Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Фэнтези - Различные авторы Весь текст 46.54 Kb

Хрустальный мир

Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4
трупа. Два прямо на углу - инвалид и  медсестра,  задушены  и  раздеты.  И
непонятно, то ли их там бросили, то ли  убили  и  ограбили.  Скорей  всего
выбросили - не могла же медсестра безногого мужчину на себе  тащить...  Но
какое зверство! На фронте такого не видел. Ясно, отнял у инвалида часы,  и
их же цепочкой... Знаете, там такая большая лужа...
     Один из юнкеров тем временем отделился от группы и подъехал  к  Юрию.
Это был Васька Зиверс, большой энтузиаст конькобежного спорта и  танкового
дела - в училище его не любили за преувеличенный педантизм  плохое  знание
русского языка, а с отлично знавшим немецкий Юрием он был накоротке.
     - ...за сотню метров, - говорил капитан, плашмя похлопывая шашкой  по
сапогу,  -  третье тело  -  успели  в подворотню...  Женщина,  тоже  почти
голая... и след от цепочки...
     Васька тронул внимательно слушающего Юрия за плечо, и тот, не  отводя
от капитана глаз, вывернул лодочкой ладонь,  куда  Васька  быстро  положил
крохотный сверточек. Все это происходило у Юрия  за  спиной,  но,  тем  не
менее, не укрылось от капитана.
     - Что такое, юнкер Зиверс? - перебил он сам себя, - что там у вас?
     -  Господин  капитан!  Через  четыре  минуты  -   меняем   караул   у
Николаевского вокзала! - отдав честь, ответил Васька.
     - Рысью - вперед! - взревел капитан. - Да не  туда,  на  Литейный!  У
Смольного быстро не пройдем!
     Юнкера развернулись и унеслись в  туман;  капитан  Приходов  задержал
пляшущую кобылу и крикнул Юрию с Николаем:
     - Держитесь рядом! Никого без пропуска не  пускать,  на  Литейный  не
выезжать, к Смольному тоже не соваться! Ясно? Смена в десять тридцать!
     И исчез вслед за юнкерами  -  еще  несколько  секунд  доносился  стук
копыт, а потом все стихло, и уже не верилось, что только что на этой сырой
и темной улице было столько народу.
     - От генерального штаба, - повторил Николай,  подбрасывая  серебряную
лепешку на ладони - второпях капитан забыл о своей страшной находке.
     Часы имели форму маленькой раковины-жемчужницы;  на  циферблате  было
три стрелки, а сбоку, по числу стрелок, выступали три рифленых головки для
завода. Николай слегка нажал на верхнюю, и чуть не уронил часы на мостовую
- они заиграли. Это были первые несколько нот какой-то напыщенной немецкой
мелодии, которую Николай сразу узнал, но названия которой не помнил.
     -  Апассионата,  -  сказал  Юрий,  -  Людвиг   фон   Бетховен.   Брат
рассказывал, что немцы ее перед атакой на губных гармошках играют.  Что-то
вроде марша.
     Он развернул  оставленный  Васькой  сверток  -  тот,  как  оказалось,
состоял почти из одной бумаги.  Внутри  оказалось  пять  ампул  с  неровно
запаянными шейками. Юрий пожал плечами.
     - То-то Приходов заерзал, - сказал он, - насквозь людей видит. Только
что с ними делать без шприца... Педант называется - берет кокаин, а отдает
эфедрином. У тебя тоже шприца нет?
     - Отчего, есть, - безрадостно ответил Николай. Эфедрина не хотелось -
хотелось вернуться в казарму, сдать шинель в  сушилку,  лечь  на  койку  и
уставиться на знакомое пятно от головы, которое спросонья  становилось  то
картой города, то хищным монголоидным лицом с  бородкой,  то  перевернутым
обезглавленным  орлом  -  Николай  совершенно  не  помнил  своих  снов   и
сталкивался только с их эхом.


