согласился. Затем мы перебрали еще кое-какие пункты и установили, что
претендовать на стрелочницу будет не более десяти человек. Как потом
выяснилось, мой теоретический результат блестяще подтвердился; таких
оказалось всего пять человек. Причем, все далеко не красавцы и бабники. Но
это уже другой вопрос. Вот ты высчитывал коэффициент социальной активности
населения Ибанска. Получилась довольно значительная величина. Но мне
кажется, что ты исходил из ошибочных теоретических предпосылок. Расчет можно
произвести на другой теоретической основе, а именно -- приняв такие
допущения. Социально активны только члены Братии. К тому же не все. Братия
сама есть социальный организм, в котором фактически активную часть можно
выделить твоим методом. Попробуй, посчитай теперь. Получается то же самое,
говорит Крикун. Дело в том, что выделенные таким методом социально активные
индивиды рассеяны в теле общества, потому приходится брать поправку на
расстояния, что сводит на нет весь предыдущий выигрыш. А чем кончилась твоя
история? Я теоретически вывел, сказал Учитель, что победит в этой ситуации
самый терпеливый и находчивый. Взял шинель и, не дожидаясь вечера,
отправился в будку. Даже ужин пожертвовал соседу. Тебе чего, спросила
стрелочница, когда я пришел. Начальство приказало, говорю. Ну, коли
начальство приказало, оставайся, говорит. И я остался. До полуночи мы о
чем-то болтали. Потом я лег на скамейку и уснул. Никаких попыток я, конечно,
не предпринимал. Она была для меня в некотором роде решающим экспериментом,
подтверждающим мою теорию. Под утро она меня разбудила, и я, схватив шинель,
на глазах у всего эшелона помчался в свой вагон. Взбешенный командир роты
(он был одним из претендентов) влепил мне губу на полную железку за
самоволку. Так я и ехал до самого фронта на губе. Патом пошли города. Баб
было навалом, и все особо желающие разговелись. А я сидел. Это не теория,
говорит Крикун. Теория рациональна, а твой ход иррационален. Его не учтешь
никакой теорией. Ну и что, говорит Учитель. Разве нельзя придумать нечто
аналогичное в отношении целого общества? Давай в конце концов выясним с
полной определенностью, чего мы хотим. Определенность в таких делах есть
самая грубая ошибка, говорит Крикун. Здесь нужно нечто крайне
иррациональное, не выводимое ни в какой теории. А это исключает как
определенность исходных предпосылок, так и определенность целей. Нужна
принципиальная неясность и неопределенность. И я, кажется, нашел кое-что.
Надеюсь, это не секрет, спросил Учитель. Конечно, нет, сказал Крикун. Я
нашел одно из самых больных мест этого общества. И в это больное место надо
бить, бить и бить, не заботясь о последствиях и о будущем. Это -- больное
место панический страх гласности. Нужна гласность. Любой ценой. В любой
форме и прежде всего во вне. Мир должен знать, что мы такое.
ПЕРСПЕКТИВЫ ЗАПАДА
Вернувшись из Франции, Распашонка реализовал чемодан духов и дамского
белья и затем на месяц уехал в санаторий по путевке Органов отдохнуть и
подвести итоги своих впечатлений. Итоги вылились в поэме, смысл которой был
выражен в безобразном стихе, приписываемом Певцу:
Погодите, доберемся и до вас.
Жизнь счастливую построим без прикрас,
Пережитков буржуазных вас лишим,
Не понравится -- тому башка кишим.
Потерпите, обязательно придем
И с собою идеалы принесем,
И научим вас, как следовает жить,
Не захочется -- заставим полюбить.
Не надейтесь, мы обратно не уйдем,
Не оставим вас с буржуями вдвоем,
Не позволим наших братьев угнетать.
Нашу нефть у них безденежно качать.
ЧАС ПЯТНАДЦАТЫЙ
Все-таки какие-то меры они вынуждены принимать, говорит Она. У нас
заменяют самых отъявленных мерзавцев. Причем, на либералов и сравнительно
порядочных. Погоди, говорит Он. Эти порядочные еще покажут себя. Нельзя так,
говорит Она. Жизнь многопланова. В каких-то отношениях улучшения все же
происходят. Происходят, говорит Он. Но общая атмосфера остается.
