Марк, может быть, и попросит. А другие интересуются, как его зовут, и если
я не буду знать его име...
Он осекся, так как Гарт захлопнул дверь. Впрочем, это не имело
значения: при следующей встрече с Итином - через день, через неделю или
даже через месяц - монолог будет возобновлен с того самого слова, на
котором он кончился, и мысль будет разжевываться до полной ясности. Гарт
выругался про себя и залил водой две порции самых вкусных из еще
сохранившихся у него концентратов.
Раздался торопливый стук в дверь.
- Войдите, - проговорил Гарт. Вошел священник и протянул ящик с
револьвером. - Благодарю вас за то, что вы дали его взаймы, мистер Гарт, я
ценю тот дух, который пробудил вас послать его. Я не имею никакого понятия
о том, что послужило причиной неприятностей, сопровождавших мое прибытие,
но, пожалуй, лучше всего их позабыть, если мы собираемся некоторое время
жить вместе на этой планете.
- Пьете? - спросил Гарт, взяв ящик и показывая на бутылку, стоявшую
на столе. Он налил два стакана дополна и протянул один священнику. - Я
думаю примерно так же, как и вы, но я должен, однако, вам объяснить,
почему это произошло. - Он секунду хмуро смотрел на свой стакан, затем
поднял его, приглашая выпить. - Это большой мир, и мне кажется, что мы
должны устроиться в нем как можно лучше. За ваше здоровье.
- Господь да пребудет с вами, - сказал отец Марк и тоже поднял
стакан.
- Не со мной и не с этой планетой, - твердо заявил Гарт. - Вот в чем
вся загвоздка. - Он выпил с полстакана вина и вздохнул.
- Вы говорите так, чтобы шокировать меня? - с улыбкой спросил
священник. - Уверяю вас, на меня это не действует.
- И не собирался шокировать. Я сказал буквально то, что имел в виду.
Я принадлежу, вероятно, к тем, кого вы называете атеистами, а потому до
религиозных взглядов мне нет никакого дела. Здешние жители, простые
необразованные существа каменного века, умудрялись до сих пор обходиться
без всяких суеверий и без зачатков религии, и я надеялся, что они и дальше
смогут жить так.
- Что вы говорите? - нахмурился священник. - Вы хотите сказать, что у
них нет никакого божества, никакой веры в загробную жизнь? По-вашему, они
должны умереть...
- И умирают, и превращаются в прах, как все остальные живые существа.
У них есть гром, деревья, вода, но нет бога-громовержца, лесных духов и
русалок. У них нет табу и заклинаний и уродливых божков, которые мучили бы
их кошмарами и разными ограничениями. Они единственный первобытный народ
из всех виденных мною, который совершенно свободен от суеверий и благодаря
этому гораздо счастливее и разумнее других. Я хочу, чтобы они такими и
остались.
- Вы хотите удержать их в дали от бога... от спасения? - Глаза
священника расширились, и он слегка отшатнулся от Гарта.
- Нет, я хочу удержать их от суеверий, - возразил Гарт. - Пусть
вескеряне сначала пополнят свои знания и научаться реалистически судить о
явлениях природы.
- Вы оскорбляете церковное учение, сэр, приравнивая его к суеверию...
- Пожалуйста, - перебил Гарт, поднимая руку, - никаких теологических
споров. Не думаю, чтобы ваше общество понесло расходы по этому путешествию
лишь ради попытки обратить меня. Учтите то обстоятельство, что к своим
взглядам я пришел путем серьезных размышлений на протяжении многих лет, и
целой толпе студентов-богословов последнего курса не удастся их изменить.
Я обещаю не пытаться обратить вас в свою веру, если вы пообещаете то же по
отношению ко мне.
- Согласен, мистер Гарт. Вы мне напомнили, что моя миссия здесь
заключается в спасении душ вескерян, и этим я должен заняться. Но почему
моя деятельность могла так нарушить ваши планы, что вы старались удержать
меня от высадки? Даже угрожали мне револьвером и... - священник умолк и
стал смотреть в свой стакан.
- И даже больно ударил вас? - спросил Гарт, внезапно нахмурившись. -
Для этого нет никакого оправдания, и я готов просить у вас прощения.
Просто плохие манеры, а характер и того хуже. Поживите долго в
одиночестве, и вы сами начнете вести себя так. - Он задумчиво разглядывал
свои большие руки, лежавшие на столе; шрамы и мозоли напоминали ему о
прошлом. - Назовем это крушением надежд, за неимением лучшего выражения.
Занимаясь своей профессией, вы не раз имели случай заглянуть в темные
закоулки человеческой души и должны кое-что знать о побуждениях к действию
и о счастье. Я вел слишком занятую жизнь, и мне ни разу не пришла в голову
мысль осесть где-нибудь и завести семью; и вплоть до недавнего времени я
не жалел об этом. Может быть, радиация размягчила мой мозг, но я стал
относиться к этим волосатым рыбообразным вескерянам так, словно они в
какой-то мере мои собственные дети, и я отчасти отвечаю за них.
- Мы все Его дети, - спокойно заметил отец Марк.
- Ладно, здесь живут те из его детей, которые даже не имеют
представления о его существовании, - сказал Гарт, внезапно обозлившись на
себя за то, что расчувствовался. Однако он тут же позабыл о своих
переживаниях и весь подался вперед от охватившего его возбуждения. -
Можете ли вы понять, как это важно? Поживите с вескерянами некоторое
время, и вы увидите простую и счастливую жизнь, не уступающую состоянию
благодати, о которой вы постоянно твердите. Они наслаждаются жизнью... и
никому не причиняют вреда. В силу случайности они достигли своего
теперешнего развития на бесплодной планете, так что им ни разу не
представилась возможность подняться выше материальной культуры каменного
века. Но в умственном отношении они не уступают нам... возможно, даже
превосходят. Они выучили наш язык, так что я легко могу объяснить им все,
что они хотят знать. Знание и приобретение знаний доставляют им полное
удовлетворение. Иногда они могут вас раздражать, так как имеют обыкновение
связывать каждый новый факт со всем, что им уже известно, но чем больше
они узнают, тем быстрей происходит этот процесс. Когда-нибудь они во всем
сравняются с человеком, может быть, превзойдут нас. Если только... Вы
согласны оказать мне услугу?
- Все, что в моих силах.
- Оставьте их в покое. Или же, если это так уж необходимо, учите их
истории и естественным наукам, философии, юриспруденции, всему, что
поможет им при столкновении с действительностью более широкого мира, о
существовании которого они раньше даже не знали. Но не сбивайте их с толку
ненавистью и страданиями, виной, грехом и карой. Кто знает, какой вред...
- Ваши слова оскорбительны, сэр! - воскликнул священник, вскочив с
места. Его седая голова едва доходила астронавту до подбородка, но он
бесстрашно защищал то, во что верил.
Гарт, который тоже встал, уже не казался кающимся грешником. Они
гневно смотрели друг на друга в упор, как всегда смотрят люди,
непоколебимо защищающие то, что считают правильным.
- Это вы оскорбляете, - крикнул Гарт. - Какое невероятное самомнение
думать, что ваши неоригинальные жалкие мифы, лишь слегка отличающиеся от
тысячи других, которые все еще тяготеют над людьми, могут внести что-то
иное, кроме сумятицы, в их неискушенные умы! Неужели вы не понимаете, что
они верят в правду и никогда не слышали о таком явлении, как ложь? Им
никто еще не пытался внушить, что можно мыслить иначе. И вы хотите
изменить...
- Я исполняю свой долг, то есть Его волю, мистер Гарт. Здесь тоже
живут божьи создания, и у них есть души. Я не могу уклоняться от своего
долга, который состоит в том, чтобы донести до них Его слово и тем спасти
их, введя в Царствие небесное.
