высокой травой холмов и полей в окрестностях города Калестин. Потом снова
Алия, уже взрослая: такой он ее видел два месяца назад, когда она
прилетела в зону пограничных миров, чтобы уговорить его вернуться на
Землю.
Былые распри между Старыми мирами и Пограничьем были уже четыре года
как улажены. Теперь Калли может закончить образование - получить наконец
диплом архитектора под руководством Альберта Моннса в Мичигане, где он
начинал учиться.
Алия стала красавицей и она была так нежна, убеждая его, что нужно
вернуться. Но по пути на Землю - на борту корабля - она странным образом
переменилась: снова ударилась в политические баталии, связанные с
конфликтом между Старыми мирами и Пограничьем - конфликтом, по ее же
словам, давно улаженном. И наконец - лицо Алии, каким он видел его после
посадки. Они стояли в салоне корабля, который подплывал к посадочному
комплексу космопорта на Лонг-Айленд.
"Калли, это бесполезно - ты не изменился. Ты такой же бунтарь, каким
был всегда. Лучше нам, наверное, не видеться... некоторое время..."
Несколько секунд спустя она добавила: "Нет, Калли, я звонить не буду.
Подожду, пока ты мне позвонишь..."
Алия ушла, отразившись в огромном настенном зеркале салона и
смешавшись с толпой спешащих к выходу пассажиров. В том же зеркале он
видел собственное отражение - русые волосы, лицо с четко очерченными
скулами, носом и подбородком. Он смотрел ей вслед. Потом, через несколько
минут, когда Калли тоже направился к выходу на пассажирский трап, перед
ним возникло лицо лейтенанта Всемирной Полиции - молодое, с аккуратными
усиками. Лейтенант, фланги которого прикрывали двое низших чинов в черном
- один из них оказался капралом, - внимательно рассматривал документы
Калли, прищурившись из-под козырька форменной фуражки. Голос лейтенанта...
- Калихэн Уэн? Не тот ли самый знаменитый космический угонщик,
который похитил больше наших кораблей, чем любой пограничник за все время
Восстания?
- Бывший угонщик. Вот документ о моем помиловании - подписан одним из
советников Трехпланетья, Амосом Брайтом. Что вы имеете в виду?
И вдруг он понял, обернулся, начал искать взглядом Алию, но она уже
растворилась в потоке пассажиров, текущем к зданию вокзала. Он посмотрел
на лейтенанта.
- Если вы меня арестовываете, то по обвинению в чем?
- Обвинению? Что вы, сэр, никаких обвинений. Просто несколько
формальных вопросов... - Лицо у лейтенанта было такое вежливое, такое
честное! - Если бы вы смогли пройти с нами... это займет всего несколько
формальных вопросов... - Лицо у лейтенанта было такое вежливое, такое
честное! - Если бы вы смогли пройти с нами... это займет всего несколько
минут...
Как только его провели в комнату полицейской секции вокзала, кулак
капрала, словно молотом, врезали Калли по зубам. Лицо капрала... злобное,
жирное... коротко подстриженные жесткие черные волосы... Второй
полицейский скрутил руки Калли за спиной. Капрал снова замахнулся...
- Гляди-ка! Кусаться хочет! А ну, держи его покрепче...
- Достаточно, капрал!" - приказал лейтенант, поднявшись из-за своего
аккуратного полицейского служебного стола. Он медленно и отчетливо
выговаривал слова, повернувшись к микрофону служебного рекордера на стене.
- этот человек оказал вам сопротивление при доставке в кабинет, я увидел
его угрожающий жест. Ваш удар был вынужденной мерой самообороны. Но прошу
вас, больше никакого насилия. Вы двое, наденьте ему смирители.
Холодный металл пружинистых лент смирителя коснулся кожи Калли,
обхватил руки, от кистей до локтей... Лейтенант, совершенно спокойный, уже
сидел на прежнем месте за столом...
- Назовите ваши имя, пожалуйста.
- У вас с памятью плохо? Вы ведь знаете мое имя!
