Александр КАЗАНЦЕВ
ВЗРЫВ
Рассказ-гипотеза
Картина далекого детства навсегда осталась в моей памяти. Высокие
холмы обрываются к воде, как будто срезанные гигантским ножом. Широкая
река делает крутой поворот. Берега - дикие, каменистые, угрюмые. Сразу за
ними - вековая тайга.
Наша лодка поднимается по Верхней Тунгуске, как здесь зовут Ангару.
На перекатах только я да рулевой остаемся в лодке. Все остальные, в том
числе и отец, тянут бечеву. Сейчас перекат позади, и все сидят на веслах.
Я устроился на носу и чувствую себя капитаном. Это гребная галера. Мы
отважные корсары и идём открывать новые земли за океаном. Эй, кто там на
марсе? Что за остров на горизонте? Плавучий остров? Свистать всех наверх!
Плоты один за другим показываются из-за темной, закрывающей полнеба
скалы. Слышится блеяние.
Капитану понятно все. Это проклятые рабовладельцы ограбили туземцев,
погрузили на плавучий остров их скот, далеко в трюмы спрятали закованных в
цепи невольников. Я понимаю, что именно сейчас нас ждет благородный
морской подвиг. Смелее, корсары, вперед!
Тихое-тихое утро. Небо безоблачно. Где-то далеко глухо урчит
пройденный вчера перекат.
Я проклинаю всплески от наших весел. Ненавистные рабовладельцы ничего
не должны заметить. Галера быстро приближается к плавучему острову. Ясно
видны овцы и избушка на переднем плоту. Но я-то знаю, что это рубка
рабовладельца-капитана. Вот он, бородатый, в синей рубахе, выходит и
смотрит на небо. Потягивается, чешет спину, потом зевает и крестит рот.
Тише, гребцы! Мы должны подойти к противнику незаметно и сразу
ринуться на абордаж. Где-то слева шуршит белка на лиственнице. Если он
оглянется... Тихо-тихо. Еле слышны всплески от весел.
И вдруг страшный удар. Я втягиваю голову в плечи. Я плачу, я забыл о
корсарах. Плотовщик от неожиданности падает на колени. Рот у него открыт.
Овцы блеют, шарахаются к самой воде. И тут второй удар, более страшный. В
избушке порывисто открывается дверь, но никто не показывается из нее.
Слева, за тайгой, что-то сверкает, споря с солнцем.
- Держись! - еле доносится до меня голос отца.
Воздух - густой, тяжелый - толчком обрушивается на меня. Я хватаюсь
за борт, кричу. Мне вторит испуганное, исступленное блеяние овец.
Я вижу, как овцы одна за другой падают в воду, словно их кто-то
гигантской ладонью сметает с плота. По реке идет высокий вал. Вижу, как
переламывается пустой уже плот. Бревна его встают торчком. Нашу лодку
подбрасывает, словно на перекате. Я захлебываюсь и ловлю ртом воздух.
Разжимаются пальцы, и, весь мокрый, я скатываюсь на дно. Там вода и пахнет
рыбой. И сразу становится тихо-тихо...
Далекое воспоминание, страница из детского дневника. Вот она,
затрепанная коричневая тетрадка, помеченная 1908 годом. В этом году,
тридцать восемь лет назад, в двухстах пятидесяти километрах от места, где
сметены были в воду овцы с плотов, в тайгу упал страшный метеорит, о
котором так много писали и рассказывали в Сибири.
Зачем понадобилась мне старая тетрадка? Почему завален мой стол
статьями и книгами о Тунгусском метеорите?
Полный полемического задора и дискуссионной злости, беру я лист
бумаги. Да, я готов спорить!
Рассказ, пожалуй, лучше всего начать с того часа, когда утром 3
апреля 1945 года ко мне в редакцию журнала вошли два человека. Каждый из
них положил на мой стол по объемистому конверту.
Тот, что поставил на пол большой чемодан, был гигантского роста. Он
сильно сутулился; казалось, будто он что-то рассматривал на полу. У него
были крупные, словно рубленые черты лица и сросшиеся лохматые брови,
из-под которых мечтательно смотрели светло-голубые глаза.