     С отъездом капитана Приходова  улица  опять  превратилась  в  ущелье,
ведущее в ад. Происходили странные вещи: кто-то успел  запереть  на  замок
подворотню  в  одном  из  домов;  на  самой  середине  мостовой  появилось
несколько пустых бутылок  с  ярко-желтыми  этикетками,  а  поверх  рекламы
лимонада  в  окне  кондитерской   косо   висело   оглушительных   размеров
объявление,  первая  строка  которого,  выделенная   крупным   шрифтом   и
восклицательными знаками, фамильярно предлагала искать  товар.  Почти  все
фонари уже погасли - остались гореть  только  два,  друг  напротив  друга;
Николай подумал, что какому-нибудь декаденту из "Бродячей собаки", уже  не
способному воспринимать вещи просто, эти фонари показались бы мистическими
светящими воротами, возле которых должен быть остановлен чудовищный зверь,
в любой миг готовый выползти из мрака и поглотить весь мир.
     Где-то снова завыли  псы,  и  Николай  затосковал.  Налетел  холодный
ветер, загремел жестяным листом на крыше и умчался - но оставил после себя
странный и неприятный звук, пронзительный далекий скрип где-то  в  стороне
Литейного. Звук то исчезал, то появлялся  опять  и  постепенно  становился
ближе - словно Шпалерная была  густо  посыпана  битым  стеклом,  и  кто-то
медленно, с перерывами, вел по ней огромным гвоздем, постепенно  придвигая
его все ближе к двум последним светящимся точкам.
     - Что это? - глупо спросил Николай.
     - Не знаю, - ответил Юрий, вглядываясь  в  клубы  черного  тумана,  -
посмотрим.
     Скрип стих, а потом вдруг раздался совсем рядом,  и  один  из  клубов
тумана, налившись какой-то особенной  чернотой,  отделился  от  слоившейся
между домами темной мглы. Приближаясь, он  постепенно  приобретал  контуры
странного существа: сверху - до плеч - это был человек, а  ниже  -  что-то
странное, массивное и шевелящееся; именно  эта  нижняя  часть  и  издавала
отвратительный скрипящий звук. Это странное существо  тихо  приборматывало
одновременно двумя голосами - мужской стонал,  а  женский  утешал,  причем
женским говорила верхняя его часть, а мужским - нижняя.  Существо  на  два
голоса прокашлялось, вступило в освещенную зону  и  остановилось,  лишь  в
этот момент, как показалось Николаю, приобретя окончательную форму.
     Перед юнкерами в инвалидном кресле сидел  мужчина,  обильно  покрытый
бинтами и медалями. Перебинтовано было даже его лицо - в  просветах  между
лентами белой марли виднелись только  бугры  лысого  лба  и  отсвечивающий
красным прищуренный глаз. В руках мужчина держал старинного  вида  гитару,
украшенную разноцветными шелковыми лентами.
     За креслом, держа водянистые пальцы на  его  спинке,  стояла  пожилая
седоватая женщина в дрянной вытертой кацавейке -  она  была  не  то  чтобы
толстой, но какой-то оплывшей, словно мешок с крупой. Глаза  женщины  были
круглы и безумны и видели явно не Шпалерную улицу, а что-то такое,  о  чем
лучше даже не догадываться; на ее голове косо  стоял  маленький  колпак  с
красным крестом - наверно, он был  закреплен,  потому  что  по  физическим
законам ему полагалось упасть.
     Несколько секунд прошли в молчании, потом Юрий облизнул высохшие губы
и сказал:
     - Пропуск.
     Инвалид  заерзал  в  своем  кресле,  поднял  взгляд  на  медсестру  и
беспокойно замычал. Медсестра вышла из-за кресла,  наклонилась  в  сторону
юнкеров и уперла руки в коленки - Николай отчего-то поразился,  увидев  на
ее ногах стоптанные солдатские сапоги, торчащие из под голубой юбки.
     - Да стыд у вас есть, али нет совсем? - тихо сказала она, ввинчиваясь
взглядом в Юрия. - Он же раненный в голову, за тебя убитый. Откуда у  него
пропуск?
     - Раненый, значит, в голову?  -  задумчиво  переспросил  Юрий.  -  Но
теперь как бы исцелила? Пропуск.
     Женщина растеряно оглянулась.
     Инвалид в кресле дернул струну  гитары,  и  по  улице  прошел  низкий
вибрирующий  звук  -  он  словно  подстегнул  медсестру,  и   она,   снова
пригнувшись, заговорила:
     - Сынок, ты не серчай... Не серчай, если я  не  так  что  сказала,  а
только пройти нам обязательно надо. Если б  ты  знал,  какой  это  человек
сидит...  Герой.   Поручик   Преображенского   полка   Кривотыкин.   Герой
Брусиловского прорыва. У него боевой товарищ завтра на  фронт  отбывает  -
может, не вернется. Пусти - надо им повидаться, понимаешь?
     - Значит, Преображенского полка?
     Инвалид закивал головой, прижал к груди гитару и  заиграл.  Играл  он
как-то странно, словно на раскаленной медной балалайке - с опаской  ударяя
по струнам и быстро отдергивая пальцы, - но мелодию Николай узнал: это был
марш  Преображенского  полка.  Другой  странностью  было  то,  что   вырез
резонатора, у всех гитар круглый, у этой имел форму  пентаграммы;  видимо,
этим и объяснялся ее тревожащий душу низкий звук.
     - А ведь Преображенский полк, -  без  выражения  сказал  Юрий,  когда
инвалид кончил играть, - не участвовал в Брусиловском прорыве.
     Инвалид что-то замычал, указывая гитарой на медсестру; та  обернулась
к нему и, видимо, старалась понять, чего он хочет - это  никак  у  нее  не
получалось, пока инвалид вновь не  извлек  из  своего  инструмента  низкий
вибрирующий звук - тогда она спохватилась:
     - Да ты  что,  сынок,  не  веришь?  Господин  поручик  сам  на  фронт
попросился,   служил   в  третьей   Заамурской  дивизии,   в  конно-горном
дивизионе...
     Инвалид в кресле с достоинством кивнул.
     -   С   двадцатью   всадниками   австрийскую   батарею    взял.    От
главнокомандующего  награды  имеет,  -  укоряюще  произнесла  медсестра  и
повернулась к инвалиду, - господин поручик, да покажите ему...
     Инвалид полез в  боковой  карман  кителя,  вынул  что-то  и  протянул
медсестре, та передала Юрию. Юрий, не глядя, протянул  лист  Николаю.  Тот
развернул и прочел:


     "Пор. Кривотыкин -  43  Заамурского  полка  4  батальона.  Приказываю
атаковать противника на фронте  от  д.  Онут  до  перекрестка  дорог,  что
севернее отм. 265 вкл., нанося главный удар между деревнями Онут и  Черный
Поток с целью с целью овладеть высотой 236, Мол. фермой и северным склоном
высоты 265.
           П. п. командир корпуса генерал-от-артиллерии Баранцев"


     - Что еще покажете? - спросил Юрий.
     Инвалид полез в карман и вытащил  часы,  отчего  Николаю  на  секунду
стало не по себе.  Медсестра  передала  их  Юрию,  тот  осмотрел  и  отдал
Николаю. "Так, глядишь,  часовым  мастером  станешь,  -  подумал  Николай,
откидывая золотую крышку, - за час вторые." На крышке была гравировка:
     "Поручику Кривотыкину за бесстрашный рейд. Генерал Баранцев"


     Инвалид тихо наигрывал на гитаре марш Преображенского полка и щурился
на что-то вдали, задумавшись, видно, о своих боевых друзьях.
     - Хорошие часы. Только мы вам лучше покажем, - сказал Юрий, вынул  из
кармана серебряного моллюска, покачал его  на  цепочке,  потом  перехватил
ладонью и нажал рифленую шишечку на боку.
     Часы заиграли.
     Николай никогда раньше не видел, чтобы музыка - пусть даже гениальная
- так сильно и,  главное,  быстро  действовала  на  человека.  Инвалид  на
секунду закрыл лицо ладонью, словно не в силах поверить,  что  эту  музыку
мог написать человек, а затем повел себя очень странно: вскочил с кресла и
быстро побежал в сторону Литейного; следом,  стуча  солдатскими  сапогами,
побежала медсестра. Николай сдернул с плеча карабин, передернул затвором и
выстрелил вверх.
     - Стоять! - крикнул он.
     Медсестра на бегу обернулась и дала несколько выстрелов из  нагана  -
завизжали   рикошеты,   рассыпалась   по    асфальту    выбитая    витрина
парикмахерской, откуда  всего  секунду  назад  на  мир  удивленно  глядела
девушка в стиле модерн, нанесенная  на  стекло  золотой  краской.  Николай
опустил ствол и два раза выстрелил в туман, наугад: беглецов уже  не  было
видно.
     - И чего они к Смольному  так  стремятся?  -  стараясь,  чтобы  голос
звучал спокойно, спросил Юрий. Он не успел сделать ни одного выстрела и до
сих пор держал в руках часы.
     - Не знаю, - сказал Николай. - Наверно, к  большевикам  хотят  -  там
можно спирт купить и кокаин. Совсем недорого.
     - Что, покупал?
     - Нет, - ответил Николай, закидывая карабин за плечо, - слышал. Бог с
ним. Ты про свою миссию начал рассказывать, про доктора Шпуллера...
     -  Штейнера,  -  поправил   Юрий;   острые   ощущения   придали   ему
разговорчивости. - Это такой визионер. Я, когда в  Дорнахе  был,  ходил  к
нему на лекции. Садился поближе, даже конспект вел. После лекции его сразу
обступали со всех сторон и уводили, так  что  поговорить  с  ним  не  было
Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама