, человечества - а ведь знать, для чего ты жил,
пожалуй, самое важное, что хотел бы знать любой человек, перед тем, как уйти
из этого мира.
В этой книге рассказывается об удивительном мире феноменов, о необычных,
неконтролируемых, невоспроизводимых и часто непознанных явлениях; явлениях,
по поводу которых у религии не находится иных слов, кроме "чур меня!", а у
науки - "не может быть!", явлениях, каждое из которых - чудо, которое, по
словам Фейербаха, "находится в противоречии не с природой, а с нашими
представлениями о ней". Почти сто лет назад философ Карл Дю-Прель писал: "С
точки зрения нашего миропонимания все явления распадаются на две категории:
согласующиеся с нашими теориями и им противоречащие. Если бы существовали
только явления первого рода, то дальнейший прогресс был бы совершенно
невозможен, ибо в таком случае прекратился бы процесс приспособления к
действительности. Следовательно, тот, кто верит так же непоколебимо в
будущий прогресс, как в непрерывный прогресс в прошлом, должен признать
априори существование явлений, противоречащих нашим теориям". Здесь будет
идти речь о явлениях второй категории.
Вместе с тем мне не хотелось представлять всю эту информацию, не сделав
попытки объяснить ее при помощи каких-то гипотез, ибо, как было сказано
Д.И.Менделеевым, "лучше опираться на гипотезу, которая со временем рискует
быть признана неудачной, чем вообще ни на что не опираться". И такие
гипотезы были найдены.
Эрудированный читатель вряд ли найдет в этой книге для себя что-либо новое:
приведенные факты.по большей части известны, а гипотезы выдвинуты не мной. Я
вообще далек от мысли предлагать здесь новые теории, объясняющие устройство
мироздания, наоборот, надеюсь, что излагаю мысли, высказываемые и
разделяемые многими. Мне кажется, и в этой книге я постараюсь подтвердить
эту мысль, не останавливаясь, впрочем, на доказательстве специально, что
гипотезы, способные как-то объяснить явления, лежащие под хвостами кривой
распределения вероятностей; могут иметь в большей степени мировоззренческий
характер, нежели теории жесткого и жестокого детерминизма.
Критик, помимо всего прочего, обязательно упрекнет меня в эклектичности. Ну
что ж, на мой взгляд, в этом нет ничего плохого: эклектика - всего лишь
пренебрежительная кличка синтеза, и семантически они соотносятся примерно
так же, как понятия "кобель" и "самец собаки".
Эти заметки посвящены молодежи и обращены в первую очередь к ней. К людям,
еще не успевшим устать от мелочной суеты жизни и не несущим печальный груз
потерь и разочарований, и я буду считать задачу этой книги выполненной, если
она увлечет хотя бы одного молодого человека на вечную дорогу познания,
потому что есть все-таки в этой жизни одно-единственное достойное человека
занятие - узнавать правду о мире и о своем месте в этом мире. "Попытка
понять Вселенную - одна из очень немногих вещей, которые чуть приподнимают
человеческую жизнь над уровнем фарса и придают ей черты высокой трагедии", -
писал нобелевский лауреат Стивен Вайнберг. Только познание, жадные и
бескорыстные поиски истины, радость найденного ответа могут противостоять
"материократии", "сытой гастрее", как называл эту человеческую тягу к
избытку благ великий мудрец Федоров. Потому что эти поиски истины имеют
великую цель: понимание пути рода человеческого.
Я уже упоминал о том, что одной из основных рабочих гипотез, принятых мной,
является принцип доверия к фактам и к людям, их сообщающим. Естественно
предположить, что при таком подходе итогом этой работы может стать собрание
более или менее классифицированных случаев недобросовестных сообщений,
ошибок наблюдения или игры человеческой психики. Но не все. "Все не есть
действительность, но все также не есть недействительность. Мы не должны жить
во Вселенной с принципом: все или ничего. Для некоторых проблем, может быть,
не существует решения вообще".
Второй основной принцип, примененный мной в этой работе, может быть выражен
нехитрой присказкой: "Сказка ложь, да в ней намек..." Здесь мной руководило,
главным образом, отвращение к общепринятому представлению о предках как о
темных, недалеких и таких неинтеллигентных людях: ведь в современных
повествованиях даже о каком-либо гиганте древней мысли между строк все равно
проскальзывает этакое снисходительное похлопывание гиганта по плечу: "Надо
же, до чего додумался!"
Другой причиной такого отношения к древним источникам явилось ощущение
приблизительности и даже ложности постулатов современной науки, вычурной
сложности логических конструкций, а также странной правдоподобности древних
мифов, скрывающих в своей удивительной поэзии какие-то неуловимые, не
дающиеся сразу в руки факты. Современная философия уверена, что "фантазия
вообще не может выйти за пределы заложенного в возможностях человека.
Сознание конструирует свой мир из реальных элементов..."
Древние источники - это не есть сплошь сборники развлекательных сказок еще и
потому, что существовавшая в древности традиция обязывала ученых таить и
зашифровывать добытые знания, и ниже я постараюсь показать на нескольких
примерах, что древними исследователями руководил отнюдь не эгоизм, а
чувства, гораздо более возвышенные и, наверное, к сожалению, утраченные
ныне.
Работая над этой книгой, я не часто затруднял себя подробными ссылками на
цитируемые источники, на их авторов. Иногда я ограничивался кавычками,
иногда обходился без них. Это не небрежность и не неуважение к авторам.
Причиной этого является отношение к авторскому праву, которое я нахожу самой
гнусной разновидностью частной собственности - собственностью на мысли.