Бессмысленно за полярным кругом искать очаги субтропиков. На днях на самом
высшем уровне обсуждали Журнал Теоретических Проблем Ночных Горшков и
Иконостасов. ЖТПНГИИ. Нашли идеологическую ошибку в освещении обычая
ковырять в носу и почесывать задницу. Редактора сняли. И знаешь, кого
назначили? Не может быть, говорит Она. Это же чудовище! Почему же, говорит
Он. Это -- улучшение. Ходит слух, будто..., говорит Она. Неужели это правда?
Правда, говорит Он. Что же теперь будет, говорит Она. Улучшения, говорит Он.
Кто он, спрашивает Она. Странный вопрос, говорит Он. Конечно, сумасшедший.
Интересно, как об этом сообщат, говорит Она. Это ведь не скроешь. Не
скроешь, говорит Он. Ибанская история утратила невинность и из области
бюрократической фантазии перешла в область шизофренической реальности.
Смешно! Все древние формы протеста воспроизводятся. Но как! Возьми террор.
Раньше бомбы кидали в открытые коляски. Прошло сто лет. Наука и техника
сделали невероятные успехи. И что же? По бронированным машинам бабахают чуть
ли не из рогаток. Представляю, съезд революционеров соберется. И какие же
проблемы обсуждать будут? Где достать ведра для бензина и хороший бензин,
чтобы с одной спички загорался. Как усовершенствовать резинку для рогатки.
Резинки из женских трусиков, конечно, хороши. Но уже не удовлетворяют. Как
сочетать слово божие с квантовой механикой для чудом уцелевших безграмотных
старух. Ничего смешного в этом нет, говорит Она. Ты вульгарно понимаешь
религию. Послушал бы хотя бы раз... Слушал, говорит Он. И не раз. Я их всех
лично знаю. Они сами по себе вульгарны. Это не от хорошей жизни идет. Успех?
Лекции Мыслителя о психоанализе тоже имеют успех, а шарлатаном он от этого
не перестает быть. Так что же ты предлагаешь, спрашивает Она. Ясность
говорит Он. Беспощадную прозаическую ясность. А не извращения.
Патологические средства дают патологический результат.
О СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМАХ
Для теории социальных систем безразлично, сложилась та или иная система
естественно или была изобретена искусственно. В применении к обществу такое
различение вообще бессмысленно. Когда особенности ибанского общества
усматривают в том, что оно придумано искусственно, то говорят чепуху. Если
даже некоторое общество строят по плану одного человека, в качестве
строительного материала и исполнителей привлекается большое количество
людей. И это обстоятельство имеет неизбежным следствием то, что вступают в
силу социальные законы. По этим законам рано или поздно, скрыто или явно
начинают жить участники реализации замысла. Они начинают образовывать
группы, бороться за власть и привилегии и т.п. Когда идею искусственности
ибанского общества начинают истолковывать как непомерную бюрократизацию,
систему запретов, насильное навязывание идеологии и т.п., то упускают из
виду простую и уже очевидную истину: все это суть не отклонения от норм
этого общества, а его законные продукты, его реальное бытие, его подлинная
натура.
