разрезал их на шесть равных частей и заострил на конце.
- А это для чего нужно, мистер Сайрес? - спросил Харберт,
когда инженер кончил свое дело.
- Для того, чтобы убивать волков, лисиц и даже ягуаров,
ответил Сайрес Смит.
- Теперь?
- Нет, зимой, когда у нас будет лед.
- Я не понимаю...- сказал Харберт.
Ты сейчас поймешь, мой мальчик, ответил инженер. Этот
прибор придумал не я. Им часто пользуются охотники-алеуты на
Аляске. Вот перед вами пластины китового уса, друзья мои. Когда
наступят морозы, я их согну и буду поливать водой до тех пор,
пока они не покроются слоем льда, который не позволит им
разогнуться; потом я их разбросаю на снегу, но сначала обмажу
жиром. Что же произойдет, если какой-нибудь голодный зверь
проглотит такую приманку? От теплоты лед растает у него в
желудке, китовый ус распрямится и проткнет ему внутренности
острыми концами.
- Вот здорово придумано! - сказал Пенкроф.
- Это сэкономит порох и пули, - добавил Сайрес Смит.
- Это еще лучше, чем ловушки,- заметил Наб.
- Так, значит, до зимы?
- До зимы.
Между тем постройка корабля подвигалась вперед. К концу
месяца он уже был наполовину обшит досками. Судя по его форме,
можно было предсказать, что он вполне будет годиться для
путешествия по морю.
Пенкроф работал с замечательным усердием, и только его
сильная натура могла устоять при таком напряжении. Друзья
украдкой готовили ему награду за все его труды. 31 мая моряку
пришлось испытать величайшую радость в своей жизни.
В этот день, после обеда, Пенкроф, собираясь подняться
из-за стола, почувствовал чью-то руку на своем плече. Это была
рука Гедеона Спилета.
- Одну минуту, мистер Пенкроф, - сказал журналист.- Это не
годится. Вы забыли про десерт.
- Спасибо, мистер Спилет,- ответил моряк.- Я иду работать.
- Выпейте хоть чашечку кофе.
- Тоже не хочется.
- Ну, а трубочку?
Пенкроф поднялся с места и даже побледнел, когда журналист
протянул ему набитую трубку, а Харберт - горячий уголек.
Моряк хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова;
схватив трубку, он поднес ее к губам, зажег и подряд пять или
шесть раз затянулся. Синеватое облако ароматного дыма окутало
лицо моряка. Сквозь дым послышались полные восторга слова:
- Табак! Настоящий табак!
- Да, Пенкроф,- сказал Сайрес Смит,- и притом
превосходный.
- О! - вскричал моряк.- Теперь уж все есть на нашем
острове!
И он продолжал выпускать один клуб дыма за другим:
- Но кто же сделал это открытие? - спросил он наконец. -
Наверное, ты, Харберт?
- Нет, Пенкроф, это мистер Спилет.
- Мистер Спилет! - вскричал моряк, прижимая к своей груди
журналиста, которому никогда не приходилось попадать в столь
могучие объятия.
- Уф, Пенкроф! - сказал Гедеон Спилет, когда ему наконец
удалось перевести дух. - Часть вашей признательности
принадлежит Харберту, который определил это растение, Сайресу,
который его приготовил, и Набу, которому стоило большого труда
не разболтать наш секрет.
- Ну, друзья мои, когда-нибудь я вас отблагодарю! -
воскликнул моряк. - Теперь я ваш до конца жизни.
ГЛАВА XI
Зима. Валяние шерсти Мельница. - Навязчивая идея Пенкрофа.
Китовый ус - Для чего может пригодиться альбатрос - Топливо
будущего. - Топ и Юга. - Ураганы. - Опустошения на птичьем
дворе. - Экскурсия на болото. - Сайрес Смит остается один. -
Исследование колодца.
Между тем наступила зима в июне месяце, соответствующем
декабрю в северных широтах. Основной заботой стало изготовление
крепкой теплой одежды.
