больше полусотни обитаемых планет. Она уже добилась немалой
власти над энергией и пространством, но духовно осталась на
уровне первобытной дикости. Это привело к созданию так
называемой Империи, которая едва не привела все человечество на
грань самоистребления. Разразились три межпланетных войны,
последняя из них породила глубочайший кризис во всем - в
экономике, науке, культуре. Однако люди вынесли из этого
испытания важный опыт, быть может, важнейший в нашей истории.
Нельзя культивировать технику и мышцы, оставляя духовность в
загоне. Да, это выглядит до наивности очевидным. Но выстраданная
на собственной шкуре очевидность становится движущей силой,
дружище. Могучей преобразующей силой. Немало веков ушло на то,
чтобы люди научились строить свою жизнь прежде вего по законам
разума и добра. Но в конце концов это произошло, - Гур залпом
допил стакан.
Арч так и не притронулся к напитку. Он сидел, подавшись вперед,
ловя каждое слово собеседника.
- Так, - сказал он. - А при чем тут моя планета?
- Погоди, не все сразу. Незадолго до начала межпланетных войн
властями Империи был принят Закон о чрезвычайной ссылке. Он
состоял вот в чем. Особо опасных преступников или тех, кого
Империя считала таковыми, решили навсегда изолировать от
общества. В то время немалый вес имело движение противников
смертной казни, они добились отмены этой варварской меры
наказания и стали ратовать против пожизненных каторжных работ. И
вот имперские юристы придумали элегантный финт, который пришелся
по душе даже иным поборникам гуманности. Смертную казнь и
пожизненную каторгу заменили ссылкой. Субсветовые звездолеты,
вместившие тысячи изгнанников и пилотируемые автоматикой,
отправились в неизведанные области Галактики. Таких кораблей
успели отправить более двухсот. Долго их судьба оставалась
неизвестной. А сравнительно недавно наша цивилизация освоила
сверхдальние межзвездные перелеты, притом почти мгновенные. Мы
стали хозяевами Галактики. Всюду, где есть мельчайшее тяготение,
искривляющее пространство и время, мы странствуем
свободно. И вот на галактической периферии, то там, то здесь
наши звездолеты стали обнаруживать планеты, населенные потомками
ссыльных. В том числе и твою планету, Арч.
- Вот оно что... - тихо произнес Арч, глядя на голубую горбушку
в металлической раме.
- Ты спросил, что мы у вас разнюхиваем. Изволь, отвечу. Мы пока
только наблюдаем, осторожно и незаметно. Мы исследуем вашу
жизнь, избегая открытого вмешательства или утечек информации с
нашей стороны. Со временем придет пора решать, что мы можем
сделать для вас. А пока прямой контакт скорее всего окончится
катастрофически.
- Понятно. Я, значит, возможная утечка информации?
- К сожалению, именно так. И потому тебе придется ближайшим
рейсом отправиться на Самарн. Там работают отличные специалисты:
врачи, психологи, адаптологи. Они тебе помогут освоиться в нашем
мире.
Арч пристально посмотрел Гуру в глаза.
- Скажи, я никак не могу вернуться назад?
- Нет. Это абсолютно исключено. Хотя со временем мы, возможно,
решимся на контакт, но это будет еще ой как не скоро. Лишь одно
я тебе гарантирую: ты никогда не пожалеешь, что попал к нам.
- А сколько вам разрешается жить?
Гур ответил не сразу. Он встал, прошелся по каюте, хотел было
взять очередной стакан алого питья, но передумал и захлопнул
дверцу шкафа.
- Видишь ли, Арч, мой ответ покажется тебе диким и несусветным.
Так что приготовься...
- Сколько?
- Сколько угодно, дружище. Мы не укорачиваем друг другу жизнь.
Более того, наша медицина способна значительно продлевать ее.
Некоторое время Арч переваривал услышанное. Потом спросил:
- Ну, а куда вы деваете стариков? Тех, которым сама жизнь в
тягость?
- У нас она не бывает в тягость.
- Ни за что не поверю. Я как-то видел одного попечителя,
которому перевалило за семьдесят. Дряхлая, жирная развалина. Он
еле-еле ноги волочил.
Вернувшись к столику, Гур уселся, сцепил руки, посмотрел
исподлобья на Арча.
- Как по-твоему, сколько мне лет?
Чувствуя подвох, тот ответил не сразу.
- Наверно, тридцать пять...