ЕДИНСТВО
Сидим мы тут все вроде бы вместе, говорит Посетитель, да живем-то мы
все по-разному. В разных мирах. Вот Вы, молодой человек, еще не заработали в
жизни своим трудом ни копейки, а уже имеете квартиру и можете за один вечер
потратить в ресторане столько, сколько мне хватает на еду на целый месяц. А
я -- бывший боевой офицер. Семь орденов. Четыре ранения. С четырнадцати лет
хлеб себе сам зарабатывал. А живу в сыром подвале. Восемь метров комнатушка
на троих. А мне какое дело до твоих боевых и трудовых подвигов, говорит
Сотрудник. Не валял бы дурака -- стал бы генералом. А Вам известно, в чем
заключалось мое валяние дурака, спрашивает Посетитель. Не обижай старика,
говорит Супруга. Поживи с его, может не так запоешь. А я что, говорит
Сотрудник. Только мне надоели бесконечные нравоучения. Нельзя квартиру
иметь? Нельзя в ресторан ходить? Я Вас не упрекаю и нравоучений Вам не
читаю, говорит Посетитель. Я просто использую образную форму для изложения
общей мысли. И в чем же состоит эта твоя общая мысль, спросил Сотрудник с
презрением и превосходством. Не финти, говорит Крикун. Ты сам прекрасно
понимаешь, о чем идет речь. Тут мы собутыльники. В лучшем случае --
соученики. А за дверями Павильона мы социальные индивиды, устраивающие свои
делишки. Тут ты свой в доску парень. А там ты активист. Карьерист, точнее
говоря. И хапуга, добавил Учитель. Ну-ну, говорит Сотрудник, вы полегче. А
что, спрашивает Учитель, устроишь погромчик вроде того, что учинили
Двурушнику? Так мне лично насрать и на тебя, и твои погромчики, я твоих
вдохновителей, и твоих помощников. Ребята, умоляет Супруга, перестаньте. Что
вы ссоритесь из-за пустяков. Мы же все свои. Есть проблемы поважнее. Мне
что, говорит Сотрудник. Я добрый. Ты, старик, лучше расскажи, как ты
ухитряешься жить на такие гроши. Мне лично этого не хватило бы даже на
папиросы. Я к такому нищенскому образу жизни не привык и привыкать не
намерен. Это прекрасно, говорит Посетитель. Не привыкайте ни в коем случае.
Это -- специфически ибанская ненормальность. Я ее не предлагаю в качестве
нормы. Но раз уж она неизбежна, к ней надо приспособиться. У меня есть свои
теория. Изобрел я ее еще тогда, когда меня первый раз посадили. За что,
посадили, спросил Учитель. Это не имеет значения, говорит Сотрудник. Конечно
же, ни за что. Их всех ни за что сажали. Не всех, говорит Посетитель. Меня
посадили за дело. Написал письмо Хозяину о безобразиях в части. Оказалось --
клевета. И устав нарушил. А в чем заключается Ваша теория, спросил Крикун.
Хотя бы в двух словах. Извольте, сказал Посетитель. Есть шкала всех
жизненных процессов. У нее есть нижний предел и верхний предел. И есть
определенные корреляции. Кажется, например, что если мало ешь, то надо
больше спать и бездельничать. Это ошибка. Разумеется, если питание не ниже
минимальной нормы. Если ниже этой нормы, то человек перестает быть
человеком. Я бы даже закон такой ввел: человек, которого насильно кормят
ниже минимума, имеет право на любое преступление против начальства. А кто
будет следить за соблюдением таких правовых норм, спросил Сотрудник. Не
перебивай, сказал Учитель. Это литература, и не в ней суть дела.
Продолжайте, то, что Вы говорите, крайне интересно для меня. Так вот, сказал
Посетитель, я отыскал...
ГОСУДАРСТВО
Такой способ воспроизводства власти, говорил Клеветник, вполне отвечает
ее природе. Эта власть выражает и реализует не политические отношения, а
другие социальные отношения -- отношения господства и подчинения. Это -- не
политическая власть, а власть-насилие. И больше ничего. И она не имеет
никаких других основ. Это самодовлеющая власть, не имеющая никаких
посредников, надстроек, пристроек и т.п. Здесь не власть существует для
общества, а общество допускается лишь в той мере, в какой оно нужно и
достаточно для воспроизводства, функционирования и идеалов власти. Здесь
общество есть лишь питательная среда и арена спектакля власти. По этой
причине ибанская система власти не исполняет функций интеллекта общества.
Эти функции ей чужды. Если ей и приходится иметь с ними дело, то лишь как с
неизбежным злом или средством во взаимной борьбе за власть и ее удержание.
Эта власть антиинтеллектуальна. Вся интеллектуальная деятельность лиц,
участвующих во власти, уходит на то, чтобы занять более выгодную позицию.
Она здесь есть элемент чисто социального поведения в определенной сфере
