женихи старались дарами склонить невесту и не расточали чужого имущества.
Но не вняли женихи укорам Пенелопы. Спокойно выслушав ее, послали женихи
слуг своих за - богатыми дарами и одарили ими Пенелопу, думая склонить ее
на брак дарами.
Приняла молча Пенелопа дары и удалилась со своими рабынями в свои покои.
Лишь только ушла Пенелопа, как женихи повелели рабыням принести три
больших светильника и зажечь на них огонь, чтобы осветить ярче
пиршественную залу. Исполнили рабыни приказание. Одиссей же сказал рабыням,
чтобы шли они заниматься своими работами, а он будет смотреть за
светильниками. Но одна из рабынь, Меланто, стала издеваться над ним и
бранить его. Одиссей пригрозил дерзкой Меланто, что пожалуется на нее
Пенелопе. Испугались рабыни этой угрозы и поспешно ушли. Одиссей же стал
смотреть за огнем на светильниках. Эвримах, чтобы развеселить женихов,
смеясь над Одиссеем, сказал:
- Вижу я, что бог какой-нибудь послал к нам этого странника, чтобы было
светлее нам пировать. Свет исходит не от светильников, а от его плешивой
головы, на которой нет ни единого волоска.
Засмеялись женихи, а Эвримах стал еще больше издеваться над Одиссеем.
Спокойно ответил ему Одиссей:
- Эвримах! Велика твоя надменность, но ведь ты воображаешь, что силен
только потому, что тебя окружают слабые люди. Вернись сейчас на твою беду
Одиссей, и тогда эта широкая дверь сразу показалась бы тебе узкой, так
поспешно бросился бы ты бежать.
Страшно рассердился Эвримах, схватил он скамейку и с размаху бросил ее в
Одиссея. Но Одиссей ловко уклонился от удара. Скамейка попала в руку раба,
разносившего вино, и со стоном упал он на пол, выронив кубок. Подняли шум
женихи. Они негодовали, что начались у них на пиру постоянные ссоры с той
минуты, как появился странник. Но Телемах сказал, что не в этом причина
ссор, причина в том, что охмелели все и пора кончать пир. Как ни досадно
было женихам слышать такие слова Телемаха, все же принуждены были они
окончить пир. Наполнили они еще раз вином кубки, выпили и разошлись по
домам.
Когда разошлись все женихи. Одиссей сказал Телемаху, что теперь нужно
вынести все оружие из пиршественной залы. Призвал Телемах Эвриклею и
повелел ей запереть всех служанок в их помещении, чтобы не видали они, как
будут выносить оружие, которое надо убрать, чтобы не портилось оно от дыма.
Исполнила Эвриклея приказание Телемаха. Стали выносить Телемах и Одиссей
оружие, а богиня Афина незримо светила им, зажегши свой светильник.
Удивился Телемах, видя, как разливался всюду свет от невидимого
светильника, и спросил Одиссея, откуда этот свет? Но Одиссей запретил сыну
расспрашивать: боялся он, чтобы не прогневал богиню Телемах своими
расспросами. Убрав все оружие. Одиссей пошел в покои Пенелопы. Она с
нетерпением ждала странника, чтобы расспросить его об Одиссее. Телемах же
пошел в свои покои и спокойно заснул.
ОДИССЕЙ И ПЕНЕЛОПА
Когда Телемах ушел спать, в пиршественную залу пришла со своими рабынями
Пенелопа. Рабыни поставили для своей госпожи стул из слоновой кости,
отделанный серебром, около очага, а сами стали убирать стол, за которым
пировали женихи. Рабыня Меланто опять стала поносить Одиссея, гнать его из
дома и грозить ему, что бросит в него горячей головней, если он не уйдет.
Мрачно взглянул на нее Одиссей и сказал:
- Что ты сердишься на меня? Правда, я нищий! Уж такой выпал мне на долю
жребий, а было время, когда и я был богат, но всего лишился я по воле
Зевса. Может быть, и ты лишишься скоро красоты и возненавидит тебя твоя
госпожа. Смотри, вернется Одиссей, и придется тебе ответить за твою
дерзость. Если же и не вернется он, то дома Телемах, он знает, как ведут
себя рабыни. Ничто не скроется от него!
Услыхала слова Одиссея и Пенелопа, гневно сказала она Меланто:
- На всех злишься ты, словно цепная собака! Смотри, я знаю, как ты ведешь
себя! Придется тебе заплатить головой за твое поведение. Разве ты не
знаешь, что я сама позвала сюда этого странника?
