полным выпадом пригнувшегося демона, сознавая, что если упадет, то он
мертвец. Демон резко отпрянул, оставшись чуть впереди ищущего меча Руперта.
Руперт с трудом продвигался, пытаясь устоять на заплетающихся ногах. Демон
ухмыльнулся и снова отпрыгнул, попав прямо в массивную паутину, которая
загораживала тропу. Руперт, запнувшись, остановился занося меч для
убийственного удара, и застыл в ужасе, когда толстые молочно-белые пряди
паутины медленно свернулись вокруг демона. Демон яростно забился в прядях,
потом тихо завыл в агонии, когда паутина засочилась прозрачной вязкой
кислотой, от которой шел дымок там, где она капала на землю. Руперт с
болезненным восхищением следил, как слабо сопротивляющийся демон исчезает в
гигантском пульсирующем коконе, который покрыл его с головы до ног.
Последние содрогания быстро замерли и паутина начала переваривать свою
добычу.
Руперт устало опустил меч и оперся на него, давая отдых ноющей спине.
Кровь затекла ему в рот и он сплюнул. Каково быть героем? Он кисло улыбнулся
и осмотрел себя. Его великолепные полированные доспехи заляпаны засыхающей
глиной и гравированы глубокими следами царапин от когтей демона. У него все
болит, голова пульсирует от боли. Он поднял дрожащую руку к лицу и
вздрогнул, увидав свежую кровь на кольчужной перчатке. Он никогда не любил
вида крови, особенно своей. Он сунул меч в ножны и тяжело сел на обочину
тропы, не обращая внимания на хлюпающую грязь.
Вообще говоря, он думает, что действовал не совсем уж плохо. Не так уж
много людей сталкивалось с демоном и выживало, чтобы потом рассказать об
этом. Руперт взглянул на теперь уже неподвижный кокон и поморщился. Не самый
героический способ победить и конечно не самый спортивный, однако демон
мертв, а он жив -- именно этого он и добивался.
Он снял перчатку и осторожно проверил пальцами изувеченное лицо. Раны
широки и глубоки, идут от уголка глаза вниз до рта. Надо бы их чисто
промыть, смутно подумал он. Не хочу заражения. Он потряс головой и огляделся
вокруг. Во время схватки дождь прекратился, однако солнце уже скользило вниз
по небу к закату, и тени становились темнее. Ночи наступают быстрее, хотя
еще совсем лето. Капли равномерно падали с нависающих ветвей, сырой
мускусный запах тяжело висел в застывшем воздухе. Руперт взглянул на
паутинный кокон и вдруг содрогнулся, вспомнив как близко он подошел к
паутине, пытаясь прорубить дорогу. Хищники выступают во многих обличьях,
особенно в Чащобе.
Он смиренно вздохнул. Устал он, или нет, время продолжать путь.
"Единорог! Где ты!"
"Здесь", ответил вежливый голос из самой глубокой тени.
"Ты сам выйдешь, или мне отправиться за тобой?", прорычал принц.
Наступила небольшая пауза, потом единорог застенчиво вышел на тропу. Руперт
уставился на животное, которое старательно отводило взгляд.
"И где же ты был, когда я рисковал своей шеей, воюя с демоном?"
"Прятался", ответил единорог. "Это казалось самым логичным."
"Почему ты не помог?"
"Ну", рассудительно начал единорог, "если ты не смог бы управиться с
демоном в полных доспехах и с мечом, я не понимаю, какую помощь смог бы
оказать тебе я."
Руперт вздохнул. Когда-нибудь ему следует научиться не спорить с
единорогом.
"Как я выгляжу?"
"Ужасно."
"Премного благодарен."
"У тебя наверное останутся шрамы", с энтузиазмом сказал единорог.
"Великолепно. Это все, что мне нужно."
"Я думал, что на лицах героев должны быть шрамы."
"Кто так думает, должен проверит свою голову. Чертовы менестрели...
Помоги мне подняться, единорог."
Единорог быстро подошел и стал рядом. Руперт дотянулся, крепко
ухватился за стремя и медленно выволок себя из глины. Единорог терпеливо
стоял, когда Руперт устало прислонился к его боку, дожидаясь пока до костей
пронзающая боль не затихнет достаточно надолго, чтобы попытаться забраться в
седло.
