Кислорода в этом помещении маловато, хоть он и прекрасно очищен от всех запахов. Я снова забыл о слишком маленькой силе тяжести, даже меньшей чем та, к которой привык за последние несколько месяцев, и поднялся слишком энергично. Машинально подняв руку, я успел защитить голову от встречи с низким потолком, когда ноги оторвались от пола. Ванная комната, точнее тесная кабинка, примыкавшая к жилому помещению, давно не использовалась, из сетки душа потекла холодная ржавая вода, умыться удалось лишь через несколько минут. Я быстро оделся и закончил распаковывать сумку. Как и просили, я прихватил самое необходимое, в том числе и эту безделицу. Некоторое время я держал ее на ладони. Странно, но никто не подумал проверить наш багаж. Хотя, возможно, не так уж и странно. С их стороны невежливо поступить иначе. На всякий случай я завернул оружие в полотенце и поискал место, куда его спрятать. Решетку стока в душе удалось вытащить без труда, я сунул сверток в сточный канал и установил решетку на место.
Только закончив, я подумал: "зачем мне это?" Действительно, зачем?! Разве среди немногих событий после нашего прибытия, среди скупых слов, которыми мы обменялись, было что-то особенное, заставившее меня поступить именно так?
Я присел на край диванчика. Как это было? Заметил ли я вчера что-то необычное в облике, поведении и словах этих людей? Мы готовились ко всему, были настроены не удивляться, во всяком случае, не выдавать своего удивления. И все же ситуация была настолько ненормальной и необычной, что в наших глазах любое их поведение должно было выглядеть естественным и правильным, восприниматься как обычная процедура. Что мы о них знаем? Наверняка меньше, чем они о нас. Хотя... Действительно ли они много о нас знают? И должны ли знать?
В этом месте своих рассуждений я представил себе замешательство, которое бы вызвало в мое время известие о воскрешении отряда закованных в сталь вооруженных рыцарей, направляющихся к городу, где когда-то стоял их замок.
Как бы в такой ситуации повели себя мои современники? Отправили воинов прямо в исторический музей? Или по современным представлениям начали лихорадочно возводить средневековый город, чтобы достойно принять уважаемых предков, дабы они не испытывали неудобств в мире столь отличающемся от их собственного.
Интересно, забрали бы у них мечи и копья? А лошадей и доспехи?
Действительно! Что с "Гелиосом" оставшимся на стационарной орбите? Куда дели наши скафандры? Здесь их нет, они остались где-то в районе шлюза.
Разрешат ли нам вернуться на корабль, забрать результаты исследований, экспонаты, оборудование? Интересуют ли их вообще результаты экспедиции, добытые с таким трудом, купленные ценой жизни нескольких из нас?
Было не похоже, чтобы они с энтузиазмом бросились на добытые нами сокровища. Пока мы не прибыли сюда, нас ни о чем не спрашивали, только сухо отдавали команды. Потом задавали странные вопросы о вещах для нас само собой разумеющихся, но непонятных для них. Опьяненные возвращением мы не обращали на это почти никакого внимания. Психически мы настроились не давать повода считать нас реликтами давнего прошлого, живыми ископаемыми, дикарями из другой эры, опасными своей неотесанностью. Размышляя над событиями прошедших суток, я увидел лежащий на дне сумки блокнот в зеленой обложке. Теперь и не вспомнишь, зачем вместе с другими мелочами я захватил с "Гелиоса" эту тетрадку из сотни тонких листов метафола, предназначенного для записи в разных ненормальных условиях. Он не боялся высоких и низких температур, влаги, химикатов и других факторов, которые были способны представить себе люди, собиравшие нас в экспедицию к планетам Дзеты. И действительно, метафол неоднократно проверялся в обстоятельствах, когда подводили более современные и удобные средства хранения информации. Он исполнял свои функции везде, во всяком случае там, где человек в скафандре был способен писать. Видно, собирая багаж перед уходом с "Гелиоса", я как бы ощутил начало новой экспедиции, в мир не новый для нас, но, возможно, такой же неизведанный, как миры отстоящие на световые годы. От этого мира нас также отделяли годы, но не световые - измеряющие расстояния в пространстве, а целые столетия во времени, которые определяли для нас отставание от оставшихся здесь людей.
