И зовет меня Особый,
Начинает разговор, -
- Значит, вот какой особый,
- 93 -
Прямо скажем, хитрожопый !
Оказался ты, Егор !
Значит все мы, кровь на рыле,
Топай к светлому концу!
Ты же будешь в Израиле
Жрать, подлец, свою мацу!
Мы стоим за дело мира,
Мы готовимся к войне!
Ты же хочешь, как Шапиро,
Прохлаждаться в стороне!
Вот зачем ты , вроде вора,
Что желает - вон из пут,
Званье русского майора
Променял на "пятый пункт".
Я ему, с тоской в желудке,
Отвечаю, еле жив,-
- Это ж я за ради шутки,
На хрена мне Тель-Авив!
Он как гаркнет: -Я не лапоть!
Поищи-ка дураков!
Ты же явно хочешь драпать!
Это видно без очков!
Если ж кто того не видит,
Растолкуем в час-другой,
Нет, любезный, так не выйдет,
Так не будет, дорогой!
Мы тебя - не то что взгреем,
Мы тебя сотрем в утиль!
Нет, не зря ты стал евреем!
А затем ты стал евреем,
Чтобы смыться в Израиль!
И пошло тут, братцы-други,
Хоть ложись и в голос вой!..
Я теперь живу в Калуге,
Беспартийный, рядовой!
Мне теперь одна дорога,
Мне другого нет пути:
- Где тут, братцы, синагога?!
Подскажите, как пройти!
(232)
- 94 -
РЕКВИЕМ ПО НЕУБИТЫМ
Когда началась "Шестидневная война",
я жил за городом, у меня испортился
транзитстор, поэтому я двое суток
пользовался только сообщениями радио-
точки. Из этих сообщений я создал себе,
естественно, превратное представление
о том, что происходит, и на второй
вечер написал стихи, которые совершенно
не соответствуют действительности...
Шесть с половиной миллионов,
Шесть с половиной миллионов,
Шесть с половиной миллионов1
А надо бы ровно десять!
Любителей круглого счета
Должна порадовать весть,
Что жалкий этот остаток
Сжечь, расстрелять, повесить
вовсе не так уж трудно,
И опыт, к тому же, есть!
Такая над миром темень,
Такая над миром темень,
Такая над миром темень!
Глаз ненароком выколешь!
Каждый случайный выстрел
Несметной грозит бедой,
Так что ж тебе неймется,
Красавчик, фашисткий выкормыш,
Увенчаный нашим орденом
И Золотой Звездой?!
Должно быть, тобой заслужено,
Должно быть, тобой заслужено,
Должно быть, тобой заслужено!
По совести и по чести!
На праведную награду
К чему набрасывать тень?!
Должно быть, с Павликом Коганом
Бежал ты в атаку вместе,
И рядом с тобой под Выборгом
Убит был Антон Копштейн!
Тоненькой струйкой дыма,
Тоненькой струйкой дыма,
Тоненькой струйкой дыма,
В небо уходит Ева,
Падает на Аппельплаце,
Забитый насмерть Адам!
И ты по ночам, должно быть,
Кричишь от тоски и гнева,
Носи же свою награду
За всех, кто остался там!
Голос добра и чести,
Голос добра и чести,
Голос добра и чести,
В разумный наш век бесплоден!
Но мы вознесем молитву
До самых седьмых небес!
Валяйте - детей и женщин!
Не трогайте гроб Господень!
Кровь не дороже нефти,
А нефть нужна позарез!
Во имя Отца и Сына...
Во имя Отца и Сына...
Во имя Отца и Сына!..
Мы к ночи помянем черта,
Идут по Синаю танки,
- 95 -
И в черной крови пески!
Три с половиной миллиона
Осталось до ровного счета!
Это не так уж много -
Сущие пустяки!
(235)
ЗА СЕМЬЮ ЗАБОРАМИ
Мы поехали за город,
А за городом дожди,
А за городом заборы,
За заборами - Вожди.
Там трава несмятая,
Дышится легко,
Там конфеты мятные
"Птичье молоко".
За семью заборами,
За семью запорами,
Там конфеты мятные
"Птичье молоко"!
Там и фауна, и флора,
Там и галки, и грачи,
Там глядят из-за забора
На прохожих стукачи.
Ходят вдоль да около,
Кверху воротник...
А сталинские соколы
Кушают шашлык!
За семью заборами,
За семью запорами,
Сталинские соколы
Кушают шашлык!
А ночами, а ночами
Для ответственных людей,
Для высокого начальства
Крутят фильмы про блядей!