Единорог беспокойно рассматривал его. Принц Руперт был высоким,
красивым мужчиной лет двадцати пяти, однако кровь, боль и изнеможение
прибавляли его лицу еще лет двадцать. Его кожа посерела и была в бусинках
пота, глаза воспалились. Он, очевидно, не был в состоянии ехать верхом,
однако единорог знал, что гордость вынудит его попытаться.
"Руперт...", сказал единорог.
"Да?"
"Почему бы тебе просто... не повести меня пока? Ты ведь видишь, как
шатко мне в этой глине."
"Ага", сказал Руперт. "Это хорошая мысль. Я так и сделаю."
Он протянул руку и взялся за повод, голова его устало поникла.
Медленно, осторожно, единорог повел его мимо неподвижного кокона дальше по
тропе, направляясь глубже в Чащобу.
* * *
Через два дня Руперт снова был в седле и быстро подъезжал к границе
между Чащобой и Лесом Мрака. Раны его в основном зажили благодаря сумке с
травами, которую придворный Астролог принудил его взять перед отъездом, и
хотя он не раз хотел бы посмотреться в зеркало, шрамы на его лице, похоже,
прекрасно зарубцевались. В общем, Руперт чувствовал себя чуть более
радостным или по меньшей мере чуть менее грустным.
Предполагалось, что он убьет дракона, но по правде говоря драконов
никто не видел уже много лет и они весьма основательно перешли в легенду.
Руперт начинал понемногу разочаровываться в легендах; казалось, легенды
зациклились на чести и славе, и не обращали внимания на важные подробности,
вроде того, как убить кого бы то ни было и при этом не быть убитым самому.
"Потому, что его сердце чисто" -- лозунг не слишком-то помогает, когда идешь
на дракона. Могу поспорить, что мой дракон будет изрыгать пламя, мрачно
подумал Руперт. Он как раз тщательно обдумывал новую великолепную идею,
которая позволила бы ему вернуться почти с честью, когда его внимание
настойчиво привлек мочевой пузырь. Руперт вздохнул и направил единорога в
сторону от тропы. Еще одна мелочь, о которой никогда не упоминали
менестрели.
Он быстро слез с седла и начал проделывать сложную серию расстегиваний
клапанов, защищающих его чресла. Он едва успел вовремя и беззаботно
засвистал, опустошая пузырь на ближайший пень. Если его диета вскоре не
улучшится, он станет единственным героем, идущим в битву с расстегнутой
ширинкой.
Мысль показалась бесспорной, и как только он кончил дело, Руперт начал
снимать доспехи. Он носил проклятую тяжесть только потому, что был убежден
-- это традиция любого рыцаря, отправившегося на поиски. Говеная традиция,
весело подумал Руперт; дух его воспарял все выше, кода побитые доспехи часть
за частью плюхались в раскисшую глину тропы. После небольшого раздумья, он
решил оставить на себе подкованные сапоги - может понадобится хорошенько
пнуть кого-нибудь. Облеченный под конец только в кожаную куртку, штаны и в
свой самый лучший плащ, Руперт впервые за много недель чувствовал себя
удобно. Надо признать, он чувствовал себя также значительно уязвимее, но
учитывая, как ему недавно везло...
"Ненавижу траву", уныло произнес единорог.
"Тогда почему ты ее ешь?", спросил Руперт, застегивая пояс для меча.
"Потому что я голоден", сказал единорог, жуя с отвращением. "И еще
потому, что несколько недель назад у нас кончился цивилизованный фураж..."
"Что плохого в траве?", мягко поинтересовался Руперт. "Лошади едят ее
все время."
"Я не лошадь!"
"Я и не утверждал этого..."
"Я единорог, чистокровный единорог, и заслуживаю соответствующей
заботы, внимания и еды. Наподобие овса, ячменя, ..."
"В Чащобе?"
"Ненавижу траву", пробормотал единорог. "От нее меня пучит."
"Попробуй чертополох", предложил Руперт.
Единорог тяжело взглянул на него. "Я хоть чем-то напоминаю осла?",
угрожающим тоном поинтересовался он.