Приказала поставить Пенелопа около очага стул для Одиссея и, когда он сел
около нее, стала расспрашивать его об Одиссее. Рассказал ей странник, будто
некогда принимал он сам как гостя Одиссея на Крите, когда тот, застигнутый
бурей, пристал к берегам Крита по дороге в Трою. Заплакала Пенелопа,
услыхав, что видел странник двадцать лет тому назад Одиссея. Желая
проверить, правду ли говорит он, спросила его Пенелопа, как был одет
Одиссей. Ничего не было легче страннику, как описать свою же собственную
одежду. С мельчайшими подробностями описал он ее, и поверила тогда ему
Пенелопа. Странник же стал уверять ее, что жив Одиссей, что недавно был он
в стране феспротов, а оттуда поехал в Додону* вопросить там оракула Зевса.
- Скоро вернется Одиссей, - говорил странник, - раньше, чем кончится год,
раньше, чем наступит еще новолуние, вернется Одиссей.
Рада была бы верить ему Пенелопа, но не могла: ведь сколько лет ждала она
Одиссея, а он все не возвращался. Велела Пенелопа рабыням приготовить для
странника мягкое ложе. Но Одиссей просил, чтобы старая Эвриклея омыла ему
ноги.
Охотно согласилась Эвриклея омыть ноги страннику: он и ростом, и всем
своим видом, и даже голосом напоминал ей Одиссея, которого она когда-то
сама вынянчила. Принесла Эвриклея воды в медном тазу и наклонилась, чтобы
омыть страннику ноги. Вдруг бросился ей в глаза рубец на его ноге. Хорошо
знала она этот рубец. Некогда нанес глубокую рану Одиссею кабан, когда
охотился он с сыновьями Автолика на склонах Парнаса. По этому-то рубцу
узнала Одиссея Эвриклея. Опрокинула она от изумления таз с водой. Слезы
заволокли ей глаза, и дрожащим от радости голосом сказала она:
- Одиссей, ты ли это, мое дорогое дитя? Как не узнала я тебя раньше!
Хотела Эвриклея сказать и Пенелопе, что вернулся, наконец, ее муж, но
Одиссей поспешно зажал ей рот рукой и тихо промолвил:
- Да, я Одиссей, которого ты вынянчила! Но молчи, не выдавай моей тайны,
иначе ты погубишь меня. Берегись сообщить кому-либо о моем возвращении!
Суровой каре подвергну я тебя и не пощажу, хотя ты и моя кормилица, когда я
буду наказывать рабынь за все их проступки, если узнают они от тебя, что я
вернулся.
Поклялась Эвриклея хранить тайну. Радуясь возвращению Одиссея, принесла
она еще воды и омыла ему ноги. Пенелопа же не заметила, что произошло: всем
ее вниманием завладела богиня Афина.
Когда Одиссей сел опять у огня, стала жаловаться на свою горькую судьбу
Пенелопа и рассказала о сне, который видела недавно. Она видела, будто орел
растерзал всех ее белоснежных домашних гусей и все женщины Итаки оплакивали
их вместе с нею. Но вдруг орел прилетел обратно, сел на крыше дворца и
человеческим голосом сказал: "Пенелопа, это не сон, а знамение того, что
совершится. Гуси - это женихи, я же - Одиссей, который скоро вернется".
Одиссей же сказал Пенелопе, что сон ее, как и сама она видит, так ясен,
что его не стоит и толковать. Но не могла даже такому сну поверить
Пенелопа. Она сказала страннику, что решила на следующий день испытать
женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в
поставленную цель. Того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в
мужья. Посоветовал Пенелопе странник не откладывать этого испытания и
прибавил:
- Прежде чем кто-нибудь из женихов натянет лук и попадет в цель, вернется
Одиссей.
Так разговаривала со странником Пенелопа, не подозревая, что говорит с
Одиссеем. Но было уже поздно. Хотя Пенелопа готова была всю ночь напролет
говорить со странником, все же пора ей было идти на покой. Встала она и
пошла в свой покой со всеми рабынями, и там погрузила ее в сладкий сон
богиня Афина.
Одиссей же, устроив себе ложе из кожи быка и овчин, лег на него, но не
мог заснуть. Он все думал о том, как отомстить женихам. Приблизилась к его
ложу богиня Афина: она успокоила его, обещала свою помощь и сказала, что
уже скоро кончатся все его бедствия.
Наконец усыпила Одиссея богиня Афина. Но недолго он спал, разбудил его
громкий плач Пенелопы, сетовавшей на то, что не дают боги вернуться
Одиссею. Встал Одиссей, убрал свое ложе и, выйдя на двор, стал молить Зевса
послать ему доброе знамение в первых словах, которые он услышит в это утро.
Внял Зевс Одиссею, и раскатился громовой удар по небу. Первые же слова,
услышанные Одиссеем, были слова рабыни, моловшей на ручной мельнице муку.
Она желала, чтобы это был последний день, который, пируя, проведут женихи в
доме Одиссея. Обрадовался Одиссей. Теперь он знал, что поможет ему
Зевс-громовержец отомстить женихам.
ОДИССЕИ ИЗБИВАЕТ ЖЕНИХОВ
Утром толпой вошли в пиршественную залу рабыни и начали прибирать ее для
пира женихов. Эвриклея послала рабынь за водой, повелела вымыть пол,
покрыть скамьи новыми пурпуровыми покрывалами и вымыть посуду. Вскоре вышел
из своих покоев Телемах и, расспросив у Эвриклеи, как провел ночь странник,
пошел на городскую площадь. Пригнали Эвмей, Филотий и Мелантий коз, овец,
свиней и корову для пира женихов. Эвмей и Филотий приветливо поздоровались
со странником, жалея его за то, что приходится ему бездомным скитаться по
миру. Вспомнил Филотий Одиссея, он жалел своего хозяина. Глядя на
странника, думал он: неужели и его господин принужден скитаться бездомным
на чужбине? Стали молить Эвмей и Филотий, чтобы вернули боги домой Одиссея.
Захотел утешить Одиссей своих верных слуг и сказал, обратившись к Филотию:
- Клянусь тебе великим Зевсом и священным очагом во дворце Одиссея, что
не успеешь еще ты уйти отсюда, как вернется домой Одиссей, и ты увидишь,
как отомстит он буйным женихам.
Но если Эвмей и Филотий были приветливы со странником, то грубый Мелантий
стал опять оскорблять его и грозил побить, если не уйдет он из дома
Одиссея. Ничего не сказал Мелантию Одиссей, но только грозно сдвинул брови.
Стали, наконец, собираться и женихи. Они замыслили убить Телемаха, но
посланное богом знамение удержало их. Сели за стол женихи, и начался пир.
Телемах поставил в дверях скамью и стол для Одиссея и велел подать ему пищу
и вина; при этом грозно сказал юный сын Одиссея:
- Странник! Сиди здесь и спокойно пируй с моими гостями. Знай, что никому
не позволю я оскорбить тебя! Мой дом не какая-нибудь харчевня, где
собирается всякий сброд, а дворец царя Одиссея.
Услыхал слова Телемаха Антиной и дерзко воскликнул:
- Друзья! Пусть грозит нам, если хочет, Телемах! Если бы не послал нам
грозного знамения Зевс, навек усмирили бы мы его и не был он больше таким
ненавистным болтуном!
Ничего не ответил на эту угрозу Телемах. Молча сидел он и ждал, когда
подаст ему условный знак Одиссей. Богиня Афина еще больше возбуждала
буйство женихов, чтобы сильнее запылала жажда мщения в груди Одиссея.
Побуждаемый ею, воскликнул один из женихов, Ктесипп:
- Слушайте, что я скажу вам! Странник получил от Телемаха немало пищи и
вина. Должны и мы дать ему чтонибудь. Я уже приготовил ему подачку.
С этими словами схватил Ктесипп коровью ногу и с силой швырнул ее в
Одиссея. Едва успел уклониться он от удара. Грозно крикнул Ктесиппу
Телемах:
- Счастье твое, что ты промахнулся! Я бы метче попал в тебя моим копьем,
и пришлось бы твоему отцу готовить для тебя не свадьбу, а похороны. Всем
вам говорю я еще раз, что не позволю оскорблять здесь, в моем доме, гостей.
Ничего не ответили женихи, Агелай же стал советовать им прекратить
оскорбления странника.
Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила разум их.
Дико стали они смеяться. Побледнели их лица, глаза заволоклись слезами,
тоска легла им на сердце, как тяжелое бремя. Словно дикие звери, стали они
пожирать сырое мясо. Увидав это, воскликнул вещий Феоклимен:
- Горе, горе вам! Мрак окутал ваши головы и ноги. Стон вырывается у вас
из груди, слезы катятся у вас из глаз. Всюду вижу я кровь на стенах, каплет
она с балок. Весь дом, вижу я, наполняется душами умерших, идущими в
