объединяет там, где тирания сеет рознь. Так что же удивительного в том,
что оно - враг всем видам угнетения? Что удивительного, что именно
художники и интеллектуалы становятся первыми жертвами современных
тиранических режимов - и правых и левых? Тиранам ведь отлично известно,
что произведение искусства таит в себе мощный освободительный заряд,
который представляется тайной лишь тем, кто не верует в свободу. Каждое
великое творение обогащает и возвышает облик человека - вот и весь его
секрет. И никаким концлагерям, никаким тюремным решеткам не уничтожить это
потрясающее свидетельство человеческого достоинства. И лгут те, кто
утверждает, будто можно временно отменить старую культуру, пока будет
подготавливаться новая. Нельзя запретить человеку непрерывно говорить о
своем величии и ничтожестве, как нельзя запретить ему дышать. Не
существует культуры без наследия прошлого, и мы не можем и не должны
ничего отвергать из нашей, западной культуры. Каковы бы ни были творения
будущего, они всетаки будут нести в себе ту же тайну - тайну мужества и
свободы, взращенную отвагой тысяч художников всех времен и народов.
Поистине, когда современная тирания доказывает нам, что художник, даже
замкнувшийся в своем ремесле, все же враг общества, она совершенно права.
Но этим утверждением она еще и воздает почести человеческой личности,
которую ничто до сих пор не смогло раздавить и уничтожить.
Мой вывод будет прост. Он состоит в том, чтобы среди шума и ярости
нашей истории сказать: "Возрадуемся!" И в самом деле, возрадуемся тому,
что оказались свидетелями кончины лживой и изнеженной Европы, тому, что
судьба столкнула нас с жестокими истинами. Возрадуемся, как положено
обыкновенным людям, тому, что долгое наваждение наконец рассеялось, и мы
явственно видим, что нам угрожает. И возрадуемся, как положено художникам,
тому, что вырвались из трясины сна разума, из глухоты и слепоты, что
обрели силу противостоять нищете и горю, тюрьмам и крови. Если при виде
всего этого мы сумеем сохранить память о прожитых днях и людских лицах,
если, напротив, созерцая красоту мира, мы не позабудем об униженных,-
тогда, и только тогда, западное искусство мало-помалу вновь обретет свою
царственную мощь. Конечно, в истории немного было художников,
столкнувшихся с такими серьезными проблемами, как мы. Но именно оттого,
что в наше время слова и фразы, даже самые немудреные, оплачиваются ценою
крови и свободы, художнику приходится учиться произносить их с величайшей
осторожностью. Опасность делает искусство классическим - ведь в конце
концов всякое величие берет свое начало в риске.
Времена безответственных художников минули навсегда. Мы грустим о них -
ведь нам было в них так уютно! Но давайте признаем, что испытание это в то
же время увеличивает наши шансы на овладение истинным искусством, и с
достоинством примем вызов.
Свобода творчества недорого стоит, когда она имеет лишь одну цель -
обеспечить удобство художнику. Для того чтобы та или иная ценность,
добродетель укоренилась в обществе, достаточно хотя бы не лгать, говоря о
ней,- иными словами, платить за нее каждый раз, как сможешь. Если свобода
стала опасной, значит, ее вот-вот перестанут проституировать. И я не могу
одобрить, например, тех, кто скорбит сегодня об упадке мудрости. На первый
взгляд они как будто правы.
Но в действительности мудрость никогда не опускалась так низко, как в
те времена, когда она была безобидной утехой кучки гуманистовкнижников.
Сегодня же, когда ей грозят вполне реальные опасности, у нее, напротив,
появились некоторые шансы на то, чтобы снова встать во весь рост и
завоевать всеобщее уважение.
Рассказывают, что Ницше после разрыва с Лу Саломе погрузился в полное
одиночество; подавленный и одновременно вдохновленный перспективой своего
огромного труда, который ему теперь предстояло свершить без всякой помощи,
он бродил ночами по горам, окаймляющим Генуэзский залив, и, разжигая
гигантские костры из листьев и веток, глядел, как их пожирает огонь. Я
часто думал об этом пламени, и мне случалось мысленно ставить перед ним
некоторых людей и некоторые произведения искусства, дабы подвергнуть их
испытанию этим очистительным огнем. Так вот, наша эпоха - это один из тех
костров, чей невыносимый, опаляющий жар, без сомнения, обратит в пепел
многие так называемые шедевры. Но есть и другие: эти устоят, не
расплавятся в огне, и именно они станут для нас источником безграничного
экстаза разума, имя которому "поклонение".
