Ян Вайсс. Сборник рассказов
OCR: Г.Кудрявцев
Ян Вайсс. Никто вас не звал
перевод П.Антонова
Наконец-то я добрался до деревянной будки. Стены ее как бы вросли в
землю, с одной стороны - вход, с противоположной - окошко. Я постучал по
листу ребристой жести, которым был загорожен вход. Так обычно гости
оповещают о своем приходе, но здесь вместо дверей зияла дыра.
- Кто это? - послышался неприветливый голос.
- Доктор Ружичка, - представился я. - Можно к вам на минутку?
- А в чем дело? - ворчливо спросил человек в будке.
- Я хочу вас осмотреть. Как вы себя чувствуете?
- Не жалуюсь. Все в порядке. Здоров как бык.
- Но вы хоть выгляните, чтобы я мог вас послушать. Или давайте я войду.
- Идите своей дорогой и оставьте меня в покое!
- Из этого ничего не получится. Меня привел сюда мой долг. Я обязан вас
осмотреть.
- А я протестую против насилия! Где ваша хваленая свобода слова и
действий? И вы еще утверждаете, что каждый пользуется ею как воздухом?
- Да, но такое понимание свободы предполагает определенную степень
сознательности....
- Наши предки протестовали против насилия, объявляя голодовки в
тюрьмах. Теперь иное время, и я в знак протеста объявляю забастовку
молчания!
- Послушайте, пан Сильвестр! Общество уважает ваше решение вернуться
назад к природе. Вы можете наслаждаться всеми благами цивилизации, но вам
хочется спать на рогожах - это ваше дело! Вы отказываетесь от всего, что
дает обществу культура, - как от духовных, так и от материальных благ -
пожалуйста. Но все же и вы должны уважать определенные законы, если не
общественные, то хотя бы присущие человеческой природе. Ведь вы и в этом
ските должны оставаться человеком. Вы слышите меня?
Молчание. Из будки не доносится ни звука. Сильвестр начал свою
забастовку.
- Я заверяю вас, пан Сильвестр, что с уважением отношусь к вашему
решению жить в бедности и скрыться от общества, чтобы предаться
размышлениям, как древние философы. Но ведь я новый гигиенист в вашем районе
и должен заботиться наряду со всеми и о вас. Вы слышите меня?
Снова тишина.
"Ну ладно, - подумал я, - не хочешь по-хорошему - пеняй на себя".
- У меня больше нет времени, дорогой пан Сильвестр, - сказал я громко,
- я ухожу, но завтра снова вернусь. Надеюсь, к этому времени вы поумнеете.
Стараясь побольше шуметь, я пошел прочь, но за ближайшим кустом присел
и стал внимательно наблюдать за будкой.
Минут пятнадцать спустя из дыры высунулась голова с густой шевелюрой и
жесткой щетиной на щеках. Голова осторожно огляделась по сторонам, и вскоре
из будки вылез Сильвестр. На нем болтались штаны - когда-то они,
по-видимому, были белыми - и черный свитер, который собрал всю окружающую
грязь. Сильвестр приподнялся, поддерживая штаны. Согнувшись, он пробежал
несколько шагов по склону и нырнул в густую чащу из веток малинника и
ежевики, переплетенных между собой. Его никто не мог увидеть, но и он никого
не видел. Я воспользовался этим и влез в будку. На полу была постлана
солома, прикрытая дырявым одеялом.
Через пару минут притащился и Сильвестр. Увидев меня, он крепко
выругался. Встать во весь рост там было невозможно, поэтому он опустился на
колени рядом со мной:
- А ты, проклятая гиена-гигиена! Ты что лезешь в мой дом? Кто тебя сюда
звал?
Я огляделся. На косых стенах не было даже гвоздя, не то что картины.
Лишь заступ со сломанной ручкой стоял в углу.
- Вы боитесь, что я стащу у вас драгоценности? Ну правда, что вы здесь
делаете? Вы возненавидели весь мир? Вас кто-то обидел?
- Вы мне надоели! Убирайтесь! Я хочу остаться один!
- Вы можете оставаться в одиночестве, - начал я назидательно, - но не
должны возбуждать недовольство. Мой вам совет - вернитесь к людям, станьте
опять человеком. Покажите-ка ваши ноги - между пальцами впору сажать горох!
Он поджал под себя обе ноги и промолчал. Я смягчил тон:
- Я предлагаю вам переселиться в одну из стоящих на отшибе маленьких
вилл. Там тишина - как в лесу под снегом. Если вы не выносите мебели, можете
ее выкинуть или изрубить, как вам заблагорассудится. В двух шагах от дома
журчит ручей - он может заменить ванну или душ. У вас будет мыло и жесткая
мочалка, чтобы как следует отмыться, и, конечно, зубная щетка! И паста,
которая пахнет травами. Я сделаю из вас другого человека!
- Ну что вы надо мной издеваетесь, - вдруг сказал Сильвестр. - Я живу
здесь уже тысячу лет, у меня свои права и обязанности, так почему же вы не
оставите меня в покое? Ведь я никому не мешаю, провожу дни, словно
трудолюбивый жук. Я не блещу красотой, но приношу пользу. Для чего мне нужна
ваша зубная паста - разве чтобы зубы испачкать? Если бы я мог дать вам
совет, то сказал бы: "Бросьте вы всю эту вашу возню и идите сюда ко мне.
Постройте хорошую будочку рядом с моей и плюньте на все..."
Я не лгу - этот человек действительно стал уговаривать меня, чтобы я
последовал за ним! Чтобы рафинированный космовек я променял бы на
робинзонаду, которая представляет собой не просто примитивное существование,
но, видите ли, напряженную борьбу извечной человеческой мудрости и хитрости
со стихиями. Меня - гигиениста! - старался распропагандировать этот
новоявленный Диоген с его философией грязных ног! Достаточно было всего лишь
нескольких тезисов, чтобы разрубить его убеждения пополам, как червя, эти
две половинки - еще пополам и так далее, но все было напрасно. Каждая часть
жила своей жизнью, изворачивалась, утверждала свой примитивизм, насмехалась
над цивилизацией.
- Вы представляете уже не род человеческий, а племя отвратительных
всезнаек. Вы создали на своей планете какой-то чудовищный автоматический
рай. Вы отдалились от природы, подчинили ее себе, заставили ее работать на
износ, до самоуничтожения, вы изломали, изнасиловали ее своими открытиями.
Когда вам и этого стало мало, вы выдумали в своих лабораториях новую
природу, искусственную, химическую, машинную, вопреки целям и воле самой
природы. Ее должна окружать тайна, ибо далеким будущим векам грозит
всемогущий человек - сфинкс, голем, чей мозг и руки создадут вещи еще более
страшные, ведь эти руки уже не будут принадлежать человеку...
Я ответил Сильвестру, что он сам потерял человеческий облик и в его
словах нет никакого смысла. Будущий человек станет развиваться гармонически.
И, кроме того, он забыл об иных мирах, о новых планетах, которые мы
открываем во время космических полетов и на которые спускаются наши
звездолеты. Было бы действительно грустно, если бы у человечества над
головой всегда сверкало только одно солнце и никогда не взошла бы другая
звезда. Если бы люди всегда были обречены возиться лишь со своей Землей,
переделывать, улучшать - только ее! Но, к счастью, дух человеческий, его
руки, мысль нашли новые, неизведанные области применения на далеких
планетах.
Я хотел развить эту мысль, но Сильвестр, словно не слыша меня,
продолжал бубнить свое:
- Все вы сегодня уже даже не помните, что это за чувства - тяжесть,
усталость, боль, вы не знаете, как приятен физический труд. Вам недоступны
величайшие наслаждения - ощутить вкус черного хлеба после длительной
голодовки, испробовать глоток воды после утомительной дороги, уснуть
обессиленным от тяжелой работы.
Вы - неженки, приравнявшие себя к богам. Не успели еще родиться, а для
вас уже все приготовлено. Школы возводятся быстрее, чем успевают подрасти
новые ученики, у вас есть больницы, но в них нет больных. Ваши спортивные
залы, площадки, стадионы так велики, что никогда не заполнятся, у вас
столько картинных галерей, столько концертных залов, столько театров, что вы
устали, наступило пресыщение, отравление мозга. И никто никогда не знает, на
чем ему остановиться.
Что я мог ему на это возразить? Что человек останется человеком и люди
- людьми, пока они не растеряют все человеческое. Его слова - что бы он там
ни говорил - панегирик нашему времени. Он отвергает излишества и
благополучие, но, кто знает, не является ли его теперешний отказ от всех
благ и добровольный пост результатом вчерашней пресыщенности?
В мире все сейчас великолепно налажено, и в нем царит гармония. Каждый
человек напоминает трубку гигантского органа, исполняющего симфонию о жизни
на Земле. И если во время этого исполнения прозвучит фальшивая нота, что не
удивительно, так как трубок - миллиарды, то одной из таких треснувших трубок
является именно он, Сильвестр.
Весь мир в настоящее время стерилен. Улицы, например, опрыскивают
пеной, которую затем смывает искусственный дождь. Дома сверкают яркими
красками, но преобладает белый цвет, символ чистоты и здоровья.! Целая армия
гигиенистов поднялась на борьбу против тех, кто оскверняет чистоту.
- А вы, - сказал я ему, - один из них. В нашем районе вы скоро войдете
в поговорку: "Грязный, как Сильвестр!" Я не могу этого допустить! Я должен
бороться против вас, как против поборника антиэстетических норм.
- О прекраснодушный мечтатель, - сказал Сильвестр, заметно обидевшись,
- знайте же, что грязь никогда не исчезнет с лица Земли, ибо каждая пылинка
является, в сущности, частицей нашей планеты...
- О вы, осколок планеты, - в тон ему ответил я, если эти пылинки
скапливаются у вас под ногтями это уже грязь, и ее надо удалить с помощью
воды и щетки! Кстати, давайте вылезем отсюда. Мое обоняние отказывается
воспринимать запахи, столь своеобразные...
- Никто вас сюда не звал, - ответил Сильвестр, но выкарабкался наружу.
- Если кроме длинного носа вы обладали бы еще и фантазией, вы бы заметили на
том месте, куда вы забрались и которое вас так раздражает, еще и расцветшую
яблоньку...
- Не напоминайте о цветущих деревьях! - разозлился я.
- К вашему сведению, господин Гигиена, все деревья вокруг посадил я! Я
сделал это, чтобы улучшить структуру почвы. Весь этот сад, мой дорогой, -
результат многолетних исследований проблемы, связанной с искусственными
удобрениями. Если бы вы поднялись вместе со мной вверх по склону, то
обнаружили бы, что чем выше поднимаешься, тем старше возраст деревьев. На
каждом стволе табличка с данными - сколько азотно-фосфатных удобрений и
сколько торфа пошло на подкормку деревца.
- Вы видите ряд колышков, забитых прошлой осенью? Это граница моего
сада. Вы, наверное, уже догадались, что здесь - места будущих посадок. Внизу
я сею, наверху собираю урожай. Черешней я угощаю птиц, грушами - окрестных
мальчишек. Правда, я вынужден заботиться и о том, чтобы меня чуть-чуть
побаивались.
С каждым годом я отдаю людям все больше золотистых яблок, оранжевых
апельсинов и других плодов и прошу только одного - чтобы мне дали
возможность продолжать мою работу. Я знаю, что в мою кожу въедается земля,
но что делать - ведь я служу ей!
Зато осенью я держу в руках дивные плоды с чудесным запахом, цветом и
вкусом, хотя под ногтями у меня грязь. Приходите сюда осенью, и я вас ими
попотчую! Вы даже сможете сами сорвать их.
Как видите, я живу не в праздности - обществу я даю больше, чем беру от
него. Так что вы, господин Гигиена, меня здесь не беспокойте. Иногда мне
нужна тень, иногда - солнце. И, может быть, именно в тот момент, когда вы
его от меня загораживаете. Вы сами, по всей вероятности, упали с
какой-нибудь спиральной туманности. Старый гигиенист пан Шилганек, передавая
вам свой район, видимо, забыл вместе с ним передать и старого Сильвестра. Я