Когда священник открыл дверь, ветер рванул ее и распахнул настежь.
Отец Марк исчез в кромешной тьме, а дверь то открывалась, то
захлопывалась, и брызги дождя залетали в комнату. Гарт медленно пошел к
двери, затворил ее и так и не увидел Итина, терпеливо, безропотно
сидевшего под ливнем в надежде на то, что Гарт, быть может, на секунду
задержится и поделится с ним одной частицей своих замечательных знаний.
С молчаливого обоюдного согласия об этом первом вечере больше никогда
не упоминали. После нескольких дней, проведенных в одиночестве, еще более
тягостным от того, что каждый знал о близости другого, они возобновили
беседы, но на строго нейтральные темы. Гарт постепенно упаковывал и прятал
свои приобретения, не допуская, однако, и мысли о том, что его работа
закончена и он может в любое время уехать. У него было довольно много
редких лекарств и растительных препаратов, за которые ему дали бы хорошие
деньги. А вескерские произведения искусства должны были вызвать сенсацию
на космическом рынке с его высокими требованиями. До прибытия Гарта
продукция художественных ремесел на этой планете ограничивалась главным
образом резными изделиями, выполненными из твердого дерева с помощью
осколков камня. Гарт снабдил вескерян инструментами и металлом из своих
собственных запасов, вот и все. Через несколько месяцев вескеряне не
только научились работать с новыми материалами, но и воплотили свои
замыслы и образы в самые странные - но и самые прекрасные - произведения
искусства, которые он когда-либо видел. Гарту оставалось выбросить их на
рынок, чтобы создать первоначальный спрос, а затем вернуться за новой
партией. Вескерянам нужны были взамен лишь книги, инструменты и знания, и
Гарт не сомневался, что скоро наступит время, когда они собственными
силами смогут добиться приема в Галактический союз.
На это Гарт и надеялся. Но ветер перемен задул по поселку, который
вырос вокруг его корабля. Теперь уже не Гарт был центром внимания и
сосредоточием всей жизни деревни. Он только усмехался, думая об утрате
власти; однако его улыбку нельзя было назвать добродушной. Серьезные и
внимательные, вескеряне все еще по очереди исполняли обязанности
Собирателя Знаний, но Гарт им давал только голые факты, и это резко
контрастировало с атмосферой интеллектуальной бури, окружавшей священника.
В то время как Гарт заставлял отрабатывать за каждую книгу, каждый
инструмент, священник раздавал их бесплатно. Гарт пытался соблюдать
постепенность в передаче знаний, относясь к вескерянам как к способным, но
невежественным детям. Он хотел, чтобы они одолели одну ступеньку, прежде
чем перейти к следующей, чтобы они сначала научились ходить и лишь затем
бегать.
Отец Марк просто принес им все благодеяния христианства. Единственной
физической работой, которой он потребовал, была постройка церкви - места
для богослужения и проповедей. Из беспредельных, раскинувшихся по всей
планете болот вышли новые толпы вескерян, и через несколько дней крыша,
покоившаяся на столбах, была готова. Каждое утро паства немного работала,
возводя стены, затем спешила внутрь, чтобы узнать многообещающие,
первостепенной важности факты, объяснявшие устройство Вселенной.
Гарт никогда не говорил вескерянам, какого он мнения об их новом
увлечении, и это происходило главным образом потому, что они никогда не
спрашивали его. Гордость или чувство собственного достоинства мешали ему
вцепиться в покорного слушателя и излить ему свои обиды. Возможно, все
случилось бы иначе, если бы обязанности Собирателя Знаний по-прежнему
лежали на Итине; он был самый сообразительный из всех. Но на следующий
день после прибытия священника очередь Итина кончилась, и с тех пор Гарт с
ним не разговаривал.
Поэтому для него было сюрпризом, когда через семнадцать вескерских
дней - они в три раза длиннее, чем на Земле, - выйдя из дома после
