находились другие дела. Нет, просто каждый раз она пользовалась этим
оправданием, отговоркой, а на самом деле причина была в ее застенчивости.
Джина стала еще больше стыдиться своего тела, произведя на свет детей, -
выступали вены под кожей, живот выпирал, из груди сочилось молоко. Сколько
лет она тщательно избегала того, чтобы Рейд увидел ее обнаженной.
Но теперь она была в хорошей форме. Ничто не портило ее кожу, исчезли
выпирающие вены. Больше не осталось причин, чтобы скрывать свое тело. Вот
только если бы она могла преодолеть себя и вести себя так, как в их медовый
месяц. Тогда Рейд научил ее не стесняться самой себя, но это продолжалось
только до того, как она забеременела. Так почему нельзя повторить это
теперь? Почему?
Рейд никогда не стеснялся своей наготы. Джина смотрела на него сквозь
стеклянную дверь и восхищалась совершенством его тела. Вода обливала его
плечи и голову, скатывалась по упругим мускулам на спину. Он стоял, закрыв
глаза и сжав губы, но было видно, что его зубы плотно стиснуты. Руки
сжимались в кулаки. Какой бы горячей вода ни была, она не смогла снять
напряжение Рейда.
Внутри у него клокотала бешеная энергия, и это нельзя было не заметить.
Неуправляемая и буйная энергия, которую он пытался успокоить и взять под
контроль. Рейду это всегда отлично удавалось. И то, что сегодня вечером он
вышел из себя, было только тревожным признаком его крайнего недовольства
женой.
Джину снова охватил безотчетный страх, парализовавший ее решимость,
сжавший ее смятенную душу и навеявший массу сомнений. А вдруг в ней просто
нет тех качеств, которые могут его удовлетворить? Ведь он сам - человек
незаурядный. Это признавали все, кто с ним общался. А она... что она
пыталась сделать, чтобы ему соответствовать? Он выбрал ее для того, чтобы
она была матерью его детей. И все. Окончив университет, Джина ни единого дня
не работала по специальности, потому что как раз в это время в ее жизни
появился Рейд и придал ее существованию истинную цель.
Но теперь все это рухнуло. Так не должно было получиться, бессильно
подумала она. Я люблю его. Я всегда его любила. И он тоже чувствует, что все
получается не так. Знает, того, чтобы она рожала ему детей. Сегодня,
отбросив прочь лицемерие - как бы больно это ни было, - они могли бы что-то
исправить. Она должна попробовать, обязана, хотя каким образом - одному Богу
известно.
Рейд откинул голову назад. По высоко поднявшейся его груди было видно,
что он сделал глубокий вдох. Потом он потянулся, выключил воду, открыл
глаза... и увидел Джину, смотрящую на него в упор. Он так и замер,
раздраженный тем, что она осмелилась помешать ему в его интимном занятии, и
это отчетливо было видно по его лицу.
Джина чувствовала себя, как кролик перед удавом, и не могла шевельнуться,
даже если бы очень захотела что-то сделать. Но она и не задумывалась над
этим. Она пришла к нему просто потому, что не могла переносить эту ужасную
пустоту, которую он оставил, уйдя от нее. Она не собиралась вести себя как
назойливая муха - если человека можно сравнивать с насекомым.
Рейд потянулся, отодвинул прозрачную дверь, и Джина внезапно увидела, что
между ними больше нет стеклянной перегородки и он стоит совсем близко. Он
был разгорячен, раздражен, упругие мускулы напряжены, а в глазах сверкал
вызов.
- Ты меня хочешь, Джина?
Его голос звучал напряженно и зло, полностью в соответствии с выражением
лица. Рейд с силой стиснул ее запястье и резко затаащил за дверь - не
дожидаясь ответа. Джине пришлось подчиниться. Все его тело было напряжено,
как бы говоря: подчиняйся без оговорок.
Он схватил ее за талию и сунул под струю душа, торжествующе глядя, как ее
аккуратно уложенные волосы обвисают мокрыми прядями, а красная шелковая
сорочка прилипает к телу.
- Что, хочешь вернуться в безопасное местечко, да? - ухмыльнулся он, с
насмешливым видом открывая ей дорогу в комнату.