Его спутник сидел на стуле прямо, не касаясь спинки. Он был строен,
чуть узок в плечах. Роговые очки придавали его немного скуластому лицу
выражение учености.
- В-в-вашему журналу, - начал гигант, заикаясь на букве "в", -
несомненно, интересен научный спор, который будет разрешен во время
этнографической экспедиции Академии наук в район Подкаменной Тунгуски.
- Если научным спором можно назвать утверждение и отрицание
бессмыслицы, - едко заметил человек в очках.
- Я просил бы в-в-вас, -- свирепо обернулся к нему первый посетитель,
- не прерывать меня. В-в-вот два конверта, - он уже говорил со мной, как
бы не замечая своего противника, - здесь изложены две гипотезы по поводу
странной этнографической загадки.
- Не познакомите ли вы меня с сутью спора? - попросил я.
- Знаете ли в-в-вы, что на севере Сибири, в-в-восточнее Енисея, живет
народность эвенки? Люди нашего с вами возраста - конечно, я не говорю о
специалистах - иногда неправильно именуют их тунгусами. Эвенки принадлежат
к желтой расе и родственны маньчжурам. Когда-то они были народом
в-в-воинственных завоевателей, в-в-вторгшимся в Среднюю Азию. Однако они
были в-в-вытеснены оттуда якутами и, отступив на север, укрылись в
непроходимых сибирских лесах. Правда, и якутам пришлось уступить
завоеванную ими цветущую страну более сильным завоевателям - монголам - и
тоже уйти в сибирские леса и тундры, где они стали соседями эвенков...
- Сергей Антонович настолько любит этнографию, что никогда не
упускает случая пропагандировать эту науку, - прервал второй посетитель. -
Я позволю себе сформулировать его мысль: ни эвенки, ни якуты не являются
коренными жителями Сибири.
Он говорил подчеркнуто серьезно, но чуть опущенные уголки губ
придавали его рту выражение едва уловимой насмешливости.
- И докажу! В-в-вот! Не угодно ли в-в-взглянуть?
Сергей Антонович, кряхтя, согнулся, раскрыл свой огромный чемодан и,
к величайшему моему изумлению, извлек оттуда какую-то пожелтевшую
исполинскую кость. Он торжественно положил ее передо мной на стол, поверх
рукописей.
- Что это? - невольно отодвинулся я.
- Берцовая кость коренных обитателей Сибири, - с пафосом возвестил
Сергей Антонович, глядя на меня счастливыми прозрачными глазами.
- Коренных обитателей? - Я с ужасом попытался представить себе
обладателей таких костей.
- Это берцовая кость слона, - рассеял мои предположения Сергей
Антонович.
- В Сибири? Слоны? Может быть, мамонты? - усомнился я.
- Слоны! Эту кость нашел я. В-в-в прошлом году я исколесил таежные
болота и гривы, лазал по неприступным сопкам в поисках кое-каких
ископаемых и, представьте себе, наткнулся на шестьдесят пятом градусе
северной широты и сто четвертом градусе восточной долготы на кладбище
слонов. Плоскогорье, как гигантским забором, было отгорожено хребтами со
в-в-всех сторон. Жаркое сибирское солнце растопило слой в-в-вечной
мерзлоты и... В-в-вот, закурите, - протянул он портсигар.
- Спасибо, не курю.
- Я сам отпилил заготовку для этого портсигара от настоящего
слонового бивня - прямого, а не загнутого, как у мамонта. Три недели я не
ел ничего, кроме пучек. Это растения из семейства зонтичных, из которых
куда лучше делать дудочки, чем съедобные блюда. Я оставил на кладбище
слонов в-в-всю провизию, лишь бы донести эту кость и часть клыка.
- Надо заметить, что Сергей Антонович самоотверженно нагрузил на себя
эти любопытные кости, помимо образцов найденной им ценной руды.
Любитель-этнограф, любитель-палеонтолог, он в добавление ко всему этому
еще и профессионал геолог.
Гигант взглянул на своего спутника.
- Изучение обнаженных геологических слоев привело меня к заключению,
что до последнего ледникового периода в-в-в Сибири был жаркий африканский
климат. Там в-в-водились слоны, тигры...
