все так любили Шурика... Но откуда ему знать. Я гладил его, и молчал.
И он молчал. Вдруг я услышал странный звук - будто что-то тарахтело и
перекатывалось у него внутри, как в испорченной кукле, которая когда-то говорила
"мама..." А потом он засипел, и прерывисто, глотая звуки - заурчал. И сам
удивился этому грубому и неумелому подобию мурлыкания - встрепенулся, спрыгнул с
колен и похромал прочь. Я видел, что он поджимает ногу, но иногда все же
опирается, значит, кость цела?.. Я все забыл - и как он прокусил ухо Клаусу, и
чуть не довел до голодной смерти Макса, и продолжает его преследовать... Мы
разберемся, разберемся, только были бы живы!
116. Мир сдвинулся...
Плюс три, орут грачи, желтые и коричневые пятна отвоевывают пространство у белил
с сажей... Подойдя к дому я увидел, как по карнизику первого этажа пробирается
черный лохматый кот. Клаус, наверное... Он увидел меня, остановился. И я узнал
Макса. Запрыгнул наверх! Дальше уже ерунда, он знает... Он стоял и думал, что
делать. "Иди наверх, я сейчас..." Но это было слишком для его и так натруженных
мозгов - он прыгнул вниз и догнал меня. Хрюша выскочил из-под лестницы, хрипло и
взволнованно объясняя, что, вот, кошки нет... В его головенке не умещалось, ведь
была, была!.. "Все хорошее быстро кончается, Хрюша," - вот все, что я мог
сказать ему. На лестнице я думал о Сером, придет ли, как его нога... В дверях
меня встречают Клаус, Алиса и Костик, а сзади скромно стоит наш Серый. Рана
затягивается, он прочно опирается на все четыре. Обошлось... "Теперь ты наш,
Серый, больше не буду тебя гонять. Но и ты пойми... " Макс, завидев Серого,
хотел было удариться в бега, но я уговорил его посидеть в комнате. Он нехотя, но
согласился.
Собрались все, только Стива не было. Но, наверное, судьба, котовская во всяком
случае, пихнула меня под ребро локтем. Мы услышали за окном собачий гомон;
какие-то маленькие, судя по голосам, шавки, собрались кучей и гавкали. Я вышел
на балкон и увидел большого черного кота, он шел через лужайку к нам. Вокруг
него суетились пять или шесть собачонок, пытались ухватить задние лапы, спереди
напасть не осмеливались. Стив шел не торопясь, лениво отбиваясь от них, но я
видел, как быстро они наглеют, и нападут все сразу... Так и случилось, все
смешалось в один бешеный комок, черное среди желтого, серого и белого... Стив
дрался молча. Клубок распался, я видел, что ему здорово досталось, он прижался к
земле и был готов к новой атаке.
Я выбежал из дома. Лужайка еще не очистилась от снега, кое-где торчали ледяные
бугры, под ногами скрипела старая трава. Сверху было видней, теперь я знал
только, куда бежать, но не видел ни Стива, ни собачек, только слышал их
прерывистый лай и рычание.
Если б я был человеком, то не бежал бы так быстро, в моем возрасте это опасно.
Если б я был котом, то бежал бы резвей!
И тут я поскользнулся, взмахнул руками... и грохнулся на ледяные кочки. Так
боялся упасть всю зиму, и надо же - весной! Нашел-таки время и место! Сознание
не оставило меня, только на миг мир сдвинулся, дрогнул, один из быстротекущих
моментов выпал, короткий, но важный... Я поднялся и с изумлением обнаружил, что
левая рука словно набита ватой, двигается тяжело и медленно, а кожа... чувствует
прикосновение, но как через толстую перчатку. Ноги работали, и я поковылял туда,
где надеялся спасти своего восьмого кота. От моего громкого падения и проклятий,
на которые я не скупился, шавки разбежались, а Стив остался на месте. Он
высокомерно посмотрел на меня и начал зализывать бок, из которого был вырван
огромный клок шерсти, и сочилась кровью глубокая царапина...
Не слишком ли много для одного-двух дней?.. Зато теперь ясно, что зима
кончилась. И мы живы.
Пущино. 12 июня 1997г.
