его следующим образом: раненое-невредимое, присутствие-отсутствие. Начиная с
маниакально-депрессивной позиции, он навязывает эго альтернативу именно в этом
духе: моделировать себя по хорошему объекту или отождествлять себя с плохими
объектами. Более того, когда он дает возможность распространяться частичным
зонам, он полагает их только в качестве разъединенных и разобщенных - до того
пункта, где они обнаруживают, что сходятся только к фаллосу. И когда он задает
родительские образы, он делает это опять посредством разъединения своих
собственных аспектов, распределяя их по альтернативам, которыми снабжаются
чередующиеся термины Эдиповых серий, упорядочивая их вокруг образа матер тца
(исчезающего и возвращающегося). Значит, только фаллос может служить инстанцией
схождения и координации; проблема, однако, в том, что он сам вовлекается в
Эдипово разъединение. Более того, ясно видно, что он уклоняется от своей роли,
если обратиться к другому концу цепи - теперь уже не к происхождению образов, а
к их общему рассеиванию по ходу эволюции Эдипа.
Дело в том, что в своей эволюции и на линии, которую он прочерчивает, фаллос
всегда помечает излишек и недостаток, качаясь от одного к другому и даже являясь
обоими сразу. Он является существенно излишком, проецируясь на генитальную зону
ребенка, дублируя его пенис и вдохновляя его Эдипово предприятие. Но он
выступает существенно как недостаток и изъян, ко-
297 ЛОГИКА СМЫСЛА
гда обозначает, в контексте Эдиповых дел, отсутствие пениса у матери. Именно в
таком отношении к самому себе фаллос является как недостатком, так и избытком,
когда фаллическая линия сливается со следом кастрации, а избыточный образ не
означает ничего, кроме своей собственной недостаточности, когда отнимает пенис
ребенка. Мы не собираемся повторять те характеристики фаллоса, которые Лакан
проанализировал в хорошо известных текстах. Фаллос - это и есть парадоксальный
элемент или объект = х, всегда лишенный равновесия; это одновременно избыток и
недостаток, нечто никогда не равное себе, лишенное самоподобия,
самотождественности, собственного начала, собственного места и всегда
ускользающее от самого себя: плавающее означающее и утопленное означаемое, место
без пассажира и пассажир без места, пустая клетка (но способная создать излишек
посредством этой пустоты) и сверхштатный объект (но способный создать недостаток
своим излишком). Именно фаллос вызывает резонанс тех двух серий, которые мы
ранее назвали прегенитальной и эдиповой, и которые можно характеризовать как-то
иначе, но при условии, что при всех возможных характеристиках, одна из них
определяется как означаемая, а другая - как означающая3. Именно фаллос, как мы
видели, является поверх-
___________
3 Эти серии могут быть весьма изменчивыми, но они всегда прерывисты. А кроме
того, прегенитальная серия вводит в игру не только частичные эрогенные зоны и их
образы; она еще запускает пред-эдиповы родительские образы, сфабрикованные
совершенно иначе, нежели какими они будут в дальнейшем, и расчлененными согласно
зонам. Следовательно, эти серии с необходимостью вовлекают взрослых в отношения
с ребенком, хотя ребенок не способен "понять", в чем, собственно, дело
(родительская серия). С другой стороны, во второй серии именно ребенок или
молодой человек ведет себя как взрослый (сыновья серия). Например, в анализе
Лаканом Человека-Крысы имеется серия отца, который очень рано подействовал на
ребенка и стал достоянием семейной легенды (долг-друг-богатая женщина-бедная
женщина), а есть еще и другая серия с теми же самыми терминами - только
замаскированными и измененными, - к которой субъект возвращается гораздо позже
(долг, играющий роль объекта = х, вызывающего резонанс двух серий), см. Жак
Лакай, Le Mythe individuel du nevrose, C.D.U. Или другой пример: в Поисках
Пруста герой испытывает серию любовных переживаний прегенитального типа со своей
матерью; затем он переживает другую серию с Альбертиной. Но прегенитальная серия
уже ввела в игру таинственным и непостижимым или пред-постижимым образом
взрослую модель любви Свана к Одетте (общая тема Пленницы, указывающая на объект
= х).