Муфлонов из кораля остригли, и оставалось превратить
шерсть, этот ценный текстильный материал, в материю. Нечего и
говорить, что Сайрес Смит, не имевший в своем распоряжении
машины для чесания, трепания и сучения шерсти, а также для
прядения и тканья, должен был придумать более простой способ,
позволяющий обойтись без тканья и прядения. И действительно, он
предполагал попросту использовать особенность шерсти, которая
путается, если ее жмут со всех сторон, и превращается в
материал, называемый войлоком. Войлок можно было получить
обыкновенным валянием; эта операция, правда, делает материал
менее легким, но зато и менее теплопроводным. Шерсть муфлонов
как раз состояла из коротких шерстинок, что благоприятствовало
валянию. Инженер, которому помогали его товарищи, и Пенкроф в
том числе: ему снова пришлось бросить свой корабль,- приступил
к предварительным действиям, имеющим целью освободить шерсть от
пропитывающего ее маслянистого жирного вещества, называемого
"жировым выпотом". Обезжиривание производилось в чанах, полных
воды температурой в 70 градусов, в которых шерсть вымачивали
круглые сутки. Затем ее основательно промыли в содовой ванне и
высушили отжиманием. После этого шерсть можно было свалять, то
есть сделать из нее сукно - правда, довольно грубоватое; едва
ли оно имело бы цену в каком-нибудь промышленном центре Европы
или Америки, но на острове Линкольна приходилось очень дорожить
им.
Понятно, что такого рода материя должна была быть известна
в самые отдаленные эпохи; и, на самом деле, первые шерстяные
материи были изготовлены именно тем способом, который собирался
применить Сайрес Смит.
Специальные знания инженера особенно помогли ему при
постройке машины для валяния шерсти. Он сумел искусно применить
не использованную до сих пор механическую силу прибрежного
водопада, чтобы привести в движение валяльную мельницу.
Это было нечто совершенно первобытное: бревно, снабженное
как бы пальцами, которые поочередно поднимали и опускали
вертикальные трамбовки; чаны, в которых лежала шерсть и куда
опускались эти трамбовки, и, наконец, крепкий деревянный остов,
который охватывал и скреплял всю систему. Такова была эта
машина, и такою была она в течение веков, до тех пор, пока
человеку не пришла мысль заменить трамбовки компрессорными
цилиндрами и, вместо того чтобы шерсть бить, подвергнуть ее
прокатке.
Операция, умело руководимая Сайресом Смитом, удалась на
славу. Шерсть, предварительно пропитанная мыльным раствором (он
должен был, с одной стороны, содействовать скольжению,
сближению, сжатию и размягчению шерстинок, а с другой стороны,
препятствовать ее порче от трамбования), вышла из мельницы в
виде толстого слоя войлока. Благодаря бороздам и неровностям,
которыми они от природы покрыты, шерстинки плотно сцепились и
перепутались так, что образовался материал, одинаково
подходящий для пошивки одежды и одеял. Это, конечно, был не
меринос, не муслин, не шотландский кашемир, не штоф, не репс,
не атлас, не сукно и не фланель. Это был "линкольнский войлок".
И отныне остров Линкольна ввел у себя новую отрасль
промышленности.
Итак, колонисты получили теплую одежду и толстые одеяла и
могли без страха ожидать наступления зимы 1866/67 года.
Настоящие холода впервые начались около 20 июня, и
Пенкрофу, к большому его огорчению, пришлось временно прервать
постройку корабля, которая, впрочем, к весне должна была
обязательно закончиться.
Моряком овладела навязчивая идея совершить
разведывательную поездку на остров Табор. Сайрес Смит не
одобрял этого путешествия, вызванного исключительно
любопытством Ведь на этой пустынной и почти бес плодной скале,
очевидно, нельзя было найти никакой помощи. Пройти сто
пятьдесят миль на относительно небольшом судне, в незнакомых
водах мысль об этом не могла не вызвать у него некоторых
опасений А вдруг их корабль, выйдя в море, окажется не в
состоянии достигнуть Табора и не сможет вернуться на остров
Линкольна^ Что тогда будет с ними среди Тихого океана, полного
опасностей?