У Джины сжалось сердце. В поведении Рейда не было ни грана
уважительности. Он только и старался задеть ее побольнее. Да и что такое
безопасность? Ей все равно некуда бежать, даже если и удалось бы заставить
свои онемевшие ноги двигаться. Если она хочет сохранить союз с Рейдом, то
должна остаться и стоять на своем, невзирая на страх и дрожь в коленях.
- Нет, - хрипло выдавила она. - Я буду стоять здесь, пока ты меня не
выслушаешь. - Может быть, это безумие, но Джине отступать было уже некуда.
- Джина, лучше не дразни демона, которого ты и так разбудила, -
предостерегающе сказал Рейд.
- Я хочу тебя. Хочу. Ты все не так понял, Рейд! - воскликнула она,
отбрасывая мокрые волосы с лица, чтобы он мог видеть ее глаза и понять, что
ошибся. Ей необходимо убелить его в этом.
В его глазах она увидела только недоверие.
- Что ж, давай посмотрим, насколько это желание сильно. - Он взялся рукой
за край кружева и рванул так, что сорочка расползлась по швам. Он яростно
сверкнул глазами на остатки испорченной одежды. - Это тебе поможет показать,
насколько сильно твое желание.
Джина была ошарашена таким внезапным поворотом, но в то же время его
грубость только подстегнула ее. Рейд ее не отверг. Наоборот, он подыгрывает
ее намерениям, давая ей возможность подтвердить свои слова делом. Совершенно
ясно, что пустые слова его не проймут.
Джина не стала смотреть вниз. И без того она знала, что мокрая сорочка
облепила ей бедра. У нее дрожали ноги и подводило живот, но, собрав все
силы, она отогнала прочь мысль о том, что у нее ничего не получится. Ее руки
сжали край шелковистой ткани. Чувствуя, что другого выхода нет, она рванула
ткань и сорочка упала к ее ногам.
Рейд оторопел. У него даже перехватило дыхание. Его глаза широко и
изумленно раскрылись, и Джина ощутила, как ее захлестывает волна торжества.
Она сделала это! Она сумела заставить его забыть свое предубеждение по
отношению к ней. Но мимолетного изумления недостаточно. Надо заставить его
изменить мнение о ней как об эгоистичной холодной женщине.
Джина ощутила внутри себя необыкновенную силу, которая вытеснила страхи и
поселила в ней уверенность в себе. Она высоко подняла голову. Если не
смотреть вниз, можно представить, что ее тело принадлежит другой женщине,
бесстыдной и пылкой, которой нравится выставлять его напоказ.
Рейд опустил глаза ниже. Казалось, что его занимает тонкая красная ткань,
лежащая комком у ее ног. Немедленно ощутив, что Рейду это не нравится. Джина
ногой отбросила сорочку в сторону. С этим покончено. Отбросив сорочку, она
должна была придумать что-нибудь еще.
Странно, как это ее мозг мог так быстро работать, когда ее сотрясал
ураган чувств, которые в обычное время смутили бы ее и лишили способности и
двигаться, и соображать. Ее нервы были натянуты до предела, внутри все
прыгало, а сердце гулко стучало во всем теле - в висках, в ушах, в горле, в
груди, - и все равно ум работал четко и ясно, готовый оценить и поддержать
положительную реакцию Рейда. Может быть, это из-за шока? Или потому, что это
было необходимо?
Она знала наверняка только то, что сейчас - критический, переломный
момент. Вся ее жизнь перевернулась, и обычные действия уже не были обычными.
Они приобрели огромное значение, тысячи новых значений. То, что она начала
как сознательное действие, завело ее дальше, в дебри первобытных инстинктов.
Избавившись от рубашки. Джина так же отбросила прочь опасения, что ее
могут отвергнуть. Ведь именно эти опасения и воплощала злосчастная сорочка.
Рубашки теперь на ней не было, она валялась в стороне никому не нужная. С
лица Рейда исчезло изумление. Теперь его лицо напряглось и ничего не
выражало, и только глаза внимательно изучали ее обнаженное тело и
безжалостно побуждали к действию.