- 96 -
И сопя, уставится
На экран мурло...
Очень ему нравится
Мерелин Монро!
За семью заборами,
За семью запорами,
Очень ему нравится
Мерелин Монро!
Мы устали с непривычки,
Мы сказали:
- Боже мой!
Добрели до электрички
И поехали домой.
А в пути по радио
Целый час подряд
Нам про демократию
Делали доклад.
За семью заборами,
За семью запорами,
Там доклад не слушают -
Там шашлык едят!
(237)
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
или, как было написано на воротах Бухенвальда:
Jedem das Seine - "Каждому - свое ".
Начинается день и дневные дела,
Но треклятая месса уснуть не дала,
Ломит поясницу и ноет бок.
Бесконечной стиркой дом пропах...
- С добрым утром,Бах, - говорит Бог,
С добрыи утром, Бог, - говорит Бах,
С добрым утром !..
А над нами с утра, а над нами с утра,
Как кричит воронье на пожарище,
Голосят рупора, голосят рупора -
С добрым утром, вставайте, товарищи !
А потом, досыпая, мы едем в метро,
В электричке, в трамвае, в автобусе,
И орут,выворачивая нутро,
Рупора о победах и доблести.
И спросонья бывает такая пора,
Что готов я в припадке отчаянья
Посшибать рупора, посбивать рупора,
И услышать прекрасность молчания...
Под попреки жены, исхитрись-ка, изволь
Сочинить переход из це-дура в ха-моль,
От семейных ссор, от долгов и склок,
Никуда не деться и дело -- швах.
-- Но не печалься, Бах, -- говорит Бог,
-- Да уж ладно, Бог, -- говорит Бах.
Да уж ладно!..
- 97 -
..А у бабки инсульт, и хворает жена,
И того не хватает, и этого,
И лекарства нужны, и больница нужна,
Только место не светит покедова.
И меня в перерыв вызывают в местком,
Ходит зав по месткому присядкою,
Раз уж дело такое,то мы подмогнем,
Безвозвратною ссудим десяткою.
И кассир мне деньгу отслюнит по рублю,
Ухмыльнется улыбкой грабительской,
Я пол-литра куплю, валидолу куплю,
Двести сыра, и двести "любительской"...
А пронзительный ветер -- предвестник зимы,
Дует в двери капеллы святого Фомы,
И поет орган, что всему итог --
Это вечный сон, это тлен и прах!
-- Но не кощунствуй, Бах, -- говорит Бог,
-- А ты дослушай, Бог,-- говорит Бах.
Ты дослушай!..
А у суки-соседки гулянка в соку,
Воют девки, хихикают хахали,
Я пол-литра открою, нарежу сырку,
Дам жене валидолу на сахаре.
И по первой налью, и налью по второй,
И сырку, и колбаски покушаю,
И о том, что я самый геройский герой,
Передачу охотно послушаю.
И трофейную трубку свою запалю,
Посмеюсь над мычащею бабкою,
И еще раз налью, и еще раз налью,
И к соседке схожу за добавкою...
Он снимает камзол, он сдирает парик,
Дети шепчутся в детской -- вернулся старик,
Что ж -- ему за сорок, немалый срок,
Синева, как пыль, -- на его губах...
-- Доброй ночи, Бах, -- говорит Бог,
-- Доброй ночи, Бог, -- говорит Бах.
Доброй ночи!..
(240)
- 98 -
ФАРС-ГИНЬОЛЬ
Все засранцы, все нахлебники
Жрут и пьют, и воду месят,
На одни, считай, учебники
Чуть не рупь уходит в месяц!
Люська-дура заневестила,
Никакого с нею слада!
А у папеньки-то шестеро,
Обо всех подумать надо --
Надо и того купить, и сего купить,
А на копеечки-то вовсе воду пить,
А сырку к чайку или ливерной --
Тут двугрвенный, там двугривенный,
А где их взять?!
Люське-дурочке все хаханьки,
Все малина ей, калина,
А Никитушка-то махонький
Чуть не на крик от колита!
Подтянул папаня помочи,
И с улыбкой незавидной
Попросил папаня помощи
В кассе помощи взаимной.
Чтоб и того купить, и сего купить,
А на копеечки-то вовсе воду пить,
А сырку к чайку или ливерной --
Тут двугривенный, там двугривенный,
А где ж их взять!....
. . . . . отсутствуют страницы 242, 243 . . . . . . .
- 99 -
...