"Надо записывать", - подумал я, потянувшись за зеленым блокнотом. Еще неизвестно, что произойдет, что окажется важным. Нельзя терять хорошие привычки, закрепленные годами проведенными в чужих мирах. Эти привычки почти все, что осталось действительно нашим - наша жизнь и наш мир, а с этим миром нас могут связывать только воспоминания. Я вставил ручку под обложку, спрятал блокнотик за пазуху и вышел из каюты в узенький коридорчик. Из-за приоткрытой соседней двери доносился шум голосов, я вошел.
За длинным столом сидели наши: Бен, Агга, Командор, Паво и еще двое. Они пили из пластиковых сосудов, заедая светло-желтыми кубиками. При входе я встретил взгляд Командора. Ненадолго остановившийся на мне напряженный взгляд, словно он хотел что-то передать, предостеречь, прежде чем я заговорю. Краем глаза я заметил еще одного человека. Низкий, щуплый и бледный человечек скрестив руки оперся о стену. Прежде чем присоединиться к сидящим за столом, я мельком взглянул в его сторону. Он тупо уставился вперед, словно вообще никого не замечал, его правая нога в мягкой туфле совершала ритмичные движения. Это легкое потаптывание выдавало нетерпение или психическое напряжение.
Я расположился напротив Командора, который сидел лицом к двери, так, что чужак находился слева и сзади от него. Я заметил, что Командор снова задержал взгляд на моем лице.
- Поешь, - сказал он через некоторое время, кивнув головой назад, где расположились отверстия раздатчиков пищи.
Я пошел туда, наполнил стакан белой жидкостью, потом взял из ниши раздатчика поднос с двумя кубиками желтой субстанции и вернулся на место. Человек у стены притаптывал все сильнее и чаще.
- Не хватает двоих, - сказал Командор пересчитав нас взглядом. - Люзы и Карса, поищи их, Паво.
Через несколько минут все были в сборе. Две женщины и семеро мужчин. Все кому удалось вернуться из нашего трудного, длинного и все же удачного путешествия... Во всяком случае, могло быть и хуже. Нам, тем кто вернулся, хуже не будет. По крайней мере так мы думали на обратном пути, когда встреча с материнской системой была еще далекой перспективой, и никто не ждал трудностей при выводе корабля на обратный путь. Маленький бледный человечек несмело оторвался от стены, сделал шаг вперед и откашлялся. Все посмотрели на него, он сбился и молчал еще некоторое время.
- Та-а-ак... - наконец протянул он, словно выбирая подходящее слово.
- Я уполномочен... ознакомить вас... с ситуацией. Я буду опекать вас в начальный период вашего пребывания здесь. Не знаю, до какой степени вы посвящены, поэтому вкратце поясню, где мы находимся. Поселок Л-1, тридцать метров от поверхности. Поселок автономный, самообеспечивающийся, рассчитан на достаточно долгое пребывание десяти тысяч человек. Это достигается максимальным использованием энергии солнца, преобразуемой в электричество высокоэффективными фотоэлементами на поверхности. Независимо от этого, на случай аварии системы питания, у нас есть релатрон, способный удовлетворить все наши потребности.
Обращаясь к вашему опыту, я бы сравнил наше положение с экипажем звездолета, снабженного системой поддержания биологических условий, с той разницей, что для нашего поселка, продолжительность подобного состояния ничем не ограничена, а степень риска на несколько порядков ниже, чем при полете к звездам.
- Главный вопрос - как долго мы здесь останемся? - Бен не выдержал затянувшегося выступления на общие темы.
Малыш замешкался, довольно долго молчал и наконец выпалил:
- Я не уполномочен отвечать на такие вопросы.
- Как это? - пробормотал Командор. - Следует понимать, что мы пленники?