Руперт, пряча улыбку, отвернулся, и обнаружил дюжину гоблинов, бесшумно
выступивших из теней, чтобы заблокировать дорогу. От трех до четырех футов
росту, худые, словно пугала, и с остроконечными ушами, они были вооружены
короткими ржавыми мечами и топорами для рубки мяса с зазубренными лезвиями.
Разнокалиберное серебряное и бронзовое оружие, очевидно, было захвачено у
людей-путешественников, а их неприятные ухмылки слишком ясно намекали на то,
что случилось с предыдущими хозяевами. В ярости на то, что его так легко
застали врасплох, Руперт вытащил меч и бесстрастно оглядел всех. Гоблины
взяли оружие наизготовку, но потом тревожно посмотрели друг на друга.
Довольно долго никто не шевелился.
"Не стойте просто так", прорычал низкий голос из теней. "Взять его!"
Гоблины уныло переступили с ноги на ногу.
"Видишь, какой у него длинный меч?", спросил самый маленький гоблин.
"И посмотри на его шрамы, и на засохшую кровь на доспехах", уважительно
прошептал другой гоблин. "Он, должно быть, сразил дюжину врагов, чтобы так
изгваздаться."
"Наверное, изрубил в капусту", мрачно заключил самый маленький гоблин.
Руперт небрежно помахал мечом перед собой, свет блеснул по всей длине
клинка. Гоблины нехотя потрясли оружием и сбились вместе для большей
безопасности.
"Тогда возьмите его коня", потребовал голос из теней.
"Коня?" Единорог вскинул голову, ярость засверкала в кроваво-красных
глазах. "Коня? Вы думаете, это что у меня на лбу? Украшение? Я -- единорог,
идиот!"
"Конь, единорог -- какая разница?"
Единорог ударил копытом и опустил голову так, что свет блеснул на
причудливо закрученном роге.
"Ладно. Значит так. Поодиночке или все разом: сейчас вы получите!"
"Веселенькое дельце, вожак", пробормотал самый маленький гоблин.
Руперт бросил на единорога изумленный взгляд. "Мне казалось, что ты
разумный и последовательный трус."
"Сейчас я слишком разозлен", проворчал единорог. "Я испугаюсь потом,
когда будет время. Выстрой недомерков передо мной и я насажу всю кучу на
вертел. Я покажу им такой шиш-кебаб, что они его долго не забудут."
Гоблины украдкой начали покидать тропу.
"Кончайте обсераться и убейте проклятого путешественника!", прогремел
голос из теней.
"Не терпится видеть его мертвым, так сам его и убей!", огрызнулся самый
маленький гоблин, высматривая одновременно ближайший путь отступления. "Это
все твоя ошибка. Как обычно, нам надо было напасть из засады, пока он
отвлекся."
"Вам надо заиметь боевой опыт."
"Насрать на твой опыт! Надо держаться того, в чем мы доки: навалиться
вдруг скопом на одного!"
Раздался глубокий вздох, потом из теней величественно выступил вожак
гоблинов. Широкоплечий, выразительно мускулистый, ростом весьма близкий к
пяти футам, он был самым большим гоблином из всех, встреченных Рупертом.
Вожак гоблинов погасил свою гнусно воняющую сигару о грязно-зеленый
бронзовый нагрудник и оглядел гоблинов, тесно сгрудившихся на середине
тропы. Потом он снова вздохнул и с отвращением покачал головой.
"Посмотрите на себя. Как, вам кажется, мне сделать из вас бойцов, если
вы не хотите сражаться? Я спрашиваю: в чем проблема? Здесь всего лишь один
человек!"
"И один единорог", уточнил самый маленький гоблин.
"Ну, хорошо, один человек и одни единорог. И что? Мы же разбойники, вы
что - забыли? Наша работа теперь -- подстерегать беззащитных
путешественников и отнимать их драгоценности."
"Мне он не кажется беззащитным", пробормотал самый маленький гоблин.
"Погляди на его громадный грязный меч."
Гоблины с болезненный интересом глядели, как Руперт небрежно
упражняется в рубящих и колющих ударах. Единорог расхаживал взад-вперед чуть