- Значит, теперь все налицо. И ты ожидаешь, что пора мне самому приняться
за дело?
Его глаза говорили, что ничего не изменится, если она предоставит ему
взять инициативу в свои руки. Его глаза говорили, что он не собирается ни
ласкать ее сам, ни целовать, чтобы не позволить ей вернуться в свое прежнее
положение пассивной участницы, принимающей его действия как бы по
обязанности. Его глаза говорили: А теперь, леди, делайте все сами, и как
можно лучше.
Джина не знала, что ею владеет - отчаяние или вдохновение. Она потянулась
за мылом.
- Мне кажется, ты очень устал. - Ее голос звучал глухо, может быть, от
волнения, но, несмотря на это, он получился хрипловато-ласковым, и это было
замечательно, потому что соответствовало ее чувству. Она быстро намылила
руки ароматным мылом. - И я подумала, что тебе не помешает массаж. - Ее руки
заскользили по его подбородку, шее и плечам, ласково разминая их. - Я могла
бы помочь тебе расслабиться.
Он все еще стоял в нерешительности. В его взгляде светился вопрос. Его
грудь напряглась, когда Джина прислонилась к ней своей грудью, продолжая
массировать его плечи. Но это было невольное, инстинктивное движение,
вызванное внутренним недоверием. Потом он замер, и было видно, что он
напряженно ждет, как далеко зайдет Джина и сколько времени сможет продолжать
играть эту роль.
Делает она это просто из интереса? Или в ней говорит настоящее желание?
Искренна она или притворяется?
Сосредоточься на нем, только на нем, горячо твердила про себя Джина, и
это помогло ей забыть о себе самой. Наставления, которые всегда сдерживали
ее тайные порывы, были забыты. Она загнала их в самый дальний угол своего
сознания, чтобы получить свободу действий и доставить Рейду такое же
удовольствие, какое доставлял ей он, когда они занимались любовью. Потому
что его слова были чистой правдой. В постели все делал он, а не она. Ей и в
голову не приходило до сегодняшнего вечера, что она тоже должна стараться
доставить ему удовольствие.
Джина гладила плечи Рейда, слегка нажимая, потом ее руки скользнули вниз,
к его груди, нежно и мягко лаская ее, теребя его соски, как он иногда делал
ей. Она не знала, чувствует ли он то же самое, что и она в таких случаях, но
надеялась, что это так, и изо всех сил желала, чтобы ему было хорошо, и
подумала, понравится ли ему, если она начнет ласкать его языком. Она уже
склонила голову, чтобы попробовать.
- Нет! - сорвалось с его губ. Он резко поднял руки, чтобы отстранить ее.
- Тебе ни к чему принуждать себя к этому. Джина. В этом нет необходимости! -
С болью и страстью он отказывался от того, что не мог принять, вынести. Он
не верил ей. - Разве ты не понимаешь? - В его глазах отразилось страдание. -
Уже слишком поздно!
- Но я могу это сделать и хочу, - настаивала Джина, цепляясь за
возможность доказать Рейду, как ей приятно доставлять ему удовольствие.
- Почему? Потому что не хочешь смотреть правде в глаза? - с гневом
спросил он. - Потому что боишься за свое будущее? - Его лицо перекосилось от
ярости. - Черт побери! Я же сказал, что все будет в порядке.
- Не нужен мне такой порядок, - воскликнула Джина. - Я хочу узнать, как я
могу доставить тебе удовольствие.
- Что? Ты, может быть, произвела в уме нехитрый подсчет? "Если я буду
заниматься этим с ним три раза в неделю..."
- Нет, нет, нет, - Джина отчаянно затрясла головой. - Меня интересует
настоящее, а не будущее. Я хочу знать, что ты чувствуешь.
- И тебе будет намного спокойнее, если ты будешь знать, что я всем
доволен. - Он схватил ее за плечи и встряхнул, в его глазах пылала ярость. -
Вот в чем дело, так?
- Да, - прокричала Джина, отчаявшись убедить его в чем бы то ни было. -
Да, я хочу, чтобы ты был доволен.
- Отлично! Тогда сократим программу, потому что удовлетворить лично меня
