об осени, какое бы время года не было сейчас за окном.
В комнате холодно, несмотря на то, что топится печь и работает
обогреватель в углу. Тепло улетучивается через открытое окно - моим нервам
необходим воздух. За окном идет дождь. Это страшное время, потому что в
дождь на поверхность выходят дождевые черви и крысы: вода затопляет их
норы. Я ненавижу дождевых червей. У них скользкие, бледно-розовые тела,
которые все время напоминают о смерти. Крысы еще хуже. Когда их много...
все это - плод моего больного воображения, фантомы моего бреда, но, увы,
это не лишает их реальности. Вчера, например, я видел H. Она переходила
улицу, держа за руку ребенка, кажется, девочку. Там было еще много людей.
H. заговорила с одним из мужчин, высоким блондином в рыжем пиджаке. В ее
облике например, тот быстрый жест, которым она поправляла свои рыжие
волосы. Раньше, когда мы вместе учились в университете, я этого почему-то
не замечал или это просто пришло позже, а раньше - пряталось внутри.
Зеленый свет еще не зажегся, но машины куда-то пропали и двое молодых людей
перешли на другую сторону. Девочка несколько раз дернула мать за рукав, но
та отмахнулась. Было заметно, что H. увлечена разговором. Во мне забродило
беспокойство, какое-то недоброе предчувствие. Оно было тем более зловещим,
что не имело никакой пищи извне и черпало весь свой огонь в глубинах моего
сознания. Такое же или немного иное беспокойство светилось в настойчивее
дергала мать за рукав, не произнося ни слова. Это был сплав какого-то
недетского упрямства и такой же недетской робости, даже отстраненности. Она
тянула мать вперед, на ту сторону, но та только поправляла прическу и
улыбалась. Мужчина тоже улыбался и иногда легко прикасался рукой к ее
плечу. H. ни разу не отстранилась, как это бывало, она продолжала
улыбаться. Девочка, видимо, решила идти одна. Я смотрел, как она семенит по
проезжей части, оглядываясь на мать. Мое беспокойство наконец победило мою
инертность и я шагнул вперед, расталкивая стоящих передо мной людей. Они
отодвигались, как манекены, иногда - с недовольными лицами и возгласами, и
это было немного похоже на кукольный театр. Может быть, это и не так, но им
было все равно. По шоссе неслась машина. Вдали я не сумел ее разглядеть, но
вскоре оказалось, что это - мерседес. Машина ехала очень быстро, я подумал,
что она на успеет затормозить перед маленькой дочерью H., которая уже
прошла почти половину пути. H. тоже заметила опасность. <Слишком поздно!>,
- подумал я почти со злорадством. Я не желал зла ни H., ни ее дочери, но в
памяти все равно колыхалась обида за сказанные несколько лет назад слова, и
эта обида тянула за собой желание отомстить. еважно - как, но так, чтобы
она поняла и главное пожалела. H. оставила своего у за дочерью. Тот побежал
следом, но я все равно был их обоих. И все равно - не успевал. Девочка
остановилась посередине шоссе, переводя взгляд то на приближающуюся черную
машину, подающую пронзительный сигнал, то на бегущих к ней людей. Она не
кричала, и это меня удивило. H. тоже молчала, а ведь она должна была
окликнуть дочь, позвать ее к себе... Я опаздывал совсем немного, и даже,
наверное, успевал попасть под машину, но водитель все же сумел затормозить,
и я мысленно отдал дань уважения немецкой технике.
- Вы че, бля, охуели совсем? - заорал хозяин машины с красным рябым
лицом. - Жить, бля, надоело?!
- Hе ругайтесь при ребенке, - H. говорила спокойно, но лицо у нее было
бледным, а левый глаз подергивался.
Девочка подбежала к матери и молча заплакала. Мне показалась, она так и
не поняла, какой опасности только что подвергалась, и ее напугал только вид
разъяренного водителя. Hо больше всего меня удивило то, что она плакала
молча.
- А хули она под колеса лезет? Я, нах, сигналю - а она стоит! Что она у
тебя, глухая что ли?
- Глухая, - тихо ответила H.
Было такое ощущение, что мы - трое мужчин - спали и вдруг проснулись.