- И естественно, жили африканские негры, как готов утверждать наш
почтенный ученый.
- Да, я уверен, что племя коренных доледниковых сибиряков
существовало и, может быть, даже имеет потомков, доживших до нашего
времени. В глуши сибирской тайги ходят легенды о неведомой чернокожей
женщине...
- Есть красочное описание встречи с ней ангарца-зверобоя Кулешова, -
сказал спутник Сергея Антоновича, снимая очки, чтобы протереть их платком.
Прищурившись, он посмотрел поверх меня куда-то вдаль. - Благодаря любезной
настойчивости Сергея Антоновича я выучил его наизусть. Представьте себе:
рев, грохот и черные мокрые камни среди белой пены. Почти шаркая о
нависшие с берегов скалы, меж камней скачет шитик - лодка с поднятыми
бортами. Высоким носом шитик зарывается в пену. В нем стоит чернокожая
женщина. На ней только набедренная повязка. По ветру трепещут, развеваются
длинные рыжие волосы. Кулешов готов был поклясться, что она гигантского
роста. Лица ее он не рассмотрел. Охотник говорил, что она шаманит у
стариков. Через перекат переправлялась она без одежды, вероятно боясь в
ней утонуть.
- Я утверждаю, что это последний потомок доледниковых сибиряков, -
положил на стол свой огромный кулак Сергей Антонович. - В-в-в этой женщине
сказалась отдаленнейшая наследственность!
- Вот любопытный образчик вывода, не основанного ни на каких
посылках. Здравомыслящий человек вряд ли придет к такому заключению.
- Я посмотрю, как в-в-вы будете это отрицать там, на месте, -
рассердился Сергей Антонович. - Я твердо решил в-в-взять в-в-вас с собой,
хоть в-в-вы и кабинетный физик, а экспедиция укомплектована. В-в-возьму
как своего противника и не дам вам заниматься никакими электронами и
нейтронами, пока в-в-вы не сдадитесь и не признаете моей гипотезы!
Физик улыбнулся.
- Мы просим вас вскрыть конверты, - обратился он ко мне, - и
опубликовать ту гипотезу, о которой мы телеграфируем вам из Вановары, куда
отправляется комплексная экспедиция Академии наук под начальством Сергея
Антоновича.
- А мне телеграфно сообщите в-в-в В-в-вановару, какой
глубокомысленный бред был запечатан в-в-в конверте этим почтенным, в-в-все
отрицающим ученым, - пробурчал Сергей Антонович.
Мои враждующие посетители распрощались со мной и ушли. Я задумался,
глядя на оставленные конверты. Какой странный повод заставил так спорить
столь различных специалистов?
- Простите, - услышал я негромкий голос.
Подняв глаза, я увидел перед собой физика. На этот раз его глаза были
серьезны, губы крепко сжаты.
- Я вернулся предупредить вас, что в моем конверте действительно
изложена одна гипотеза, но она не имеет никакого отношения к чернокожей
женщине, что, безусловно, поразило бы милейшего Сергея Антоновича, не
допускающего отвлечения своей экспедиции посторонними вопросами.
- О чем же ваша гипотеза? - спросил я, заинтересованный. Дело
становилось все более и более запутанным.
- О Тунгусском метеорите.
- Который упал близ фактории Вановара в 1908 году?
- Который никогда не падал на землю.
Не падал на землю?! Перед моим мысленным взором прошли плоты с
торчащими бревнами, овцы в воде, зарево над тайгой.
- Вы были на месте падения? - едва сдержался я.
- Специальной экспедиции туда нет, и я пользуюсь случайным
расхождением во взглядах с Сергеем Антоновичем в вопросе о его чернокожей,
чтобы побывать в этом районе. Я хочу установить там некоторые детали и
тогда пришлю вам телеграмму с просьбой вскрыть конверт. Вы поймете, что
надо будет сделать.
Все это он говорил совершенно безапелляционно, с обезоруживающей
убежденностью в тоне.
- У меня есть основания пока никому не сообщать о своей гипотезе.
Сергея Антоновича я познакомлю с ней по прибытии на место, а то он еще,