298 РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ СЕРИЙ
ностным нонсенсом, двойным нонсенсом, который распределяет смысл по двум сериям
как нечто, что случается в одной серии, и как нечто, что упорно пребывает в
другой (отсюда неизбежно, что первая серия еще не заключает в себе понимание
того, о чем идет речь).
Но вся проблема состоит в следующем: каким образом фаллос в качестве объекта =
х, то есть в качестве фактора кастрации, заставляет серии резонировать? Речь уже
не идет о схождении или непрерывности, как это было, когда мы рассматривали
прегенитальные зоны сами по себе, которые пока еще невредимый фаллос
координировал вокруг генитальной зоны. Теперь прегени-тальное формирует одну
серию с пред-пониманием инфантильных образов родителей; а Эдипова формирует
другую серию с другими и по-иному сформированными образами родителей. Эти две
серии являются прерывистыми и расходящимися. Фаллос более не обеспечивает
схождения, а наоборот, будучи избытком и недостатком, он обеспечивает резонанс
расходящихся серий. Дело в том, что как бы ни походили эти две серии одна на
другую, они резонируют не благодаря сходству, а благодаря различию. Такое
различие каждый раз регулируется относительным смещением терминов, а само это
относительное смещение регулируется абсолютным смещением объекта = х в двух
сериях. Фантазм, по крайней мере в начале, - не что иное, как внутренний
резонанс двух независимых сексуальных серий, коль скоро этот резонанс
подготавливает внезапное появление события и направляет его понимание. Вот
почему в своем третьем виде сериальная форма несводима к первым двум: а именно,
как дизъюнктивный синтез неоднородных серий, поскольку эти серии теперь
расходятся; а также как положительное и утвердительное (а не отрицательное и
ограничительное) использование дизъюнкции, поскольку расходящиеся серии как
таковые резонируют; и как
299 ЛОГИКА СМЫСЛА
ное разветвление этих серии относительно объекта = х, который безостановочно
смещается и пробегает по ним4. Если мы окинем взглядом все три сериальных вида -
коннективный синтез на единичной серии, конъюнктивный синтез схождения,
дизъюнктивный синтез резонанса - то увидим, что третий оказывается истиной и
целью остальных по мере того, как дизъюнкция достигает своего положительного и
утвердительного применения; таким образом, конъюнкция зон позволяет увидеть, что
расхождение уже присутствует в сериях, которые она глобально координирует, а
коннекция зоны позволяет рассмотреть множество деталей, уже содержащихся в
серии, которую она делает явно однородной.
Теория сексуального происхождения языка (Спербер) хорошо известна. Но мы должны
поближе рассмотреть сексуальную позицию в качестве промежуточной, поскольку
своими разными аспектами (эрогенные зоны, фаллическая стадия, комплекс
кастрации) она производит различные типы серий. Каково ее влияние, каковы их
место и роль в динамическом генезисе и эволюции звуков? И далее, не тот ли это
случай, когда сериальная организация предполагает определенное состояние языка?
Мы видели, что первым этапом генезиса - от шизоидной к депрессивной позиции -
был переход от шумов к голосу: от шумов как качеств, действий и страданий тел в
глубине - к голосу как инстанции высоты, как удалению в высоту, выражающему себя
от имени того, что предсуществует, или, вернее, полагающему себя как
предсуществующее. Конечно же, ребенок входит в язык, который он еще не осознает
как язык, но только как голос, как знакомый гул, который уже говорит о нем. Этот
фактор очень важен для оценки следующего обстоятельства: а именно, что в сериях
сексуальности нечто начинается сначала как предчувствуемое, а уж потом как
понятое. Такое пред-понимание связано с тем, что уже имеется налицо. Значит, мы
спрашиваем о том, что в языке соответствует второму этапу динами-
______________
4 Напротив, при возникновении цепи, когда дизъюнкции связаны только с хорошим
объектом депрессивной позиции, дизъюнктивный синтез имеет только ограничивающее
и негативное использование.