Можно, конечно, пожелать (я и сам желаю этого) не буйного пожарища, а
тихого огонька, краткой отсрочки, отдохновения души, побуждающего к
сладким мечтам. Но нет, наверное, иного покоя для художника, чем тот, что
таится в самом сердце битвы. "Любая стена - это дверь", - сказал Эмерсон.
Так не будем же отыскивать дверь, избегая стены, с которой столкнула нас
судьба. Давайте искать отсрочку там, где ей положено быть: я хочу сказать
- в самой гуще схватки. Ибо, по моему мнению (и на этом я закончу), там
она как раз и находится. Говорят, великие идеи прилетают в мир на крыльях
голубки. Прислушаемся: может быть, мы различим среди грома империй и наций
слабый шелест крыльев, тихое дыхание жизни и надежды. Одни скажут, что
надежду эту несет народ, другие - что несет ее человек. А я убежден, что
она живет, дышит, существует благодаря миллионам одиночек, чьи творения и
труды каждодневно отрицают границы и прочие грубые миражи истории, чтобы
помочь хотя бы на миг ярче воссиять истине, вечно преследуемой истине,
которую каждый из них своими страданиями и радостями возвышает для всех
нас.
Компьютерный набор - Олег Аристов Дата последней редакции - 12.03.1999
Жермен, Луи - учитель начальной школы в Алжире, благодаря которому Камю
сумел получить полное среднее образование. Обратив внимание на способного
паренька из бедной семьи, Жермен выхлопотал для него стипендию, и Камю
смог продолжить учебу в лицее. Сразу после получения премии Камю писал
своему учителю: "Без Вас, без Вашей руки, сердечно протянутой бедному
малышу, каким я тогда был, без Вашего преподавания и примера ничего этого
не было бы".
Инстинкт смерти - понятие 3. Фрейда, обозначающее стремление к
деструктивности, к которому сводятся все разрушительные, агрессивные
действия людей. В работах Камю конца 50-х гг. встречаются ссылки на
инстинкт смерти, как на причину преступлений, немотивированных убийств
(например, в его "Размышлениях о гильотине").
"Ангажированностью (фр. engagement, букв. "вовлеченность") - термин,
введенный Сартром в послевоенных статьях о литературе. Означает
сопричастность человека событиям его времени, вовлеченность в проблемы,
участие в борьбе. Это относится и к писателю - он не может занять позицию
стороннего наблюдателя: отказ от участия в борьбе также является
результатом выбора, но в данном случае это выбор отступничества. Сартр и
его последователи проповедовали "ангажированную литературу", которая
реализует "тотальный выбор" писателя, прежде всего выбор политический.
Камю, как это видно по "Шведским речам", не возражал против самого тезиса
- необходимости участия художника в решении важнейших проблем эпохи, но
выступал против вульгаризованно-политической трактовки "ангажированности",
не признающей своеобразия искусства.
Расин постыдился бы писать "гБеренику" в 1957 году вместо того, чтобы
бороться в защиту Нантского эдикта - пьеса Расина "Береника" была впервые
сыграна в 1670 г., за 15 лет до отмены Нантского эдикта, принятого при
Генрихе IV и дававшего протестантам известную свободу вероисповедания.
Расин был учеником янсенистов, которые также преследовались во Франции.
Осуждение религиозной нетерпимости, защиту гонимых обычно находят в более
поздних пьесах Расина - "Есфирь", "Гофолия", - написанных после отмены
эдикта. Камю развивает здесь критику "ангажированной литературы", когда
она доходит до самоотрицания ради политики.
** Эмерсон, Ралф Уолдо (1803 - 1882) - американский философ, поэт,
эссеист, основоположник трансцендентальной школы.
"Чаттертон" - драма А. де Виньи, написанная в 1835 г. Посвящена
одиночеству и страданиям английского поэта XVIII в. Чаттертона в мире
стяжательства.
Лу Саломе-Лу Андреас-Саломе (1861 - 1937) - немецкая писательница,
получившая известность не столько своими литературными трудами, сколько
близким знакомством со многими видными деятелями культуры. Родилась в
России, была близким другом Ницше и последовательницей его учения (Ницше
предлагал ей руку и сердце, но получил отказ). Первые публикации о
философии Ницше в России принадлежат Лу Саломе. Впоследствии имела немалое
влияние на молодого Рильке, которого дважды привозила в Россию; входила в
узкий круг ближайших сподвижников Фрейда.