- Больше, гораздо больше.
- Сорок?
- Я сказал, гораздо больше.
- Неужто сто? - нарочито хохотнув, предположил Арч.
- Не угадал. В пересчете на ваши годы мне около пятисот. Илой
старше, ему перевалило за тысячу. Но и это далеко не предел.
Сказанное Гуром было нереально, чудовищно, не умещалось в
сознании. Арчу показалось, что сейчас его мозг захлестнет
полнейшее безумие.
- Да ты врешь, - только и вымолвил он.
- Нет.
Арч встал, неверными шагами добрался до лежака и повалился на
него ничком.
- Врешь! - повторил он. - Врешь...
5.
Над туманной кромкой залива восходило розовое солнце. Бриз
вкрадчиво перебирал тяжелую листву, с нее то и дело срывались
крупные, кристально прозрачные росинки. В какой-то миг падения
они вдруг вспыхивали, словно бы на полпути к земле простреленные
пологим утренним лучом. Наливная, отборная роса покрывала и
траву, и ноздреватые валуны, меж которых петляла тропинка, и
скамью на вершине холма. Арч, предусмотрительно захвативший с
собой стопку информационных распечаток, подстлал их на сиденье и
спинке.
Каждое утро после завтрака он приходил сюда, садился на скамью,
осененную разлатыми перистыми ветвями, смотрел, как над заливом
поднимается розовое светило. Затем спускался в седловину и долго
бродил по лесным тропам. Еще на звездолете, по пути с
орбитальной базы в Адапторий, Арчу стало казаться, что мир
небесников навсегда излечил его от способности к удивлению.
Однако, едва ступив на грунт Самарна, он испытал чувство,
граничившее с шоком. Чудо из чудес, потрясшее Арча до глубины
души, называлось "деревья". До сих пор созерцание рощи, мерно
колышащейся под ветерком, отзывалось в его груди восторженным
трепетом.
Чуть выше солнечного диска возникла темная точка. Она
стремительно приближалась, росла, и вскоре Арч распознал в ней
пассажирский бот, идущий на посадку. Его блестящее брюхо с
выпущенными тонюсенькими шасси пронеслось высоко над холмом, и
воздушная волна всколыхнула чуткие верхушки деревьев. Арч
обернулся и увидел, как серебристый диск опустился за высокими
куполами Адаптория, которые мягко розовели в утренних лучах.
Еще одного бедолагу привезли с другого края Галактики,
подумалось ему. Ничего, обвыкнет. Все ошалевают поначалу, потом
входят во вкус. К хорошему привыкают быстро.
Сбоку, за кустами, послышался топот бегущих ног и сиплое, с
присвистом, дыхание. Меж ветвей замелькала плешивая голова,
увенчанная зубчатым золотым обручем. Потом бегун показался на
повороте дорожки во весь рост. Его обнаженный дряблый торс
лоснился от пота, края набедренной повязки влажно потемнели.
Секундомер на шнурке прыгал, бился о грудь, обильно поросшую
седыми слипшимися кудряшками. Поравнявшись со скамейкой,
старичок нажал кнопку секундомера и перешел на шаг. Шумно
отдуваясь, он стал расхаживать туда-сюда, искоса вопросительно
поглядывая на Арча. Наконец тот сжалился и произнес:
- Привет.
- О боги мои, наконец-то! - затараторил старичок. - Ну неужели
так трудно поздороваться сразу? Вы же прекрасно знаете, что я
здороваюсь первым только с богами...
- Прошу ваше высшее величество меня извинить.
- Высочайшее величество, - уточнил венценосец. - Вы-со-чайшее!
Почему вы всегда коверкаете мой титул? У вас память слабая? Или
так принято шутить на вашей планете? - Старичок стал делать
приседания, старательно дыша через нос.
- Так я жду ответа на мой вопрос, заявил он, окончив упражнение.
- Или это забывчивость, или неуместная насмешка. Что же?
- Боюсь, и то, и другое, приятель.
Возмущенно фыркая, высочайшее величество смахнуло росу с краешка
скамейки, уселось.
- Дерзость... - донеслось приглушенное бормотание. - Одна лишь
дерзость и попрание наисвященного сана. Токмо усекновением
дерзковыйных глав спасаемы престолодержавцы...
- Да будет вам, - примирительно бросил Арч. - Каждое утро одно и
то же. Не надоело?
