Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Борис Екимов Весь текст 66.98 Kb

Два рассказа

Предыдущая страница
1 2 3 4 5  6
земли... Лишь работай.
   Племянница скоро была отставлена.  На место ее явились  претенденты
новые,  тоже неблизкая родня ли, свойство, но люди молодые - супружес-
кая пара с детьми.
   - Нотариуса привозили. Племянницу ликвидировали. Теперь все на этих
будет,  на новых. Они - хозяева, - сообщала тетка Дуня народу любопыт-
ному.
   Во дворе нашем, поглядывая на забор, она шептала с горечью:
   - Обдурят они ее,  обдурят...  Повыманят все, а бабку - в дурдом. А
мне что?..  Не век чужие горшки выносить. Да еще сыскивает. Мне дочери
давно говорят:  бросай. И кину. Пойду в собес, заявлю: снимите колоду.
Чужие хвосты заносить несладко.  Вечно чего-то плетет.  То банки у нее
пропали, то навоз. Брошу и буду спокойно жить.
   К Миколавне тетка Дуня стала ходить реже,  отвечая на ее укоры:  "У
тебя теперь есть помогальщики". Но к нам во двор стала прибегать чаще.
И не столько нас проведать, сколько к соседям заглянуть.
   - Как там?  Новые-то... - И, не дожидаясь ответу, кралась к забору,
приникая к щелям его: - В огороде чего сажают?
   Новые хозяева  ли,  наследники  приезжали на машине порой вечерней,
после работы.  Не всякий день,  но бывали.  Посадили картошку,  другие
овощи.  Приезжали обычно с детьми, и в соседском дворе делалось шумно.
Но ненадолго.  Ведь у них был свой дом,  свой огород, свои заботы. Так
что подолгу у Миколавны они не рассиживались,  навещая и помогая набе-
гом.  И потому в скором времени тетка Дуня стала наведываться к сосед-
ке.  Хлеб из магазина несла,  молоко, чаевничала, передавала новости -
все, как прежде. В речах не скрывала осужденья:
   - Уж не хотела тебя расстраивать,  а душа не терпит. Разве так кар-
тошку сажают? От рядка к рядку хоть аукайся. Подсказала бы им...
   - Я подсказывала... - оправдывалась Миколавна. - Они рукой машут.
   - В ножки бы поклониться... - вздыхала тетка Дуня. - Такое добро. И
обязаны слухать тебя. Ты - хозяйка. Такое поместье, такая земля пропа-
дает задаром.
   Тетка Дуня уходит и приходит, шлепая калошами. Речи все те же:
   - Не приезжали?  Вот так никому мы не нужны.  Огород сохнет, травой
зарастает... Чего вырастет?
   - Вроде воду качали... - заступается Миколавна. - Толклись там.
   - Вот то-то и оно,  что толклись...  Чужое, оно чужое и есть... Ка-
пусту червяк поел, морковку трава забила.
   День ото дня вечерние речи горше и откровеннее:
   - Глядела я... Полы моет. Лужей нальет. Журчит вода под плинтуса. И
чего это будет? Погниет все.
   - Машина эта...  То заедет, то выедет - всякий день. Скрип да скрип
ворота,  скрип да скрип. А потом - оторвутся. Будем со всем белым све-
том жить:  все собаки - наши,  все кошки,  все алкаши, какие по улицам
бродят, все цыгане... Отбейся тогда от них.
   - Желудок у тебя слабый,  больной. А они в тебя - котлеты да котле-
ты, котлеты да котлеты... Это до поры.
   И самое главное - про огород:
   - Не хотела тебя расстраивать, а душа не терпит. Какое богатство, а
все - в распыл. Картошка еле дышит, лишь взошла, а желтая, вощаная. На
помидорах и цвету нет. Огурцы вылезли и стоят. А люди уже на базар не-
сут,  и цены хорошие.  А тебе на погляд нету, еще и покупать придется,
от пенсии копеечку отрывать.  Да-да!  Зато травы,  бурьянов развели  -
темный лес.  Волков водить.  Потому что ты молчишь, а они - бессовест-
ные...
   - Я подсказывала, - оправдывается Миколавна. - Они рукой машут.
   - Потому что бессовестные...  Такое поместье испоганили,  такое бо-
гатство... Скрозь пальцы течет...
   Вечерние песни, они не нынче, так завтра свое берут: "Не хотела те-
бя расстраивать, но как промолчать... Ты сама потом будешь упрекать".
   В середине лета помогальщики ли, наследники от огорода были отстав-
лены напрочь.  К Миколавне они стали ездить реже, в огород - ни ногой.
Хозяйничала там тетка Дуня.  И теперь калоши ее шлепали  к  соседскому
двору в час вовсе ранний.  Шлеп-шлеп-шлеп - мимо Миколавны, прямиком в
огород. А тот огород лишь доброму трактору под силу.
   Тетка Дуня же словно век земли не видала:
   - Поздней капусты посажу...
   - Помидоры семечками... - взахлеб спрашивала ли, извещала она Мико-
лавну.
   - Сажай. Меньше мыкаться будешь.
   - Сажай. Может, прищемишь хвост.
   Тетку Дуню  торопило время - месяц июль и словно молодой азарт под-