...И помнить о том, что народные копья
Народ никому не позволит ломать.
Над кругом гончарным поет о тачанке
Усердное время, бессмертный гончар.
А танки идут по вацлавской брусчатке
И наш бронепоезд стоит у Градчан!
А песня крепчает -- взвивайтесь кострами,
А песня крепчает -- "взвивайтесь кострами!"
И пепел с золою, куда не ступи.
Взвиваются ночи кострами в Остраве,
В мордовских лесах и в казахской степи.
На севере и на юге --
Над ржавой землею дым,
А я умываю руки!
А ты умываешь руки!
А он умывает руки,
Спасая свой жалкий Рим!
И нечего нам притворяться -- мы ведаем, что
творим!
(244)
БАЛЛАДА О ВЕЧНОМ ОГНЕ
Посвящается Льву Копелеву
...Мне рассказывали, что любимой мелодией
лагерного начальства в Освенциме, мелодией, под
которую отправляли на смерть очередную партию
заключенных, была песенка "Тум-балалайка",
которую исполнял оркестр заключенных.
..."Червоны маки на Монте-Кассио" -- песня
польского Сопротивления.
..."Неизвестный",увенчанный славою бранной!
Удалец-молодец или горе-провидец?!
И склоняют колени под гром барабанный
Перед этой загадкой Главы Правительств!
Над немыми могилами -- воплем! -- надгробья...
Но порою надгробья -- не суть, а подобья,
Но порой вы не боль, а тщеславье храните --
Золоченые буквы на черном граните!..
Все ли про то спето?
Все ли навек -- с болью?
Слышишь, труба в гетто
Мертвых зовет к бою!
Пой же, труба, пой же,
Пой о моей Польше,
Пой о моей маме --
Там, в выгребной яме!..
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
А купцы приезжают в Познань,
Покупают меха и мыло...
- 100 -
Подождите, пока не поздно,
Не забудьте, как это было!
Как нас черным огнем косило
В той последней слепой атаке...
"Маки, маки на Монте-Кассино",
Как мы падали в эти маки.
А на ярмарке -- все красиво,
И шуршат то рубли, то марки...
"Маки, маки на Монте-Кассино",
Ах, как вы почернели, маки!
Но зовет труба в рукопашный,
И приказывает -- воюйте!
Пой же, пой нам о самой страшной,
Самой твердой в мире валюте!..
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
Помнишь, как шел ошалелый паяц
Перед шеренгой на Аппельплац,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
В газовой камере -- мертвые в пляс...
А вот еще:
В мазурочке
То шагом, то ползком
Отправились два "урочки"
В поход за "языком"!
В мазурочке, в мазурочке
Нафабрены усы,
Затикали в подсумочке
Трофейные часы!
Мы пьем, гуляем в Познани
Три ночи и три дня...
Ушел он неопознанный,
Засек патруль меня!
Ой, зори бирюзовые,
Закаты -- анилин!
Пошли мои кирзовые
На город на Берлин!
Грома гремят басовые
На линии огня,
Идут мои кирзовые,
Да только без меня!..
Там у речной излучены
Зеленая кровать,
Где спит солдат обученный,
Обстрелянный, обученный
Стрелять и убивать!
Среди пути прохожего --
Последний мой постой,
Лишь нету, как положено,
Дощечки со звездой.
Ты не печалься, мама родная,
Ты спи спокойно, почивай,
Прости-прощай разведка ротная,
Товарищ Сталин, прощевай!
Ты не кручинься, мама родная,
Как говорят, судьба слепа,
И может статься, что народная
Не зарастет ко мне тропа...
А еще:
Где бродили по зоне КаЭры *),
Где под снегом искали гнилые коренья,
Перед этой землей -- никакие Премьеры,
Подтянувши штаны, не преклонят колени!
Над сибирской тайгою, над Камой, над Обью,
Ни венков, ни знамен не положат к надгробью!
Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава --
- 101 -
Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!
Позже, друзья, позже,
Кончим навек с болью,
Пой же, труба, пой же!
Пой, и зови к бою!
Медною всей плотью
Пой про мою Потьму!
Пой о моем брате --
Там, в Ледяной Пади!..
Ах, как зовет эта горькая медь
Встать, чтобы драться, встать, чтобы сметь!
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Песня, с которой шли мы на смерть!
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
Тум-балалайка, шпил балалайка,
Рвется и плачет сердце мое!
31 декабря 1968 г. г.Дубна
---------------
*) КаЭРы -- заключенные по 58 статье
(контрреволюционеры)
