практикой вместо проповедования?
- Без сомнений, - ответил Клетус. - Но быть ученым - значит работать
на будущее. И через много лет, когда эти новые миры смогут без
вмешательства Земли свободно определять свою судьбу, наши теории могут
иметь больший эффект, чем практические действия.
- Вы уже говорили об этом на борту корабля, - припомнил де Кастрис. -
Вы утверждали, что миры, подобные Культису, избавятся от влияния как
Альянса, так и Коалиции. Вы по-прежнему чувствуете себя в безопасности,
говоря подобные вещи здесь, в месте, где полно ваших соглядатаев?
- В достаточной безопасности, - ответил Клетус. - Они поверили бы
этому не больше, чем вы.
- Да, боюсь, что я не верю.
Де Кастрис взял с маленького столика, рядом с которым стоял, бокал
вина и посмотрел через него на свет, медленно поворачивая между большим и
указательным пальцами. Затем опустил бокал и снова посмотрел на Клетуса.
- Но мне было бы интересно знать, как, по-вашему, это произойдет.
- Я планирую немного ускорить этот процесс, - признался Клетус.
- Правда? Но, похоже, у вас нет для этого ничего, заслуживающего
внимания. В смысле фондов, армий или политического влияния. Я же,
например, имею все это, что можно добиться значительных перемен, -
конечно, в мою пользу, - я бы попытался изменить надвигающиеся события,
очевидно, более успешно.
- Ну, - сказал Клетус, - мы оба можем попробовать.
- Конечно, - де Кастрис посмотрел на Клетуса поверх бокала. - Но вы
не сказали, каким образом собираетесь это сделать. Я сказал вам о своих
инструментах: деньги, войска, политическая власть. Что же есть у вас?
Только теория?
- Иногда теории достаточно, - ответил Клетус.
Де Кастрис медленно покачал головой, поставил бокал обратно на столик
и слегка потер кончики пальцев, державших ножку, один о другой, словно
пытаясь избавиться от чего-то липкого.
- Подполковник, - спокойно сказал он, - вы либо какой-то новый тип
агента, которого Альянс пытается мне подсунуть, - в этом случае я узнаю
правду, как только получу ответ с Земли, - либо что-то вроде интересного
сумасшедшего. Во втором случае вас разоблачит сама жизнь. И на это
потребуется не больше времени, чем на ожидание ответа с Земли.
Секунду он наблюдал за Клетусом, который встретил его взгляд без
какого-либо выражения.
- Извините, что я так говорю, - продолжал де Кастрис. - Но ваши речи
все больше и больше похожи на речи сумасшедшего, а жаль. Если бы вы
оказались агентом, я бы предложил вам лучшую работу, чем та, которую вы
имеете в Альянсе. Но я не хочу нанимать сумасшедшего - он слишком
непредсказуем...
- Но... - остановил его Клетус, - а что если я окажусь удачливым
сумасшедшим?
- Тогда, конечно, все может быть по-другому. Но надежда слишком
призрачна. Вот и все, что я могу сказать. Извините. Я надеялся, что вы не
разочаруете меня.
- Похоже, я имею привычку разочаровывать людей.
- Как тогда, когда вы сначала решили рисовать вместо поступления в
академию, а потом в конце концов бросили живопись ради карьеры военного? -
пробормотал де Кастрис. - Я тоже немного разочаровывал людей таким
образом. У меня огромное количество дядюшек, двоюродных братьев в мире
Коалиции, все они удачливые руководители, управляющие, как мой отец. Но я
выбрал политику...
Он замолчал, увидев подошедшую к ним Мелиссу.
- Ничего серьезного... О, Клетус, - сказала она. - Мондар сказал, что
если вы захотите его найти, он у себя в кабинете. Это отдельное здание за
этим домом.
- Как туда пройти? - спросил Клетус.
Девушка показала на арку в дальней стене комнаты.
- Пройдите через нее и поверните налево, - пояснила она. - Коридор, в
котором вы окажетесь, приведет вас к двери, открывающейся в сад. Его
кабинет сразу же за ним.
- Спасибо, - поблагодарил Клетус.
Он нашел коридор, вышел по нему в сад, расположенный на небольших
террасах с тропинками, ведущими к ряду деревьев, острые верхушки которых
качались на жарком, влажном ветру на фоне разбросанных по небу клочков
туч. Никаких признаков здания не было видно.
Однако в следующее мгновение, как раз когда Клетуса начало одолевать
сомнение, за деревьями впереди он заметил слабое мерцание. Он пересек сад,
прошел мимо деревьев и вышел на открытое место к низкому, похожему на
гараж, строению, которое так естественно вписывалось в окружавшую его
зелень, что возникло впечатление, будто оно тоже растет из земли. Низкие,
завешенные плотными шторами окна пропускали лишь слабый свет, который и
заметил Клетус. Он постоял перед дверью, затем шагнул к ней, и она
бесшумно отворилась. Он вошел внутрь, дверь закрылась за ним. Он невольно
остановился.
Клетус попал в комнату, хорошо освещенную мягким светом, по виду
скорее библиотеку, чем кабинет, хотя в ней было что-то и от того, и от
другого. Воздух здесь казался странно разряженным, сухим и чистым, как на
высокой горной вершине. Книжные полки, занимавшие все четыре стены,
содержали удивительно большую коллекцию старых печатных книг. В каждом
углу комнаты находились система поиска книг. Но Мондар - единственное
живое существо здесь, кроме Клетуса, - сидел на чем-то, что напоминало
широкий, без подлокотников, стул в стороне от этих приспособлений,
скрестив перед собой ноги, словно Будда в позе лотоса.
Ничто, кроме этого, не делало ни момент, ни место необычным. Но как
только Клетус вошел в дверь, идущее из глубины инстинктивное
предупреждение громом прогремело у него в голове, заставив его остаться на
пороге. Он едва уловил напряжение, пронизывающее воздух этой комнаты - на
миг возникло ощущение мощной невидимой силы, замершей в хрупком временном
равновесии.
На секунду его сознание затуманилось. Затем все прошло. На одно
мимолетное, но показавшееся ему бесконечным мгновение, он увидел то, что
было в комнате и то, чего не было.
Его глаза зафиксировали как бы два различных варианта одной и той же
сцены, наложенные один на другой. В одном из них была обыкновенная комната
и Мондар, сидящий на стуле.
Во втором была та же комната, но все в ней было совсем иным. Здесь
Мондар не сидел на стуле, парил над подушкой его сидения. А перед ним и за
ним выстроился ряд повторяющихся отображений, полупрозрачных, но
узнаваемых; и в то время, как ближайшие к нему - и впереди, и позади -
казались отражениями его самого, то, которые находились подальше, имели
другие лица - экзотийские, но других людей. И передний и задний ряды были
бесконечными, они тянулись вдаль, пока не скрывались из виду.
У Клетуса тоже - он это понял - были подобные отражения,
расположившиеся на одной с ним прямой. Он видел те, которые были впереди,
и каким-то образом почувствовал те, что позади. Перед ним был Клетус с
двумя здоровыми ногами, но за ним находились другие люди. Всех их
связывала общая нить, пульсы их жизней были соединены с его пульсом. Через
него нить тянулась к человеку без левой руки, затем все дальше и дальше,
через жизни всех тех, кто стоял за ним, заканчиваясь, наконец, на
властного вида старике в рыцарских доспехах, сидевшем на белом коне с
жезлом в руке.
Но это было не все. Комната была наполнена силами и течениями живых
напряжений, идущих с далеких мест к этой, являющейся фокусом, точке.
Подобно нитям золотого света, они протекали во всех направлениях, связывая
друг друга, соединяя некоторые из отображений Клетуса с отображениями
Мондара, а также самого Клетуса с самим Мондаром.
Они сами, их предшественники и их последователи зависли, словно в
паутине, в нитях этого, сотканного из света, узора всего на то единое
мгновение, когда зрение Клетуса зафиксировало двойное изображение.
Затем вдруг Мондар взглянул на Клетуса, и образы исчезли. Осталась
только обычная комната.
Но смотревшие на Клетуса глаза Мондара сияли, словно два сапфира,
освещаемые изнутри светом, идентичным по цвету и структуре нитям, которые,
казалось, все еще наполняли пространство между двумя мужчинами.
- Да, - произнес Мондар, - я знал... почти с того самого момента, как
я впервые увидел вас в кают-компании космического корабля. Я знал, что вы
обладаете потенциалом. Если бы только вербовка в обычном смысле не
противоречила вашей философии, я бы попытался привлечь вас к работе с этой
минуты. Вы говорили с Доу?
Клетус внимательно посмотрел на гладкое, без морщин, лицо и голубые
глаза, своего собеседника и медленно кивнул.
- С вашей помощью, - ответил он. - Кстати была ли необходимость
уводить Мелиссу? Де Кастрис и я могли бы поговорить и в ее присутствии.
- Я хотел дать вам ему шанс использовать все имеющиеся возможности, -
глаза Мондара все еще сияли. - Я хотел, чтобы у вас не осталось ни
малейшего сомнения относительно того, что он может купить вас. Он
предложил вам работать на него, не так ли?
- Он сказал мне, что не может себе позволить иметь дело с интересным
сумасшедшим. Из чего я заключил, что он ужасно хочет такового заполучить.
- Конечно, хочет, - подтвердил Мондар. - Но вы ему нужны только для
того, чтобы использовать вас для себя. Его не интересует то, что вы можете
сделать для других... Клетус, вы знаете, как появились экзотийцы?
- Да, - ответил Клетус. - Я почитал о вас, прежде, чем обратиться с
просьбой о переводе. Ассоциация по Исследованию и Развитию Наук Экзотики,
согласно моим источникам, разработала земной культ черной магии двадцать
первого века, называющийся Союз Часовен.
- Все правильно, - ответил Мондар. - Союз Часовен - идея Уолтера
Бланта. Он был выдающимся человеком, Клетус. Но подобно многим людям
своего времени, он не мог принять того факта, что окружающее его
пространство внезапно утратило цельность и стало включать в себя
бесчисленное количество миров, разбросанных в межзвездном пространстве.
Вероятно, вы также хорошо знаете историю периода, когда инстинктивный
страх человека перед космосом, находящимся за пределами Солнечной системы
стал нарастать и взорвался кровавыми социальными потрясениями. Этот страх
породил ряд обществ и культов людей, пытавшихся примириться с ощущением
своей незначительности и уязвимости. Блант был борцом. Его реакцией на все
это стала революция...
- Революция? - переспросил Клетус.
- Да, в буквальном смысле революция, - подтвердил Мондар. - Еще Блант
хотел разрушить часть существующей объективной физической реальности - при
помощи примитивного психологического рычага. Он назвал то, что собирался
сделать, "сознательным разрушением". Он призывал людей: "Разрушайте". Но
не смог заставить даже самых ярых неврастеников своего времени перешагнуть
эмоциональный барьер. А затем на посту главы Союза Часовен его заменил
молодой горный инженер, потерявший руку во время несчастного случая в
шахте.
- Потерявший руку? - резко воскликнул Клетус. - Какую?
- Левую... Да, думаю, это была левая рука, - ответил Мондар. - А в
чем дело? Его звали Поль Формейн.
- Фортмейн? - снова перебил его Клетус.
- Без "т", - ответил Мондар и произнес имя по буквам, с любопытством
глядя на своего собеседника. - Что в моем рассказе вызвало у вас такой
интерес?
- Некоторые совпадения, - ответил Клетус. - Вы сказали, что у него
была только одна рука. Значит, правая, которая уцелела, должна была быть
очень сильной благодаря компенсирующему развитию. И его имя звучит очень
похоже на "форт - мейн". Эти слова использовали норманны для обозначения
своей политики относительно побежденных ими англичан после захвата Англии