"Мыслить, анализировать, придумывать - это не аномальная деятельность, а
нормальное дыхание разума... Всем людям должны быть по силам все мысли, и
думаю, что когда-нибудь так и будет", - утверждает Хорхе Луис Борхес.
Знания обо всем есть везде, и гений, может быть, отличается от людей
обыкновенных только лучшим, по сравнению со средним уровнем избирательности
своего приемника рассеянной в пространстве информации. А постоянная
настройка на требуемую волну информации, способность выделить полезный
сигнал из "белого шума" обеспечивается, как известно, только упорным,
изнурительным, повседневным напряжением мысли.
Рассказывая о гипотезах, мне, естественно, пришлось вводить понятия,
относящиеся к той или иной отрасли знаний, и оперировать ими в дальнейшем.
Передо мной встала сложная задача из класса "и волки сыты, и овцы целы",
ибо, с одной стороны, я стремился к доступности чтения этих заметок для
любой категории читателей, а с другой стороны, даже малейшая некорректность
формулировок и выводов могла мгновенно вызвать антипатию специалистов и, как
следствие, их неприятие всего материала в целом. Короткое, общедоступное и в
то же время корректное определение таких, например, понятий, как энтропия
или Мир Минковского, оказалось, к сожалению, для меня невозможным. Мне
пришлось что-то упрощать, что-то опускать, жертвовать тонкостями, подчас
важными, во имя простоты изложения. Одним словом, я пренебрег мнением узких
специалистов, разделяя мнение о них Э.де Боно: пусть себе сидят по своим
ямам.
Здесь, видимо, следовало бы выразить признательность всем тем людям, которые
своим участием в обсуждении вопросов, затронутых л этих заметках, в подборе
и предоставлении материалов, в поисках литературы помогли мне.
Однако я не буду называть их имен, ибо понимаю, что не все они разделяют все
взгляды, выраженные в этих заметках.
Я просто говорю им всем: "Спасибо вам!" .
* * *
Глава первая. Неопознанные летающие объекты
"Когда к обезьяне, старожилу вивария подселили другую обезьяну, та сообщила
новенькой, что временами наблюдается странное явление: вспыхивает свет и
невесть откуда на пол клетки падает банан. После того, как свет наконец-то
вспыхнул, а банан не появился, новенькая стала называть обезьяну-старожила
мошенницей". Из жизни вивария
"Кто-то или что-то когда-нибудь, в свое время, расскажет нам об этом все.
Наши небеса заполнены и всегда были заполнены Троянскими конями. Они
действуют, подчиняясь таинственному графику, сея абсурд и неразбериху на
своем пути". Джон А. Киль
* * *
В июне 1947 года американец Кеннет Арнольд, летевший на самолете над
вершинами Каскадных гор, штат Вашингтон, увидел в небе плывущие строем
девять светящихся дисков.
Позже в беседе с журналистами Арнольд назвал их "летающими тарелками". Этот
термин и это странное событие явились первым камешком той лавины сообщений о
неопознанных летающих объектах, которая, то усиливаясь, то стихая,
докатилась до наших дней и продолжает будоражить воображение многих мужчин и
женщин по всему миру. Не утихают споры о природе феномена, в которых
отстаиваются самые противоречивые гипотезы; открываются и закрываются,
разрешаются и запрещаются всевозможные любительские и государственные
комиссии, комитеты, кружки, общества и секции.
Появились люди, целиком посвятившие себя исследованиям в новой, одной из
самых неортодоксальных и противоречивых наук нашего времени - уфологии.
Я не стану пересказывать историю этих поисков, где как в зеркале отразились
человеческие надежды и чаяния, пороки и страсти; где истина и даже ее поиски
отдавались в жертву соображениям сиюминутной политической выгоды или
научного престижа - обо всем этом достаточно много писалось. Здесь я хочу
совсем немного рассказать о НЛО. Немного, потому что НЛО, как мне
показалось, - всего лишь кусочек мозаики, звено очень длинной цепи необычных
явлений, вдоль которой мне хотелось бы пройти как можно дальше. Я хочу
рассказать о НЛО то, что сообщали очевидцы, которые, сами не подозревая
этого, во многом повторяли свидетельства друг друга, ибо при всем, казалось
бы, непостижимом разнообразии феномена, разнообразии, которое заставило
французского исследователя Гверина сформулировать закон, гласящий: "В
уфологии всякий закон немедленно фальсифицируется последующими наблюдениями,
и именно так скоро, как он сформулирован", проявления феномена несомненно
имеют общие черты. Эти черты, сообщенные неосведомленными и независимыми
наблюдателями, являются одним из критериев достоверности того или иного
наблюдения. В этом отношении в силу, мягко говоря, весьма малой
распространенности уфологической литературы у нас в стране очень ценны
отечественные наблюдения.
Я читал сотни писем людей самых различных социальных слоев и самого
различного уровня образования и могу отметить только то ощущение
искренности, которое они несли в себе. И еще - во многих письмах ясно
чувствовалось облегчение людей, которые наконец-то выговорились. Они просто
не могли никому рассказать о своем опыте, ибо попытки поделиться с
кем-нибудь своими, далеко неординарными впечатлениями неминуемо
наталкивались на стену насмешек и скепсиса. Даже те редкие, скажем, просто
уникальные публикации, которые прошли по нашей прессе в последние годы,
сыграли большую роль не только для становления отечественной уфологии, но и
для множества людей, которые смогли, сравнив и отождествив свой опыт с
чужим, убедиться хотя бы в собственном психическом здоровье.
К сожалению, подобных, более или менее непредвзятых публикаций, откуда можно