Сайрес Смит часто беседовал об этом плане с Пенкрофом,
причем моряке непонятным упорством настаивал на этой поездке
упорством, в причинах которого он, может быть, и сам
недостаточно разбирался
- Я должен вам заметить, мой друг, сказал ему как-то
инженер. - После того, что вы так много хорошего говорите об
острове Линкольна и столько раз заявляли, что вам будет жаль
его оставить, вы первый хотите покинуть его.
- Но ведь уедем всего на несколько дней, мистер Сайрес, -
отвечал Пенкроф. - Мы только съездим туда и назад и посмотрим,
что это за остров
- Он ведь не может сравняться с островом Линкольна?
- Я заранее в этом уверен.
- Зачем же тогда рисковать?
- Чтобы узнать, что там происходит
- Но там ничего не происходит, там ничего не может
происходить!
- Как знать ..
- А если вас застигнет буря?
- В летнее время этого не следует опасаться, - ответил
Пенкроф. - Но так как надо все предвидеть, мистер Сайрес, я
попрошу у вас позволения взять в путешествие только одного
Харберта.
- Пенкроф, - сказал инженер, положив руку на плечо моряка,
- знаете ли вы, что мы никогда не утешимся, если что-нибудь
случится с вами и с этим юношей, который волей судьбы стал
нашим сыном?
- Мистер Сайрес, - ответил Пенкроф тоном глубокого
убеждения, - мы не причиним вам такого горя!
Впрочем, мы еще поговорим об этом путешествии, когда
придет время его осуществить. К тому же я представляю себе, что
когда вы увидите наш корабль со всеми снастями и парусами,
когда вы убедитесь, как хорошо он держится на воде, когда мы
обойдем вокруг острова (а мы поплывем все вместе),- то я
уверен, вы без колебаний отпустите меня. Не хочу скрывать от
вас, что ваш корабль будет верхом совершенства!
- Говорите, по крайней мере, "наш" корабль, Пенкроф,-
сказал инженер, на время обезоруженный словами моряка.
На этом их разговор прервался, чтобы возобновиться в
будущем. Ни Пенкрофу, ни инженеру не удалось убедить Друг
друга. Первый снег выпал в конце июня. Еще до этого времени
кораль был снабжен всем необходимым и посещать его ежедневно не
было надобности. Но колонисты решили бывать там не реже одного
раза в неделю.
Снова поставлены были ловушки, и колонисты произвели
испытание приборов, изготовленных инженером. Согнутые пластины
китового уса, скованные ледяным обручем и покрытые толстым
слоем жира, были разбросаны на опушке леса, где проходили стада
животных,, направляясь к озеру.
К большому удовлетворению инженера, изобретение алеутских
рыбаков оказалось весьма удачным. На приманку попались штук
двенадцать лисиц, несколько диких кабанов и даже один ягуар;
этих животных нашли мертвыми, с желудками, проткнутыми концами
китового уса.
К этому времени относится один опыт, о котором здесь
следует упомянуть. Это была первая попытка колонистов
установить связь со своими ближними.
Гедеон Спилет уже неоднократно думал о том, что следует
бросить в море письмо, закупоренное в бутылку, которую, быть
может, отнесет течением к населенному берегу, или доверить его
голубю. Но можно ли серьезно надеяться, что голубь или бутылка
перенесутся через тысячу двести миль, отделяющих остров от
материка? Конечно, нет!
Но 30 июня охотники не без труда поймали альбатроса,
которого Харберт слегка ранил в ногу выстрелом из ружья. Это
была великолепная птица из семейства парусников, у которой
ширина крыльев равна десяти футам и которые могут перелетать
даже такие обширные водные пространства, как Тихий океан.
Харберту очень хотелось оставить этого великолепного
альбатроса, рана которого быстро затянулась. Он намеревался его
приручить, но Гедеон Спилет решил, что нельзя пренебрегать