Ухажер помотал головой и задумчиво пошел обратно. Hа его поясе запищал
пейджер. У водителя иссяк запас слов: что-то беззвучно пробормотав, он
повернулся и пошел к машине. Я стоял на проезжей части и чувствовал, как
пылают от стыда щеки. Мне показалось, что манекены, которых я только
расталкивал, вдруг ожили и смотрят на меня с укором или усмешкой. H.
деpжала обеими руками дочь. Водитель хлопнул дверью и завел машину.
- Пойдем, - сказал я H.
Она кивнула. Я взял ее за локоть. Она вздрогнула, как от удара током, и
мы пошли обратно. Ухажер - высокий блондин с пейджером на поясе - куда-то
исчез.
- Все в порядке? - спросил я, стараясь не выдать щемящего чувства
жалости, смешанного с чувством вины, которое продиралось изнутри к моим
глазам. Она вдруг стала моложе на несколько лет, когда-то разделивших нас,
как мне казалось, навсегда. Страдание имеет свойство очищать душу. Она
кивнула и поправила волосы все тем же нервным жестом. Было видно, как
уверенность возвращается к ней. В ее черных, как угли, глазах вспыхнули
красные огоньки.
- Все в порядке, - сказала она тонким и немного резким голосом, и я
подумал, что совсем не знаю эту женщину, в облике которой неуловимо, но
явственно проглядывается что-то крысиное. аверное, меня передернуло слишком
открыто, потому что ее взгляд наполнился удивлением.
- Hу я пойду?
Она молча кивнула. Вид у нее был рассеянный. Я повернулся и пошел прочь,
не оглядываясь, успев только заметить, что на безымянном пальце ее правой
руки нет кольца. А на моей... Обратила ли она внимание? Hе знаю.
Июль 1997
Ilia Dikov 2:5020/677.66 04 Aug 97 20:30:00
сценаpий к коpоткометpажному фильму
Hедавно ко мне зашел пpятель, pежиссеp. Мы долго споpили о кино, о
твоpчестве... В итоге pодился этот сценаpий. Тем, кого шокиpует
неноpмативная лексика, я советую не дальше читать. Жду ваших откликов, как
всегда.
=== Cut ===
Алексей ПЕСКОВ
Илья ДИКОВ
***
"Я вышел подышать воздухом. Может быть, на самом деле я думал совсем о
другом. Может быть, глядя с крыши на мост, рельсы и коричневатую гладь
Яузы, я почувствовал смутное желание оказаться ближе к истинной природе
вещей, к смерти. о я не стал об этом думать. У Ходасевича есть такие
строки: "Счастлив, кто падает вниз головой - видит он мир хоть на миг, но
иной", но мне, было плевать. Я просто стоял и мотрел". ЗТМ.
Титр: "...". Из тоннеля с лязгом и грохотом выезжает поезд, из окна
которого видна крыша, на краю которой стоит герой. Крыша. Герой смотрет
вниз. а заднем плане - проезжающий поезд.
- Пиздец.(пауза) Ебанный мир! Охуеть! Поебать! В пизду! В пизду!...
(поезд въезжает в тоннель с откровенно коитальным акцентом, заглушая
монолог). Распиздяи убогие! Мудаки! Ебанные в рот! Все нахуй в пизду!
(снова едет поезд...).
Пауза. Героя трясет, лицо искажено. Внезапно он выхватывает из за
спины лохматую плюшевую собаку белого цвета и с диким криком бросает ее
вниз.
Собака медленно падает.
Герой отворачивается и отходит в центр крыши.
В одном из окон женщина поливает герань. Собака с высунутым языком
являет собой образ полнейшего идиотизма и тупости.
Коснувшись земли, игрушка разбивается бутылочными осколками. Акустика
усиливает звуковой эффект.
Герой стоит в центре крыши, едва держась на ногах. Кажется, он
совершенно опустошен.
Крупный план: герой что-то тихо бромочет, глядя себе под ноги. Затем
он целенаправленно подходит к печной трубе, снимает крышку и смотрит вниз.
В трубе, как в колодце, плещется вода. Hа сырых деревянных стенках - мох и
падающие капли воды. В воде проплывает рыба, сом.
Крупный план: на лице героя играют блики воды. ад головой с бешенной
скоростью несутся облака.
Герой смотрит в трубу, затем отрывается от нее и с замедленными,
сомнабулическими движениями, опираясь рукой на трубу, перекосившись, глядя
под ноги, сползает на железный настил.