Молча старичок поерзал на скамейке. В роще раздалась заливистая
трель, и сразу ей вторила другая. Пели крошечные радужники, в
изобилии населявшие окрестности Адаптория.
- Как ваша сегодняшняя пробежка? - полюбопытствовал Арч и, не
дождавшись ответа, повторил на другой лад. - Каково пробежалось
ваше высочайшее величество?
- Превосходно. Просто превосходно. Сегодня я поставил свой
личный рекорд, - он тряхнул секундомером. - От опочивальни до
этой скамейки за шестьсот девяносто один кома шесть. Я в
отличной форме, н-да. А поначалу, представьте, мечтал
пробежаться хотя бы за восемьсот... Мой лейб-медик нижайше
рекомендовал постепенно наращивать дистанцию.
- Рад за вас.
- Вчера летал на экскурсию, - сообщил августейший бегун. -
Прелюбопытнейше. Всюду люди приветливы, хотя несведущи в
этикете. Могущественный и дивный народ, но непросветленный, увы.
Перстные твари - и те в чащобах предводительствуемы, из среды
своей воздвигают вожатого и чтут боязненно...
- Одного никак не пойму, - перебил Арч. - Чем вам здесь не по
нраву?
- Вопрошая, не титулуете... - скорбно вздохнул старичок. - Что ж
поделать. Хлеб чужбины пресен, и тускл небосклон ея. А навоз
отчизны благоуханней чужедальних цветов.
- Кажется, позавчера вы хаяли эту самую отчизну на все корки.
Обижались, что вам едва башку не оторвали.
- Неблагодарность черни посягает на плоть, однако втуне тщится
замарать благорожденность, - последовал ответ. - И втуне
просветлять дерзких, приуготованных усекновению.
- Вроде меня, что ли?
Старичок встал, потянулся, с урчанием поскреб дряблые бока.
Звучно шлепая кроссовыми туфлями, он поплелся вниз, к пляжу.
- Варварство... - расслышал напоследок Арч. - Дерзость
сугубая... Несть просветления...
Пышно шелестела листва. Радужники разливались вовсю. Один из них
покружил над скамьей и бесстрашно опустился на ее спинку
рядышком с неподвижным человеком. Взъерошив многоцветные перья,
он старательно разглаживал их изогнутым клювиком. Осторожно Арч
обшарил карманы в поисках угощения, набрал щепотку крошек,
протянул их на ладони птице. Радужник вытянул шею, постреливая
то одним, то другим любопытным глазом. Затем перепорхнул,
щекотно вцепился лапками в большой палец и принялся жадно
клевать. Подлетел еще один радужник, вылитая копия первого, и
завис над ладонью суматошным переливчатым облачком, обдавая лицо
Арча трепетным ветерком. Однако вдруг обе птицы всполошились,
упорхнули, скрылись в ветвях.
Арч вздрогнул, обнаружив, что рядом с ним сидит Гур. Очевидно,
тот незаметно подкрался сзади и в мгновение ока, бесшумно
перемахнул через спинку скамьи.
- Салют, крестник.
- Здорово, спаситель.
- Извини, что спугнул твоих птичек. Как тебе тут живется?
- Благодарствую, - Арч покривился. - Жаловаться не приходится,
дурбольница высшего разряда.
- Ты чем-то недоволен, как я понимаю.
- Нет, не сказал бы. Красота, покой. Птички клюют прямо с руки.
Только, знаешь... Кисло мне стало. Когда прошло первое
обалдение, начался какой-то свербеж на душе. Как будто это
несправедливо, нечестно, понимаешь?
- Что нечестно?
- То, что я здесь.
Арч отвел глаза и стал смотреть на залив. У самого берега, на
мелководье беззаботно плескался бывший монарх. Даже купаясь, он
не расставался с короной.
- Признаться, я ожидал чего-то в подобном духе, - сказал Гур. -
Хотя твои последние тесты свидетельствуют о полной норме. Да и
такая реакция, скорее всего, естественна.
- Толку-то с этих тестов...
- Чудак. Толку очень много. Ты уже вправе распоряжаться собой по
собственному усмотрению. Например, хоть сию минуту покинуть
Адапторий. Ты - свободный полноправный человек.
Оторвавшись от созерцания залива, Арч всем корпусом повернулся к
Гуру.
- Это что, всерьез? Никаких ограничений?
- Ты же читал Хартию прав. Там все сказано.