жигал: наверстать упущенное.
   На пустой земле уже поднялась, крепко укоренясь, сочная лебеда, жи-
ловатая конопля - хоть прячься там.  Тетка Дуня дергала траву руками с
корнем, отвоевывая за пядью пядь.
   - Баклажанов... На зиму закрутить.
   - Картошки... Она успеет...
   А нынешнее лето - сухое,  знойное. Термометры день ото дня старают-
ся:  тридцать четыре да тридцать пять. Это - в тени. На солнце и вовсе
пекло.Тетке Дуне и жара не помеха.  Шлеп да шлеп калошами.  За  неделю
она вовсе высохла, почернела и сделалась словно галка.
   Дети стали ругаться:
   - Тебе это надо? Годы свои хоть считаешь?
   - Земля-то гуляет,  - вначале оправдывалась она. - Помаленьку копа-
юсь.  Что мне,  перину мять? - А потом на приступ пошла: - Жалельщики!
Сами зимой летите три раза на дню:  "Ой, мама, томату дай... Ой, мама,
у тебя огурцы расхорошие". Дай да дай.
   Дети от нее отступились, а Миколавна ругается:
   - Милосердия называется...  Огородница... Проскакала - и нет ее. Ни
здравствуй, ни прощай.
   Миколавна ругается, колотит костылем по ведру - знак условный. Вед-
ро громыхает и катится.  А тетка Дуня - далеко,  в конце  огорода,  не
слышит ли, не хочет слышать.
   - Делучая... Вот не дам воды, будет знать, - пугает Миколавна.
   С водой в соседском дворе беда. Старинный качок еле чвиркает, добы-
вая за каплей каплю.  У всех теперь электронасосы "Камы" да "Агидели",
шланги да трубы змеятся по огородам. Нажал кнопку - и бьет струя.
   Тетка Дуня ведрами поливает.  Утром,  когда еще в силах, таскает по
два ведра,  вечером одно еле волокет.  Все же семьдесят лет - это воз-
раст. Тем более - такая жара.
   Вечерние посиделки в соседском дворе теперь короче.
   Миколавна, как и прежде, рассказывает о жизни далекой, из телефиль-
ма:
   - Она к нему имеет симпатию, а он - женатый, детный...
   Тетка Дуня дремлет под мерную речь, порою всхрапывает, сразу просы-
паясь.  А въяве не чужие страсти ее тревожат, а свое, огородное. И она
вставляет невпопад:
   - Новая напасть: зеленый червяк на капусте. Лист - как кружево.
   Миколавна смолкает,  ей нужно время, чтобы перебраться из жизни ки-
ношной в свою.
   - Тертым табаком попытай, - советует она и продолжает прежний расс-
каз: - Он - детный, у ней - никого нет, а молодая, в соку...
   Тетка Дуня снова  задремывает,  голова  ее  беспомощно  валится  на
грудь.
   - Спи иди... - говорит ей в конце концов Миколавна.
   - Пойду, - соглашается тетка Дуня. - Так ныне заморилась, так замо-
рилась...
   - Заморилась она.  Дур напал. В дощеку высохла, а жадаешь. Все тебе
мало. Значит, здоровье хорошее. По такой жаре...
   - Какое здоровье...  Ныне полола.  И враз в глазах - темная ночь, и
все цветками пошло:  красный, зеленый... Плывут и плывут. Белого света
не вижу.  На карачках к бане подлезла,  в тенек, там отдыхалась, в па-
мять вошла. Так, видно, и помирают, - раздумчиво сказала она.
   Миколавна поверила,  укорять не стала.  Мысли ее разом ушли в  годы
давние:
   - Мы с мамочкой,  бывало, на хуторе... Работаем, работаем. Огород -
большой, не сравнить. Работаем, работаем, а потом упадем под грушинку,
в прохладу.  Я падаю и по-мертвому сплю.  Проснусь, а мамочки нет, она
работает. И я - к ней. Девчонкой была...
   Забыты страсти телевизионные:  мексиканская любовь, война в Чечне -
все  в сторону.  Рассказ о своем,  о годах далеких,  в которых - хутор
Ерик, мамочка, большой огород. А при советской власти на хуторе сдела-
ли коммуну,  забрали коров и раз в неделю давали детям молоко. Мамочка
из него молочную кашу варила.  Маленькая Миколавна любила такую  кашу.
Однажды спешила с молоком от фермы, споткнулась, упала, и крынка вдре-
безги.  Долго плакала,  потому что не будет молочной каши.  И  мамочка
плакала,  обещала:  "Молочную козу заведем... Козу не возьмут в комму-
ну".
   Так далеко это все. Но так памятно и так горько.
   Потом тетка Дуня уходит.  Миколавна долго сидит одна, что-то мурлы-
чет, поет. Печально звучит ее голос в покойном вечереющем мире.

   А по утрам в густых зарослях вишен и слив поет садовая славка: жур-
чит и журчит ее нехитрая песнь.  Потом торопливо шлепают  через  улицу
калоши. Это тетка Дуня спешит, по прозвищу Милосердия.
   - Миколавна, ты живая?
   Начинается день.
Предыдущая страница
1 2 3 4 5  6
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (4)

Реклама