- Имя, пожалуйста...
А потом закрутился водоворот - полторы недели кошмаров.
Кошмарные видения постепенно растворились в темноте - силы оставили
Калли, и он погрузился в сон без сновидений.
Ясность сознания возвращалась медленно, как будто он всплывал из
мрачных к поверхности и солнечному свету. Но когда она вернулась, он был,
наконец, свободен от боли, и обрел относительный душевный покой.
В конце концов, ему удалось разложить факты по полочкам в
соответствующем порядке. Алия хитростью заманила его на Землю, чтобы
власти Старых миров, в нынешнее время страдавшие явной манией
преследования, получили возможность посадить его за решетку. Ведь во время
Пограничного Восстания не было ощутимой занозы в из пятке, чем Калли.
Правда, теоретически Восстание утихомирилось шесть лет назад, после
заключения Билля о Согласии.
Теперь он понимал, что нельзя во всем винить одну Алию. Просто она
по-прежнему оставалась дочерью Амоса Брайта - в прошлом губернатора
Калестина и опекуна Калли, а ныне старшего члена Трехпланетного Совета,
правящего Землей, Марсом и Венерой. Алия была преданной дочерью, и отец
мог оказать на нее давление, вынудить на поступок, который он считал
необходимым.
То есть, Алия не стала его, Калли, врагом. Ей лишь пришлось уступить
доводам отца, и дело это поправимое. Главное - ему нужно увидеться с ней,
объяснить, что ее ввели в заблуждение. Придя к этому выводу, Калли
почувствовал, как внутри загорается былой огонь: судьба вновь бросала ему
вызов, и он встретил этот вызов, будто доброго старого друга. Энергия
сопротивления никогда не покидала его. Чем больше его старались принизить,
тем выше подбрасывал его толчок отдачи. Он чувствовал, что его старое "я"
начинает рождаться.
Корень зла заключается не в Алии, с ее простой душой воспитанницы
Пограничных миров, а в болезненном страхе, который жители Трехпланетья -
во всяком случае, большинство из них - испытывали перед Пограничьем и
инопланетной цивилизацией молдогов. Алия слишком честна и не станет этого
отрицать. А он ей докажет! Даже если понадобиться перевернуть. Старые
миры, Пограничье и планеты молдогов с ног на голову! Он мысленно
ухмыльнулся, представив себе результат подобной операции.
Именно так, - сказал он про себя, наполовину в шутку, наполовину
всерьез. - Полумеры меня не устраивают.
И эта мысль окончательно привела его в себя.
Он открыл глаза. Смутно вспомнилось, что он здесь находится уже
некоторое время, периодически то просыпаясь, пусть не полностью
проваливаясь в сон, забытье.
Тесная камера, просто конура с наклонным потолком, - очевидно,
наверху была какая-то лестница: он припомнил стук каблуков по металлу -
шаги людей, снующих вверх и вниз, в тусклом свете Калли увидел, что на
полу валяются три матраса из пенорезины, занимая почти всю площадь пола.
На одном из матрасов лежал он сам. Он располагался у стены
противоположной от входа. Матрас у открытой двери был пуст. На матрасе,
лежавшем посередине, скрестив ноги, словно у костра. - Калли сам бывало
любил так сидеть, когда отправлялся на охоту в окрестностях Калестина, -
расположился худощавый, приятного вида пограничник. Сначала Калли
казалось, что они одного возраста, пока он вдруг не заметил, к
собственному изумлению, что волосы у того совсем седые.
- Легче стало? - спросил его седой.
Голос звучал негромко, воспитанного человека, и принадлежал владельцу
первой пары охотничьих ботинок, которые видел Калли, лежа на полу, когда
его вытолкнули из лифта.
- Легче, - ответил Калли, пораженный слабостью своего хриплого
голоса: здорово они его отделали, все-таки!
Седоволосый крикнул.
- Тебе нужно было просто отдохнуть, - сказал он. - И едва - мы
старались тебя подкормить по мере возможности. Но главное - покой. Покой
излечивает почти любую хворь, если она вообще поддается излечению, и без
всяких лекарств.