- Ничего подобного, Командор! - Малыш внезапно оживился. - Мы трактуем вас наравне с другими жителями Поселка, я бы даже сказал, трактуем особо. Но находясь здесь, вы должны приспособиться к специфике нашего положения. Все мы должны придерживаться некоторых правил поведения и соблюдать дисциплину, беспрекословно подчиняться всем постановлениям СЭКСа. Во имя общего благосостояния, любое неповиновение должно тут же караться. По некоторым серьезным причинам, никто из вас, как и ни один из жителей этого и других Поселков, не сможет отсюда улететь. Без специального разрешения СЭКСа, нельзя даже покинуть Поселок и находиться на поверхности.
- Почему мы не можем улететь? - спросил я. - Не будь ваших сигналов, мы сразу бы вышли на околоземную орбиту!
- Скоро поймете. В настоящее время посадка там... невозможна.
- Невозможна? - почти одновременно произнесли все.
- Ну, скажем... - он заколебался. - Скажем, противопоказанна...
- Что случилось с Землей? - Паво встал, распрямив свое двухметровое тело, и подошел к чужаку. Он возвышался над ним как минимум на пол метра.
- Что вы с ней сделали?
- Сядь! - малыш отступил к стене, голос его дрожал. - Прежде всего мы не отвечаем за то, что произошло во время вашего отсутствия! Ты спрашиваешь, что случилось? Отвечу коротко - прошло двести лет. Это и случилось, остальное - последствия. Вы должны быть благодарны, что мы вас перехватили. Вам повезло, что мы поймали ваши сигналы. Никто вас не ждал, никто не помнил... А наше предложение - единственное, что стоит принять. Это необходимо.
- Что случилось? - настаивал Паво, все еще возвышаясь над перепуганным человечком с Луны. - Заражение биосферы? Отравили воду и воздух? Излучение?
- Нет, нет! - малыш прижатый к стене беспокойно ерзал, выпучив испуганные глаза. Было видно, как ему осточертели его неприятные обязанности. - Совсем не это...
- Как давно? - спросил я.
- Трудно сказать... Все длилось десятки лет. Сменилось несколько поколений.
- Значит на Земле... Там... никого не осталось? - голос Люзы неестественно хрипел.
- Остались... они там, и будут долго... Необходимо переждать, сохранить человеческую цивилизацию, пока... не исчезнет последний из них...
- Кто это "они"? Можно выражаться яснее? - пробурчал Бен, раскачиваясь над столом. - Пришельцы?
- Нет. Никаких пришельцев не было и нет. Это люди или... следует сказать... ну, собственно, вроде-люди, но, - малыш совсем запутался. Он все еще испуганно смотрел на огромного Паво, зловеще склонившегося над ним. - Поймите меня! Я лишь куратор, назначенный СЭКСом... У меня нет никаких полномочий, я не принимаю решений относительно происходящего здесь. Я даже знаю не все. Родился я здесь, в поселке, тридцать два года назад, и больше нигде не был. Ни Земли ни их я в глаза не видел. Сомневаюсь, что есть кто-то, кто их видел, знает их, был там... Может, кто-то из СЭКСа, но очень давно. Они все очень старые, кажется, раньше туда наведывались, но теперь... Я знаю только, что нельзя, надо ждать, ПОТОМУ ЧТО ТАМ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ. Когда-нибудь мы вернемся. Может не мы, а наши внуки. Наша цель - переждать... Единственная цель, которой подчинено все остальное: законы и правила жизни в Поселках, интересы каждого из нас... Поэтому мы терпеливо ждем, чтобы достичь цели в одном из следующих поколений...
- Слушай! - сказал Командор поднимаясь. Он измерил малыша взглядом, словно желая убедиться, что говорит нужные слова. - Слушай! Видишь ли, у всех нас, кого ты здесь видишь, тоже есть своя цель! Сто пятьдесят лет мы возвращались на поврежденном космолете, чтобы снова ступить на Землю. Мы возвращались на нее, а не к кому-то из ее жителей. А теперь, когда мы в шаге от цели, вы хотите отобрать у нас право выйти на Землю! Ты туманно объясняешь, что там жить нельзя. Думаешь, отправляясь к Дзете мы ждали райских садов и дружелюбных аборигенов? Или то, что ваши предки разошлись с остальными жителями Земли и спрятались здесь, должно до конца жизни задержать нас в вашем мрачном убежище?