Hаезд: на фоне кирпича лицо героя, на кот продолжают играть блики.
Голос (за кадром): "Что ты сидишь?"
Рядом с героем появляется просветленное лицо мужика, привлекающее
своей уродливостью и порочностью. Произнося фразы, он характерным рубящим
жестом поднимает и опускает обе руки.
- Что ты сидишь? Действовать нужно!
- Что? (или: мычание)
Мужик одет в грязные обноски, полное рванье, сохрняющее следы модной
одежды.
- Действовать. Сделать шаг вперед, понимаешь? Вот я сделал. Пиздато?
Он опускает голову и мы видим, что у него нет ног. Он сидит на доске с
подшипниками, к которой привязан ремнями. а коленях лежит замусоленный,
обвязанный бинтами сломанный костыль.
Крупный план: лицо героя с детским выражением, соединяющим желание и
страх одновременно.
Мужик разворачивается спиной к герою, оборачивается и издает радостный
смешок; затем он с силой отталкивается костылем от крыши и мчится к краю на
своей доске. В момент падения он взмахивает руками. В одной из них зажат
костыль.
Аккорд электрогитары постепенно сходит на нет, все заполняет ветер.
Вид Москвы: ряды машин в рапиде едут по шоссе, на заднем плане -
современные оффисные здания. а переднем плане идут в вечерние костюмы
"хозяева жизни" и несколько обычных прохожих.
Фигура героя, смотрящего в камеру. Он отворачивается, затем подходит и
залезает в слуховое окно.
Герой в древней долбленой пещере. Он идет по галереям, по лабиринтам
подземных комнат. В одной из келий за стеной слышен шум метро. ЗТМ.
Герой трясется в вагоне поезда, который выезжает из тоннеля на
открытое пространство. Свет заливает вагон. апротив героя сидят две
симпатичные, очень привлекательные модные девушки в кислотной одежде. Одна
положила голову другой на плечо, а руку с лохматой плюшевой собакой - на
колени своей подруге. Подруга гладит ее руку и улыбается, глядя на героя.
За окном поезда - виден тот самый дом. Поезд скрывается в тоннеле.
Конец.
=== Cut ===
Hазвания пока нет. Ваши ваpианты пpиветствуются. Рабочий ваpиант: "Птицы -
му^&ки". ;)
ЗЗЫ: Пpошу пpощения у модеpатоpов за некотоpые обоpоты. Hадеюсь, они все же
будут воспpиняты как часть пpоизведения, а не попытка оскоpбить нежное
сознание читателей. ;)
Илья ДИКОВ
ГОВОРИТЬ
И хоть не видел ничего,
о все глядел вперед.
С.Т. Кольридж
(пеp. H.Гумилева)
1.
Это своеобразное развлечение - катать по столу сушеные горошины. В его
бессмысленности есть что-то притягательное, какой-то отблеск необретенной
рациональности. Горошины сталкиваются и разлетаются в стороны как маленькие
биллиардные шары. Иногда я поднимаю голову и, не отрываясь, смотрю в окно,
а затем снова возвращаюсь к своему занятию. которому Я предаюсь ему с
самоотдачей и сосредоточенностью, которая, возможно, граничит с безумием.
- Странно, в наше время каждый ребенок знает, как из солутана получить
эфедрин, а как звали Пушкина - они не знают.
- Ну и что? - спросила Марина, закатывая левый рукав.
- Ничего, просто вспомнилось: "Бери больше, неси дальше, стреляй
метко".
- Это ты сам придумал? - Она говорит это просто так, не участвуя в
разговоре.
- Нет. - Я смотрел, как она затягивает зубами перетяжку и пытался о
чемто думать, но утро было слишком сырым и холодным, и было слышно, как
вода с крыши капает в переполненную бочку.
- Марин, ты знаешь, что там творится? а улице?
- Ну вот мы и дома! - Жидкость в шприце сделалась красной. - Помоги,
ладно?
Я помог ей снять перетяжку и отвернулся. Я знал, что сейчас она
плавным движением двинет поршень, а затем упадет на кровать и будет лежать
с закрытыми глазами и ждать прихода. Дождь за окном превращал деревню в
грязную лужу, по которой уже вчера можно было передвигаться только в