Это был голос учителя - приятный баритон, правильный выбор слов и
очень красивое старопланетное произношение. Но принадлежал голос человеку
в потрепанном костюме пограничного охотника, и поза его говорила о том,
что человек этот не раз и не два сиживал у костров в лесной чащобе.
Меня зовут Вил Джемисон, - представился седоволосый. - Моего товарища
- Доук Тауншенд. Может, просыпаясь, ты его заметил.
В самом деле, теперь Калли припомнился некто очень небольшого роста,
не более пяти футов, и не старше пятнадцати лет на вид. Впрочем, возможно,
его миниатюрность создавала обманчивое впечатление. Доук, как
припоминалось Калли, тоже сиживал, скрестив ноги, и смотрел на него, как
сейчас Джемисон.
- Я... - начал было Калли, но осторожность заставила его прикусить
язык.
Кто знает, стоит ли спешить выдавать свое имя? Но Вил Джемисон сам
закончил недоговоренную им фразу:
- Калли Уэн, само собой разумеется. Я тебя знаю. Даже один раз видел,
ты был тогда еще мальчиком и жил в доме Амоса Брайта, когда тот служил
губернатором Калестина.
- Вот как? Ты на Калестине бывал, значит? - хрипло спросил Калли.
- И на Калестине бывал, и на всех мирах Пограничья. Я был
антропологом в составе первого поселения на Казимире-3 сорок лет назад.
Калли с новым интересом пристально посмотрел на собеседника. Если
этот человек говорил правду, ему не меньше шестидесяти пяти. Но если не
считать седых волос, выглядел он на тридцать: лицо гладкое, почти без
морщин, тело ловкое и гибкое. А может, он просто несколько безумен? В
тюрьме сойти с ума нетрудно.
- Как это я раньше о тебе не слышал? - с сомнением пробормотал Калли.
- Ты был среди первых...
- За прошедшие годы я мало бывал на пограничных планетах, - с усталой
улыбкой ответил Вил, словно подобные вопросы ему приходилось слышать
слишком даже часто.
- Вот как? А где же? Дома, в Старых мирах?
- Нет.
Калли с любопытством смотрел на седого.
- Поправь, если ошибаюсь... но вроде больше негде найти поселения
людей - кроме пограничных планет и Старых миров.
- А я и не жил среди людей, - поведал Вал. - Почти все сорок лет я
провел среди иноразумных, глубоко в зоне молдогов.
Калли молчал наблюдал за собеседником. Наверное, он правильно
поставил диагноз. Седоволосый явно не в своем уме. То, что он утверждает,
практически невозможно. Связей с молдогами у людей не было. А десяток лет
назад молдоги вообще заблокировали границу. Только год назад они прислали
послов сюда, в Трехпланетье. Они требовали отдать им освоенные людьми
планеты пограничья, поскольку Плеяды, как утверждали молдоги, принадлежали
им задолго до того, как пришли люди.
3
Но откровенное недоверие во взгляде Калли нисколько не поколебало
спокойствия Вила Джемисона. Он пребывал в полной безмятежности, чем еще
больше распалил любопытство Калли. А что если его сокамерник не
сумасшедший, в конце концов? Еще мальчиком на Калестине, куда Калли
прилетел со своими родителями-эмигрантами, он слышал легенды о людях,
которые контактировали с молдогами. Имелись даже документальные
подтверждения таких фактов.
Теперь Калли припомнил, что в ранние годы освоения Плеяд молдоги
воспринимали человечество не как угрозу, а как забавный феномен природы.
Рассказывали, что некоторым людям удавалось даже подружиться с молдогами,
с этими кожистыми ходячими скелетинами, создавшими высокую цивилизацию и
державшими в своей власти все звездные скопления дальше Плеяд. Таким
смельчакам, как утверждалось, удавалось даже попутешествовать на кораблях
молдогов по населенным планетам их звездных систем, которые вселенная