300 РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ СЕРИЙ
ческого генезиса, что лежит в основе различных аспектов сексуальной позиции - и
что само основывается на них. Хотя работы Лакана имеют гораздо более широкое
значение и совершенно по-новому трактуют общую проблему связи между
сексуальностью и языком, в них содержатся и указания, проливающие свет на
сложные моменты второго этапа, - указания, подхваченные и оригинально развитые
некоторыми из его учеников. Когда ребенок входит в предсуществующий ему язык,
который он еще не способен понять, то, может быть, происходит обратное: он
улавливает нечто такое, чего мы больше не можем уловить в нашем собственном
языке, - а именно, фонематические отношения, дифференциальные отношения фонем5.
Часто отмечают чрезвычайную чувствительность ребенка к фонематическим различиям
родного языка и его безразличие к вариациям, порой гораздо четче произносимым,
но принадлежащим иной системе. Это и придает каждой системе воистину циклическую
форму и обратимость - ведь фонемы не менее зависят от морфем и семантем, чем
морфемы и семантемы от них. И это как раз то, что ребенок извлекает из голоса,
покидая депрессивную позицию: усвоение формативных элементов до всякого
понимания сформированных лингвистических единиц. В непрерывном потоке голоса,
идущего свыше, ребенок выхватывает элементы различных порядков, свободно наделяя
их функцией, которая все еще носит долингвистический характер по отношению к
целому и различным аспектам сексуальной позиции.
Хотя эти три элемента могут играючи циркулировать, соблазнительно поставить
каждый из них в соответствие какому-либо аспекту сексуальной позиции - подобно
тому, как если бы колесо останавливалось в трех разных положениях. Но в какой
мере мы можем связывать фо-
____________
5 Cf. Robert Pujol, "Approche theorique du fantasme" (La Psychanalyse, n" 8,
p.20): основная базовая составляющая - фонема - в то виде, как она функционирует
по отношению к другой фонеме, "избегет взрослого, поскольку рассудок последнего
настроен лишь на смысл, исходящий из звучания, а не на само звучание. Мы
полагаем, что субъект-ребенок слышит другим ухом, он чувствителен только к
фонематической составляющей означающей цепи...".
301 ЛОГИКА СМЫСЛА
немы с эрогенными зонами, морфемы с фаллической стадией, а семантемы - с
эволюцией Эдипа и комплексом кастрации? Что касается первого пункта, то в книге
Сержа Леклера Психоаналитик выдвинут чрезвычайно интересный тезис: эрогенную
зону (то есть либидозное движение тела, происходящее на поверхности и отличающее
себя отвлечений сохранения и разрушения) следовало бы помечать именно "буквой",
которая бы в то же время очерчивала ее границы и подводила под них образы и
объекты удовлетворения. "Буква" здесь не предполагает никакого владения языком и
еще меньше - письменностью: речь идет об отношении фонематического различия к
различию интенсивности, характеризующему эрогенную зону. Тем не менее, пример,
приводимый самим Леклером - буква V в случае с Человеком-Волком - уводит в
другую сторону: фактически, буквой V в этом примере помечено очень общее
движение открытости, одинаково характерное для нескольких зон (открыть глаза,
уши, рот), что коннотирует с несколько драматическими сценами, а не с объектами
удовлетворения6. Не следует ли полагать - поскольку сама фонема является пучком
различных следов и дифференциальных отношений, - что каждая зона аналогична
одному из этих следов и определяется ими в отношении другой зоны? Тогда имелся
бы повод для выведения новой геральдики тела, основанной на фонологии; оральная
зона с необходимостью получала бы существенную привилегию, поскольку ребенок
активно овладевает фонемами в тот самый момент, когда выделяет их из голоса.
Теперь все дело в том, что оральная зона стремится к собственному освобождению и
к прогрессу в овладении языком только в той мере, в какой стала бы возможной
